Виктор Доценко - След Бешенного
Прошло несколько лет, и Тенгиз встретил гордую красавицу Динару с длинными и стройными, как у горной лани, ногами, с толстой черной косой, с огромными прекрасными глазами. Тенгиз долго и красиво ухаживал за девушкой, пока она сама не полюбила его и не дала согласие стать его женой. Об их любви много говорили и даже складывали легенды. И вскоре от этой большой и светлой любви на свет появился крепкий мальчик, которому дали имя Давид. Случилось это в апреле семьдесят четвертого года.
Маленький Дато рос смелым и смышленым мальчиком и во всем старался подражать своему отцу. Однако судьба отмерила маленькому Дато мало времени для общения с отцом. Однажды, когда Дато не исполнилось еще и пяти лет, отца пригласили на свадьбу близкого родственника. Свадьба была по-кавказски многолюдной и хлебосольной.
Много вина, много тостов. Как самому уважаемому гостю, к тому же родственнику, Ушбе все наливали и наливали домашнего вина, каждый считал своим почетным долгом поднять тост и выпить с ним за его здоровье. Но вот настал момент, когда Тенгиз почувствовал, что еще даже один глоток вина может оказаться для него лишним. Тем не менее его уговорили, и он, не желая обижать близкого родственника, опрокинул в себя рог с вином. Опрокинуть-то опрокинул, но излишек выпитого сослужил скверную службу: немного вина пролилось на стол. Все это произошло на глазах сидящих рядом.
Вполне возможно, что в том состоянии, в котором уже пребывали гости, никто этому и не придал значения, однако гордый Тенгиз не мог смириться со случившимся. Он сказал со всей серьезностью, не обращаясь ни к кому конкретно:
- Никогда не прощу себе этого позора!
Ушба встал из-за стола и направился к своим "Жигулям". Кое-кто из родственников, почувствовав неладное, попытался его остановить, но он твердо попросил всех вернуться к столу.
Сев за руль, он включил скорость, но разогнать машину не сумел и врезался в дерево. Скорость была не столь велика, чтобы случилось непоправимое, но Тенгиз принял решение, которое его уже никто не мог заставить изменить.
Он выехал со двора и дал по газам. Набрав самую большую скорость, которую можно было выжать из машины, Тенгиз летел по горной дороге, не зная, как избавиться от стыда, куда от него спрятаться. И вдруг крутой поворот, а навстречу светлая "Волга". Ушба не в силах был предотвратить катастрофу, а скорее всего, просто и не захотел это делать: на всей скорости он врезался во встречную машину, успев напоследок чуть свернуть в сторону, чтобы не взять с собой на тот свет и водителя "Волги"...
"Скорая помощь" приехала быстро, и Тенгиза тут же отвезли в реанимационное отделение местной больницы. Любимая жена Динара до последней минуты сидела рядом с ним, заливаясь горючими слезами от непоправимого горя. Он прожил еще около двух часов, и его последние слова были обращены к любимой жене и дорогому сыну:
- Милая, я приказываю, не убивай себя! Ты должна вырастить нашего сына! Пусть он будет сильным и здоровым и всегда блюдет честь семьи! А вот этот перстень надень ему, когда он подрастет. - Он снял с пальца перстень и протянул Динаре.
Это был массивный золотой перстень с большим черным агатом, вокруг которого на золоте были выгравированы два христианских креста.
- Любимый, как же мне жить без тебя? - заголосила Динара.
- Ты должна жить ради сына! - повторил он и, теряя сознание, прошептал: Не наказывайте того, кто сидел во встречной машине: он не виноват... - и вскоре умер.
Даже за мгновение до кончины Тенгиз не забыл о человеке, которому мог своей смертью причинить вред...
Они с женой вообще часто говорили о смерти. Динара всегда была уверена в том, что она умрет раньше его или переживет мужа ненамного. Тенгиз, ушедший из жизни тридцати трех лет от роду, что символично, поскольку таков был и возраст Христа, всегда говорил, что не боится смерти, но ему совсем не хочется, чтобы люди топтали землю над его могилой.
Когда Ушба умер, Динара решила выполнить его не прямо высказанную волю и отказалась закапывать любимого мужа в землю. Она так сильно любила его, что не захотела с ним расставаться и после смерти.
По ее поручению друзья выстроили самый большой на местном кладбище своеобразный мавзолей, в который Динара и поместила покойного мужа, с большим трудом уговорив доктора Пармена забальзамировать и проследить за сохранностью его тела.
Два с половиной года держал свое слово добрый Пармен, но потом ему пришлось переехать в другой город, и все заботы легли на плечи Динары. К этому времени она переняла опыт у доктора и прекрасно справлялась со своими обязанностями, едва ли не каждый день переодевая покойного в чистую одежду, смазывая тело специальными мазями и благовониями.
Так продолжалось долгих тринадцать лет. И родственники, и друзья семьи, и друзья самого Тенгиза-Ушбы не забывали его и в каждый праздник и во все дни рождения навещали мавзолей и очень часто советовались с покойным, как с живым. Маленький Дато боготворил своего отца и всегда, особенно в трудную минуту приходил к нему, чтобы испросить у него совета или благословения.
Но в девяносто втором году неспокойно стало в тех местах: началась война, вспыхнула межнациональная рознь. Плохие люди, у которых не было ни совести, ни чести, выкрали тело Тенгиза-Ушбы и целый год пытались получить за него выкуп у вдовы.
Однако Дато, к тому времени коронованный в "Вора", причем в честь Тенгиза прозванный Ушба, дал клятву, что осквернители тела его отца не получат ни копейки и горько пожалеют о совершенном злодеянии.
Дато выполнил клятву: все участники этой неслыханной подлости понесли суровое наказание, а тело вернули. За этот год за телом, конечно же, не ухаживали, и оно почернело. Пять дней проплакала над возвращенным любимым мужем Динара, а потом, понимая, что война не даст спокойно ухаживать за телом, как прежде, похоронила его. Это было двадцать второго июня девяносто третьего года.
Сейчас сын Тенгиза-Ушбы - Дато-Ушба с честью носит имя отца, и точно так же, как в свое время приходили советоваться люди и уважаемые "Воры" с его отцом в сложных спорных вопросах, сегодня приходят советоваться с сыном...
Находясь в теплых братских отношениях с Ушбой, Ростовский, конечно же, не скрыл от него свои проблемы, и Дато, несмотря на то что только что перенес тяжелую операцию на печени, твердо заверил, что придет на сходку.
На сходку собрались человек пятнадцать: наверное, многие пришли, услышав, что Ушба появится там, несмотря на то что едва вышел из больницы. К сожалению, сходка закончилась, даже не успев начаться. Только заняли места за большим круглым столом ресторана "Усадьба" в Царицыно прибывшие на сходку "Воры", как послышался негромкий голос:
- Атас, братва! Менты!
Судя по всему, нашелся кто-то из обслуживающего персонала ресторана, кто решил набрать очки у ментов, а может, и получил хорошую плату за донос, заранее предупредив о сходке известных криминальных авторитетов.
Ресторан обложили почти со всех сторон, с каждого выхода. Но, видно, Ушбу с Ростовским Господь хранил и на этот раз. После операции Ушба должен был несколько раз в день менять набухающую кровью повязку: не зарастал послеоперационный шов. Воспользовавшись тем, что некоторые запаздывали, Ушба надумал сделать очередную перевязку.
Официант, к которому он обратился, указал ему подсобное помещение, где ему никто бы не помешал. Вполне естественно, что помочь другу вызвался Ростовский. Несмотря на то что было много желающих оказать ему помощь, Ушба принял ее от Ростовского.
Только Ушба приподнял свой традиционный черный свитер - с той поры как похоронил отца, Ушба предпочитал черный цвет и часто одевал либо черный свитер, либо черный костюм, - послышался какой-то странный шум. Чуть приоткрыв дверь подсобного помещения, Ростовский увидел мелькнувшие мимо камуфляжные костюмы "масок-шоу". Заметив лежащую на столе табличку: "Осторожно, идет ремонт", Андрей мгновенно накинул эту табличку на ручку двери и тут же закрыл ее на щеколду.
- Облава, братишка! Менты! - прошептал он Ушбе.
Здесь нужно заметить, что и Ростовский, и Ушба, приехавшие в "Линкольне" Андрея, были без верхней одежды. Стараясь не греметь створками окна, Ростовский быстро распахнул их настежь. От подоконника до покрытой снегом земли - чуть более метра, что не очень высоко для здорового человека, но для человека, недавно перенесшего тяжелую операцию...
- Я выпрыгну и помогу тебе! - тоном, не терпящим возражений, заявил Ростовский и, чтобы не вступать в возможный спор, мигом перемахнул через подоконник и вытянул вверх руки: - Ушба, давай!
С трудом перевалившись через подоконник, Дато собрался с силами и оттолкнулся. Несмотря на то что Ростовский удержал его, крепко подхватив за плечи, напряжение Дато было столь велико, что девственный снег под ногами мгновенно окрасился его кровью.
