Дарья Калинина - Неполная дура

А Этна неожиданно добавила:

— Не хотите к нам пойти работать?

— Нет уж! — содрогнулась Инна. — Все эти перестрелки, бандиты и трупы — это не по мне!

Мариша молчала. Но тоже склонялась к отказу.

— Как знаете, — усмехнулась Этна. — Но если что, вдруг передумаете, то мое предложение остается в силе.

И она погнала арестованного Надира вниз, где его уже ждали сообщники с закованными в стальные браслеты руками.

Но если кто думает, что на этом история эта для подруг и закончилась, то здорово ошибается. Продолжение у нее было самое неожиданное. Но наступило оно только спустя почти полгода. А пока что подруг главным образом интересовало, удастся ли Феликсу найти своего приемного брата — Платона. И если удастся, то хватит ли у него сил и духу, чтобы передать настоящего убийцу Геры в руки правосудия.

Однако и до этого было еще далеко. Сначала подруг поджидал один неожиданный и одновременно приятный сюрприз. На следующий же день им позвонили. Верней, звонок пришел на трубку Инны.

— Привет, — произнес приятный мужской голос.

Голос был Инне откуда-то знаком. Но она никак не могла догадаться, откуда. У нее мелькнула мысль, что это звонит ей ее родной муж, голос которого она за столько времени просто забыла. Но нет, у мужа голос был ниже.

— Привет, — повторил мужчина. — Это Митя.

— Ах, Митя! Да! Конечно, узнала! Как дела?

На самом деле Инна понятия не имела, что за Митя ей звонит. И потому следующая фраза собеседника ничуть ее не порадовала.

— А мы их все-таки поймали!

— Кого?

— Воров тех! Просидели с Вованом в засаде у дома целых двое суток, но все-таки сцапали их!

Инна наконец догадалась, что ей звонит Митя — племянник Домны Михайловны. И от души порадовалась успехам парня.

— Поздравляю!

— Да, спасибо. Только что-то у нас не складывается.

— Что такое?

— Да воры эти, не похожи они на ваших. Ну, на тех, кого вы описали.

— В самом деле? — пробормотала Инна.

И почему это ее совсем не удивляет?

— Один из них в самом деле толстяк, — продолжал говорить Митя, — но он при этом еще и брюнет. А рыжий — он оказался высоким и тощим. Может быть, вы перепутали?

— Конечно, — с облегчением заверила его Инна. — Перепутали. А сами воры что говорят?

— Ну что? Отпираются от того, что были уже в этом доме один раз и чуть его не спалили. Да какая разница? Мы их сцапали, когда они телевизор уже выносили.

— Тогда в самом деле все равно, как они выглядят. Верно?

Разумеется, так оно и было. И звонил Митя вовсе не потому, что хотел похвастаться. То есть и это тоже. Но главное — ему просто не терпелось снова увидеться с Инной. Он ей так и заявил.

— М-м-м, — протянула очень довольная Инна. — Может быть, потом. Я еще не знаю.

Кавалер начал настаивать. Но Инна так быстро сдаваться не собиралась. Нет уж, коли у нее завелся поклонник, она его сначала помучает. По полной Маришиной десятибалльной системе. Ведь на Надире она, эта система, себя оправдала в полной мере. Он набрал всего девять баллов, не хватало одного решающего.

— И ничего, что он их потом все разом стремительно потерял, — говорила Инна подруге. — Главное, что ничего непоправимого у вас с ним не произошло. А то пришлось бы теперь тебе ему передачи в тюрьму таскать. Как верной подруге.

Но всласть обсудить эту тему они не успели. Потому что снова раздался звонок. На этот раз звонок был в дверь. А следом за ним ворвалась в квартиру и рыдающая Анька. Лицо у нее от слез сплошь покраснело от слез. Нос увеличился почти в два раза, а глаза, напротив, уменьшились. И за что женщинам вечно такая несправедливость? Почему никогда наоборот не бывает? Чтобы нос маленький, а глаза ого-го!

— Все кончено! — упоенно рыдала тем временем Анька, упав на кстати подвернувшееся ей кресло, где только что сидела Инна, и хватая бокал с коньяком, который Мариша только что заботливо себе налила.

Анька отхлебнула коньяк, откинулась на мягкую спинку кресла и произнесла уже гораздо спокойней:

— Все кончено!

— Что?

— Следствие кончено! И любовь с Ратушевым тоже! Сволочь он! И гад!

Инна с Маришей переглянулись. А потом Инна придвинула себе стул, а Мариша налила коньяк в другой бокал. И они наклонились к своей подруге.

— Рассказывай! — велела ей Инна.

И Анька рассказала. Оказалось, что сегодня с утра ее вызвал к себе Ратушев. Предвкушая приятное свидание, Анька полетела к своему Петечке на крыльях любви. Но любимый был непривычно скучен и хмур.

— Ваше дело закрыто, — провозгласил он, едва Анька нарисовалась на пороге его кабинета. — Поздравляю вас! Настоящий преступник пойман, доставлен и допрошен. И уже признался в совершении убийства своего брата.

Анька стараниями своих подруг уже была посвящена в эту трагическую историю и потому нисколько не удивилась тому, что убийцей оказался брат. Гораздо больше ее изумило, насторожило и опечалило то выражение, которое Петечка упорно хранил и, можно даже сказать, культивировал на своем лице. Выражение было отстраненное и чужое.

— Петечка, — осторожно произнесла Аня, когда следователь, закончив свой сухой доклад, попрощался с ней и сделал попытку уткнуться в свои бумаги. — Что-то произошло? Что-то нехорошее?

— Ничего!

— А все-таки?

— Ровным счетом ничего!

Голос был сухим. А слова вылетали из Петечки, как острые маленькие камешки. Каждый из них больно впивался в Анькину нежную душу. Тем более что она не чувствовала за собой никакой вины.

— Петечка! — уже более настойчиво произнесла Аня. — Мы должны объясниться!

— На какую тему?

— Еще вчера я чувствовала, что ты относишься ко мне по-особому, — произнесла Анька. — А сегодня ты делаешь вид, что мы едва знакомы.

— Это так и есть.

— Как? — задохнулась от возмущения Аня. — А поездка к маме? Зачем ты возил меня с ней знакомиться?

При упоминании мамы по лицу Петечки скользнуло подобие довольной улыбки. И он взглянул на Аньку если не с теплотой, то во всяком случае с признательностью.

— Ладно, — произнес он. — У меня есть минут двадцать. Попьем кофейку?

Лично Анька согласилась бы выпить даже стрихнину, лишь бы сначала дорогой Петечка объяснил, какого черта с ним происходит. И на кофе она согласилась с восторгом. Ратушев засыпал в две кружки по чайной ложке с горкой кофе и, не найдя сахара, заменил его двумя конфетками.

— Пей, — велел он Ане. — Пей и слушай. Я в самом деле возил тебя к маме, потому что ты была моей последней надеждой.

— В каком плане?

— Аня, — проникновенно посмотрел на нее любимый, — ты же не будешь отрицать, что характер у тебя взрывной, стервозный и попросту тяжелый?

Вопрос Аньке не понравился. Да что там не понравился. Он ее попросту взбесил. Но любопытство пока что пересиливало гнев. О чем бедолага Петечка еще не догадывался. И потому спокойно продолжал:

— Моя мама просто допекла меня своими просьбами привезти ей невесту.

— И что?

— И я привел ей тебя.

— Зачем? — все еще недоумевала Анька.

— Я совсем не хочу жениться! Но моей маме невозможно было это втолковать. У нее какие-то старорежимные взгляды на жизнь.

— А при чем тут я?

— Я понимал, что моей маме ты придешься не по вкусу. И потому сразу же предупредил ее, что либо я женюсь на тебе, либо вообще ни на ком. Во всяком случае в ближайшее время.

— И что она? — едва слышно прошептала Аня.

Или ей послышалось, что она едва шепчет? Потому что у нее внутри закипал такой густой гнев, что его бульканье заглушало все звуки в Анькиных ушах. Но Ратушев ее вопрос расслышал отлично и продолжил свою исповедь:

— Мама попросила у меня отсрочки, чтобы хорошенько познакомиться с тобой. И я оставил вас до вечера. Вдвоем.

— Помню, — кивнула Анька. — Помню, какой сияющий ты от нее вышел потом.

— Ну да!

— Это что же? — запоздало дошло до девушки. — Это она тебе тогда сказала, чтобы ты оставил идею со свадьбой? Если невеста я, то пусть уж ты лучше холостым поживешь, так? Потому ты и сиял?

— Да! — подтвердил Ратушев. — Прости меня, Анечка. Понимаю, что поступил с тобой как подлец. Но ты бы знала, какой моя мама умеет быть приставучей. Ты не представляешь!

— Очень даже представляю! — произнесла Анька, заскрежетав зубами. — Это ты, боюсь, не представляешь, какой злой могу быть я!

И с этими словами Аня опрокинула на голову своего несостоявшегося жениха большую кружку горячего кофе. И ушла из кабинета под горестные причитания ошпаренного Петечки. Месть слегка отрезвила Аньку. Но ненадолго. Вылетев из отделения милиции, она разрыдалась. И сама не помнила, как добралась до дома Мариши.

— Не реви! — пыталась та заткнуть извергающуюся из глаз подруги настоящую Ниагару. — Этот следователь не стоит твоих слез.