Елена Ханга - Третье пророчество
– Для нашего поколения это было немыслимо – вот так взять и взвалить на товарищей свою работу! Грустно, грустно мне на вас смотреть, Воронцов! Для вас же не существует понятий «долг», «родина», «служба». Ни черта святого для вас не осталось!
* * *Вообще-то в таких ситуациях нормальному человеку положен отпуск. Но заикнуться сейчас даже о трех днях отгулов было бы равносильно самоубийству. Воронцов плотно закрыл за собой дверь и остался один в своем маленьком кабинетике. Одиночество его длилось не дольше чем несколько минут. В дверь тихо постучали, и уже по манере стучать Воронцов понял, кто это. Дверь отворилась, и в кабинетик зашла Марина. Она постаралась улыбнуться как можно радостнее, но все равно грустная интонация тут же повисла в воздухе.
– Вернулся мой мальчик из армии, – сказала Марина и на пару секунд повисла на шее у Воронцова.
«Похоже, за время моего отсутствия чувства у девушки укрепились», – подумал Воронцов.
– Во сколько сегодня заканчиваешь? – спросила она.
– Трудно сказать, – задумался Воронцов. – Сама видела, какое шоу наш старикан устроил. Придется теперь сидеть поздними вечерами...
– Брось, какие еще поздние вечера, сумасшедший! Я тебя два месяца ждала! В восемнадцать ноль-ноль все на лыжи и бегом отсюда!
– Сегодня вряд ли, – как можно мягче сказал Воронцов. – У меня одна встреча очень важная...
– Ах, у нас очень важная встреча, вот как... Хорошо, пойдем на важную встречу вместе.
– Не могу. Это деловая встреча, – пробормотал Воронцов, ненавидя себя за эту интонацию.
– Знаешь, что я тебе скажу, Воронцов? Ты мерзавец. Отъявленный и законченный мерзавец. Живи с кем хочешь. Хотя тебе ни с кем жить нельзя, потому что ты нечистая сила. Ты одинокий волк, который, с кем бы ни жил, все равно останется одиноким волком. И берегись, Воронцов. У тебя это входит в привычку. Когда-нибудь, даже если ты очнешься и захочешь обычного человеческого счастья, тебе его никто не даст. Потому что все боятся одиноких волков и берегут от них свои дома. – На пороге Марина обернулась на прощание к Воронцову: – Приятно провести время на деловой встрече!
И дверь с шумом захлопнулась.
* * *...То, что Людмила Волкова благополучно добралась до России, он понял, когда получил в Хельсинки добро на свое собственное возвращение в Москву. Но узнать детали он еще не успел. В Шереметьево-2 Потоцкого встретили помощники Николая Дмитриевича, сам генерал приехать не смог, потому что как раз в это время докладывал руководству о завершении операции. Так что первая встреча с ним у Воронцова состоялась только теперь. В укромном углу ресторана «Кавказская пленница» был накрыт торжественный ужин на две персоны.
– Уважаю чувство юмора, – заметил Воронцов, намекая на название ресторана.
– Гуляем на банковские деньги, – на всякий случай уточнил генерал. – Так что ни в чем себе не отказывай, миллионер. С чего начнешь?
– С вопроса, если можно.
– Тебе сегодня все можно. Но только сегодня.
– Как Людмила и где она сейчас?
Николай Дмитриевич несколько помрачнел и после паузы сказал:
– Значит, так. Ты у нас, конечно, герой. Поэтому я тебе и отвечу. С Людмилой все хорошо. Можно даже сказать, отлично. И тебе за нее спасибо огромное. И от нее лично, и от меня, и от всего нашего Отечества. Только больше я тебе никогда на этот вопрос отвечать ничего не буду. Забудь про эту девушку раз и навсегда. И никогда не пробуй ее искать. Договорились?
– Какое у нас благодарное, однако, Отечество, – сказал Воронцов.
– Какое есть! – жестко ответил генерал и быстро перевел тему: – Слушай, теперь у меня к тебе вопрос, спать не могу, пока не пойму, в чем тут дело!
– По поводу принцессы, что ли?
– Да черт с ней, с принцессой, там, по-моему, все ясно. Что ты учудил на пароме?
– А разве Людмила вам не рассказала?
– А что она рассказала? Подошел катер, забрал ее и все. Это же не по ее части. Ты мне объясни: какой такой катер мог запросто подойти к пассажирскому парому и ни с того ни с сего снять оттуда человека? На международной линии?
– Катер береговой охраны, – скромно сказал Воронцов.
– Чего? – изумился генерал.
– Катер финской береговой охраны.
– Это как? – нахмурился генерал и побледнел. – Ты что же это, Саня, связывался с государственными органами Финляндии?
– Да нет, все в порядке, Николай Дмитриевич.
– Как это в порядке? Береговая охрана Финляндии подчиняется военному ведомству.
– Ну мало ли кто кому подчиняется. Я вон тоже директору библиотеки подчиняюсь и Министерству культуры...
– Ты мне тут не хохми, понимаешь! – напрягся генерал.
– Да ничего особенного, правда, Николай Дмитриевич! Все было сделано на дружеской основе и личных контактах... И вы, кстати, так не волнуйтесь. Между СССР и Финляндией еще в сорок восьмом году был подписан договор о дружбе, сотрудничестве и военной помощи в случае чего. Это я вам как историк говорю.
– Слушай ты, историк, хочешь меня до инфаркта довести?
– Ладно, спокойно, – испугался Воронцов. – Объясняю по порядку. У меня в Стокгольме есть давний приятель. Он, как и я, специалист по геральдике.
Генерал наморщил лоб, пытаясь понять, при чем здесь геральдика.
– По этим самым геральдическим делам он уже очень давно хорошо знаком с генералом Бьеркстремом, который раньше был шефом шведской военной разведки...
– Что ж ты, гад, делаешь?! – схватился за сердце генерал.
– Да не надо волноваться-то так! Ему уже девяносто пять лет, этому Бьеркстрему! Девяносто пять! Он уже трижды ветеран и пенсионер!
* * *Пожалуй, это хорошо, что Воронцов ничего не успел рассказать Николаю Дмитриевичу про Гуннара Бьеркстрема. В свои девяносто пять лет трижды ветеран и пенсионер господин Бьеркстрем выглядел очень даже неплохо. Он принял Потоцкого и его шведского приятеля в своей трехкомнатной квартире в многоэтажном жилом доме.
Девяностопятилетний генерал разведки Бьеркстрем курил одну за другой сигареты без фильтра и запивал их чашечками крепкого эспрессо, который варил сам же на своей кухне.
Он жил один в этой квартире, окруженный портретами своей красавицы жены, которая не дошла с ним по жизненной дороге до этого возраста, и фотографиями двух дочерей со множеством внуков, которые приезжали к нему по выходным, правда, не каждую неделю. Он сохранил великолепную память и ясный ум и читал теперь собрание сочинений классиков мировой философии, на которых раньше у него никогда не было времени. Правда, он уже не очень хорошо слышал, поэтому Потоцкому и его приятелю приходилось говорить громко.
Услышав, что Потоцкий приехал из России, Бьеркстрем обрадовался и спросил у приятеля:
– Он из разведки?
– Нет, он сам по себе, – ответил приятель.
– А-а, – разочарованно протянул старик, давая понять, что в этом случае беседа с русским ему будет не так интересна.
* * *– Он в отставку-то ушел лет тридцать назад, Николай Дмитриевич! – успокаивал как мог Воронцов генерала. – Частное лицо. Правда, абсолютно в ясном уме! Соображает прямо как вы... – Тут Воронцов осекся, увидев, как на него настороженно покосился генерал, и осторожно поправился: – Или как я. Как любой, короче... А по геральдике он дружит с моим приятелем уже давно, потому что Бьеркстрем был женат на баронессе со всеми фамильными делами и вопросами. Ну вот...
– Что «ну вот»? – мрачно спросил генерал.
– Я обратился к нему просто по-дружески. Объяснил, что тут замешаны международные жулики, но никак не шведские государственные интересы. Это его, кстати, задело, что такие, как Густавссон, свободно орудуют в Скандинавии...
* * *– М-да, печально, – сказал Гуннар Бьеркстрем, услышав, что в Скандинавии пытались спрятать незаконно похищенную русскую девушку. – Все пошло кувырком. В мое время они бы уже сидели в тюрьме.
Потоцкий подал историю как собственное любовное приключение. Старому генералу шведской военной разведки было предложено спасти русскую возлюбленную из лап международных аферистов.
– Я ведь только все проверю, – на всякий случай предупредил Бьеркстрем, обратившись к приятелю Потоцкого.
– Нет проблем, Гуннар! – побожился приятель.
– Хорошо, значит, сделаем вот как... – И генерал Бьеркстрем стал чертить план мероприятий.
* * *– Он у них личность легендарная, чуть ли не как у нас Жуков, – объяснял Николаю Дмитриевичу Воронцов. – Еще со времен Карибского кризиса. Он тогда для Шведского королевства миллионы долларов сэкономил. Отслеживал движение наших военно-морских сил, когда все ждали, что Варшавский Договор вдарит по Западу.
– Ну, это еще как сказать, кто чего ждал! Это мы ждали, что они по нам вдарят, – возмутился Николай Дмитриевич.
– Ну так вот, как раз Бьеркстрем тогда и доказал своему правительству, что Советский Союз нападать на них не собирается. В результате чего шведы и сэкономили уйму денег, которые уже готовились бросить на оборону.
