Heлe Нойхаус - Кто посеял ветер
— Твой ответ нас не устраивает. Итак, где она?
— Я… я… не знаю, — жалобно проскулил он. — Пожалуйста, не трогайте меня.
Второй удар пришелся по зубам, часть из которых оказалась выбита. Поскольку он лежал, совершенно беспомощный, под сокрушительными ударами, страх вытеснил из его сознания все здравые мысли.
— Горячий привет от профессора Айзенхута. Мы еще увидимся, — прошипел мужчина и нанес ему на прощание удар ногой по ребрам, прежде чем исчезнуть из его поля зрения.
Хлопнула дверца, и трейлер-призрак исчез. Янис с трудом повернулся на бок, схватился руками за горло и, давясь, закашлялся. Где очки? Мобильный телефон? Он перевернулся на живот и пополз вперед. Послышался шум автомобильного двигателя. Янис с ужасом увидел бампер и из последних сил откатился в сторону.
Пия беспокойно мерила шагами парковочную площадку перед зданием управления уголовной полиции Хофхайма, прижимая к уху трубку мобильного телефона. Звонок от доктора Николя Энгель полчаса назад безнадежно испортил ей утро.
Она уже вымыла голову и выловила ужасающее количество прядей волос из сита сливного отверстия ванны, когда в ванную вошел Кристоф с ее мобильным в руке. Все еще находившаяся под сильным впечатлением от страшной перспективы облысения, Пия приняла на себя мощный залп бортовых орудий Энгель, крайне раздраженной неэффективностью работы Боденштайна. Можно подумать, она несет ответственность за то, что ее шеф отключил свой проклятый мобильник, чтобы его не беспокоили! Это окончательно вывело Пию из равновесия.
Боденштайн все еще был недоступен. Вчера вечером он наговорил ей на голосовую почту сообщение с просьбой срочно позвонить ему в любое время, а когда она позвонила, ответа не было. Что с ним могло случиться? Даже в период депрессии, вызванной неверностью Козимы, он не позволял себе ничего подобного.
У Пии возникло ощущение, будто она стоит одна в широком длинном коридоре. Вчера после вечернего совещания сотрудники К-2 моментально разбежались по домам. Она же поехала в «ВиндПро». Ей не давало покоя воспоминание Боденштайна по поводу того, что несколько дней назад он видел там мужчину с конским хвостом.
На парковочной площадке Пия перехватила отправлявшегося на уик-энд начальника отдела кадров, который с готовностью ответил на ее вопросы. Боденштайн был прав. Подходивший под описание человек был известен в «ВиндПро». Звали его Ральф Глокнер, и был он отнюдь не киллером, а руководителем строительных работ по созданию парка ветрогенераторов в Таунусе. Проживал он в отеле «У золотого льва», расположенном в районе Мюнстер города Келькхайм. Пия тут же помчалась туда, но оказалось, что Глокнер двумя часами ранее уехал и должен был вернуться только в понедельник вечером. Тем не менее владелец отеля сообщил ей чрезвычайно интересную информацию. Во вторник Глокнер ужинал с одним мужчиной в отеле ресторана. Около половины девятого они уехали в автомобиле Глокнера и вернулись только в начале первого ночи. Описание второго мужчины было весьма приблизительным, но владелец отеля вспомнил, что за время ужина спутник Глокнера, по крайней мере, три раза выходил курить на улицу. Энно Радемахер дымил как паровоз. Не он ли уехал вместе с Глокнером из отеля в ночь убийства?
Как ей хотелось поговорить с Боденштайном! Может, попытаться разузнать через Тейссена номер мобильного телефона Глокнера или же разумнее объявить его в розыск, чтобы не спугнуть раньше времени? И о местонахождении Фрауке Хиртрайтер по-прежнему ничего не было известно… Позвонив в криминалистическую лабораторию, Пия выяснила, что Людвиг Хиртрайтер действительно был застрелен из ружья, найденного ею и Крёгером в квартире Фрауке.
Кроме того, алиби Теодоракиса на ночь вторника оказалось несостоятельным, и он вернулся в разряд подозреваемых. Да, Янис ездил к своим родителям, но приехал к ним на два часа позже, нежели утверждал.
Пия подверглась двадцатиминутному натиску со стороны адвоката Грегора Хиртрайтера, убеждавшего ее в том, что доказательств вины его клиента недостаточно для того, чтобы держать его под арестом.
Поток ее мыслей прервала Энгель, появившаяся в сопровождении трех типов в костюмах и в убийственно плохом настроении.
— Где Боденштайн? — бросила она ей, даже не поздоровавшись.
Пия уже хотела было ответить ей в том же духе, что она не нянька своему шефу, но в последний момент сдержалась. В ту самую минуту, когда она размышляла, не послать ли полицейских в имение его родителей, на парковочную площадку въехал служебный автомобиль Боденштайна. Пия тут же направилась к нему.
— Где ты пропадаешь? — спросила она, едва он успел открыть дверцу. Ей было хорошо известно, как он не любит, когда на него набрасываются таким вот образом, но сегодня ее это ничуть не заботило. — Почему твой мобильник выключен?
— Доброе утро, — сказал в ответ Оливер, с трудом вылезая из тесного «Опеля». — Аккумулятор окончательно сел. А что случилось?
Он выглядел так, будто за всю ночь не сомкнул глаз. У Пии отпала всякая нужда спрашивать во второй раз о причине его странного поведения. То, что он вчера трусливо ушел от ее прямого вопроса, глубоко оскорбило ее, и она не желала больше терпеть подобное. Если он вдруг перестал доверять ей, значит, им не следует дальше работать вместе.
— Да тут творится черт знает что! У Энгель в кабинете сидят три типа, которые хотят с тобой поговорить.
— В самом деле? О чем?
— Откуда мне знать? Но на твоем месте я бы больше не тянула время.
Они вместе вошли в здание. По дороге на второй этаж Пия стала рассказывать ему последние новости, но очень скоро заметила, что коллега ее не слушает.
— Оливер! — Пия остановилась посреди лестницы и схватила его за руку. — Мы нашли орудие убийства! Радемахер кое-что от нас утаил! Алиби Теодоракиса развалилось! У нас работы по горло, а ты меня даже не слушаешь! Что я должна делать?
Боденштайн повернулся к ней. Лицо его застыло, словно окаменело, но выражение глаз он не мог контролировать столь же успешно, как мимику. Они отражали смесь озабоченности, возбуждения и душевных страданий, чего прежде Пия в них никогда не замечала. Она испуганно отпустила его руку.
— Мне очень жаль, Пия. В самом деле. — Он глубоко вздохнул и провел рукой по волосам. — Я тебе все объясню. Это…
Дверь кабинета доктора Николя Энгель распахнулась, и в коридор вышла советник уголовной полиции. Ее лицо не предвещало ничего хорошего.
— Послушай-ка, тебе что, трудно позвонить? — с яростью накинулась она на Боденштайна. — Я сижу здесь уже битый час с этими…
Только сейчас она заметила Пию, стоявшую двумя ступеньками ниже Боденштайна, и, запнувшись на полуслове, резко повернулась и скрылась в кабинете. Боденштайн последовал за ней. Дверь захлопнулась за ним с громким стуком, который отдался гулким эхом в пустынном по случаю субботы коридоре.
Обычно они обращались друг к другу на «вы», но Пия, единственная во всем комиссариате, знала, что эта ритуальная вежливость не более чем театр. Боденштайн и Энгель в молодости некоторое время состояли в близких отношениях, пока на горизонте не появилась Козима, которой Энгель, недолго думая, уступила жениха, после чего сама в течение года вышла замуж. Кроме того, Пия имела подозрение, что прошедшей зимой, вскоре после того, как рухнул брак Боденштайна, они провели вместе, по меньшей мере, одну ночь. Никаких доказательств этому не существовало, и Боденштайн скорее откусил бы собственный язык, чем рассказал бы об этом Пии, но с того дня тон общения между ним и Энгель изменился.
Пия преодолела последние три ступеньки и направилась по коридору налево, к кабинетам К-2, в недоумении покачивая головой. Еще несколько дней назад она считала, что довольно хорошо знает своего шефа. Теперь же она отнюдь не была уверена в этом.
Боль пульсировала позади глаз — вполне терпимая, но словно служившая постоянным напоминанием о том, что мир далек от гармонии. Его переполняла ненависть к Нике. Она все испортила, все, все, все! С ее появлением все изменилось. Она соблазнила Яниса, несмотря на то, что Рики ее лучшая подруга. Это уже было слишком. Она только на вид скромная и невинная, а в действительности совсем другая. А Янис оказался слабаком. Этот лжец все время использовал его. Марк ненавидел его точно так же, как и Нику.
Он рассматривал свое отражение в зеркале ванной. От левого виска к скуле тянулся кровоподтек. Рваная рана над бровью покрылась коростой. Марк расцарапал ее ногтями, чтобы снова пошла кровь. После того, как заструился тоненький ручеек, боль утихла.
Сегодня нужно непременно прояснить ситуацию и рассказать Рики о том, что он вчера видел и слышал. Это его дружеский долг. Иначе он станет сообщником. Рики должна знать, что за грязные свиньи эти Ника и Янис. Вероятно, Янис уже давно трахал эту шлюху. Наверняка. А если и нет, то скоро начал бы — она ему явно нравилась. А Рики еще так унижалась перед этим подлецом…
