Юлия Латынина - Промзона
— Да-да, — усмехнулся Алексей. — Устрой мне встречу с Черягой.
* * *Спустя три дня Денис сидел у себя в кабинете в Ахтарске, когда секретарша по селектору доложила.
— Денис Федорович, тут к вам какой-то Алексей Крамер. Говорит, что ему на пять назначено, по согласованию с Епишкиным.
Денис смутно припомнил что-то насчет бандитов и векселей.
— Ничего ему не назначено, — сказал Денис в селектор, — пусть катится.
Секретарша отключилась, а потом нажала селектор опять:
— Денис Федорович, он говорит, что специально из соседней области приехал. Говорит, что у него вопрос на две минуты.
— Ну заведи его в переговорную, — сказал Денис.
Когда, через полчаса, Денис вышел в переговорную, Алексей Крамер сидел лицом к вечереющему окну. Свет в переговорной был потушен, и вместо Крамера Денис видел только силуэт на фоне подсвеченного стекла. Денис включил электричество, и Крамер развернулся в кресле.
Он выглядел лет на двадцать пять, не больше. У него были седые волосы и совершенно бесцветные глаза, и на руках его Денис заметил красные пятна экземы, видимо подхваченной в тюрьме.
Денис машинально опустил протянутую было для приветствия руку и сел напротив Крамера. Векселя «Южсибразрезугля» его совершенно не интересовали.
Крамер — тоже.
— Чем могу помочь? — спросил Денис. Крамер поднял на него бесцветные глаза.
— Вы хотите, чтобы я убил Константина Цоя?
Денис поперхнулся. Первым делом он подумал о диктофоне в кармане Алексея.
— У меня нет с собой записывающей аппаратуры, — сказал Алексей. — И у меня есть векселя «Южсибразреза». Если вы купите их по номиналу, я убью Цоя.
Денис молчал. Ему надо было встать и выгнать посетителя, но он молчал.
— Цой посадил меня в тюрьму, — сказал Алексей. — А я убивал и за меньшее. Ты знаешь, что это я убил Мишуткина? Он считается пропавшим, но я его убил. Тело лежит под асфальтом на тридцать четвертом километре Новосибирского шоссе. У него две пули от ТТ в черепе и одна в животе. Хочешь, я назову еще два трупа, мусор, чтобы ты не мучился, подстава я или нет?
— Я не следователь, — ответил Денис. Бесцветные глаза Алексея глядели сквозь Дениса в прошлое, туда, где удачливый бизнесмен Крамер был еще киллером по кличке Самосвал.
— У них никогда не будет доказательств, — сказал Алексей, — даже если меня возьмут, я скажу, что это моя личная месть Цою. Даже если я расколюсь, вы всегда скажете, что это не правда, что это мусора Цоя заставляют меня врать.
— А если за тобой следили, когда ты сюда пришел? — спросил Денис.
— Мы разговаривали о продаже долгов «Южсибразреза».
— А откуда у тебя деньги? Ты же вышел из тюрьмы голым.
— От продажи вам долгов «Южсибразреза».
— Сколько они стоят?
— Я хочу за них триста тысяч долларов, — ответил Крамер.
Денис долго думал. Слава сказал ему: «Я не могу ходить по одной земле с Цоем». Это был больше, чем приказ. Это был намек. На памяти Дениса Извольский никогда не произносил таких намеков. Такие намеки — больше приказа. От них не отказываются.
— Знаешь, Леша, — сказал Денис, — мы действительно поговорили с тобой о векселях «Южсибразрезугля». Я распоряжусь, начальник кредитного отдела посмотрит их на предмет покупки. Мы готовы тебе помочь. Обо всем другом — извини, наш холдинг в таких играх не участвует.
* * *Прошло три недели.
Энергетики и железнодорожники наконец подсчитали ущерб, нанесенный им катастрофой на ГОКе. Ущерб, по их словам, составил шестьдесят миллионов долларов, иск именно на эту сумму был подан в Черловский арбитражный суд. AMК наотрез отказался платить. Энергетики потребовали обанкротить упрямого должника суд удовлетворил их требование, и АМК тут же подал апелляцию. Почему-то интересы областных энергетиков представляли в суде юристы Цоя.
Параллельно в том же самом Черловском арбитражном суде слушалось дело о возвращении незаконно выведенных активов в ОАО «Черловский авиационный завод».
Иск был подан унитарным предприятием «Южсибпром», которому теперь принадлежало ОАО. Почему-то интересы федерального предприятия представляли в суде юристы Извольского.
Сначала на ЧАЗе отнеслись к этому иску как к вздорной шутке. Однако дни проходили за днями, слушание дела откладывалось, и по заводу поползли слухи один мрачнее другого. Рассказывали, что у Степана Бельского был разговор чуть ли не с президентом России, и что президент категорически потребовал от очаковских бандитов — не лезть в оборонные дела. Что за иском стоит группа военных, не намеренных сотрудничать с европейцами и предпочитающими скорее развалить программу «МиГ-Еврофайтер», нежели дать оборонной промышленности возможность не делиться взятками с собственными военными чинами. Что за иском, опять-таки, стоит АВПК «Сухой», готовый на все, чтобы утопить конкурента.
Наконец, передавали за верное, что после того, как Извольский выиграет иск, завод отойдет из «Южсибпрома» в РСК «МиГ», там Извольский, пользуясь своими связями, пробьет под доводку «сапсана» бюджетные деньги, да и распилит их пополам с военными чиновниками.
Странное дело — никто из инженеров, менеджеров и летчиков ЧАЗа не сомневался, что из себя представляет Степан Бельский. Многие хорошо помнили прежнего директора, шепотом рассказывали, что его хлопнул чуть ли не сам Степан. Однако никто не радовался возвращению блудного ЧАЗа в лоно государства.
Никто не сомневался, что в этом случае проект «Цезарь» не будет завершен, а деньги, выделенные на него, — растащены.
Первую половину ноября Степан провел на заводе. В финансовые дела он не вмешивался, впрочем, в них он всегда понимал достаточно слабо. Почти все дни он проводил на летном поле.
«Миг— 1-48» был уже доведен до ума, машина вошла в период испытаний, и Степан, если позволяла погода, совершал по два вылета в день. Остальное время он пил с пилотами и шлюхами.
На этом-то летном поле и застал Степана вице-губернатор области.
Смотрящий над российской металлургией стоял на коленях в промозглом ангаре и вместе с техниками заворачивал какую-то гайку.
— Степан Дмитриевич, — позвал вице-губернатор. Ему пришлось позвать так раз пять, прежде чем Бельский закончил с гайкой и подошел к выходу из ангара.
Бельский был небрит, и от него слегка с утра попахивало пивком. Одет он был в оранжевый летный комбинезон и сверху — ватник.
— Ну? — сказал Бельский.
— Степан Дмитриевич, я не знаю, передавали ли вам, но завтра в администрации области совещание. Будут Цой и Черяга, по поводу всех этих судов… И вот мы хотели бы… от вас потому что никаких указаний…
Бельский хмуро глядел на вице-губернатора, и от этого взгляда у чиновника заболела печенка, — С моей стороны никаких указаний не будет, — хрипло сказал Бельский, повернулся и пошел к развороченному самолету.
* * *Денис прилетел в Черловск рейсовым самолетом ТУ-154, который приземлился на аэродроме в 21.39. Старенький ТУ долго выруливал на стоянку, а когда самолет наконец остановился, аэродромное начальство не спешило подавать к нему единственный имевшийся в аэропорту трап. Наконец трап выкатили и установили.
Пассажиров первого класса пригласили к выходу. Самолет стал на стоянку в восточном углу аэродрома, справа от здания аэровокзала.
Денис сбежал по трапу первым и нырнул в поджидавший его бронированный «мерседес», который еще накануне перегнали из Ахтарска. За «мерседесом» ждал джип сопровождения.
Чартерный самолет Цоя сел на аэродром в 21.47. Ему потребовалось две минуты, чтобы вырулить на стоянку, которую ему отвелив самой западной части аэродрома, а трапа ему не бьмо нужно. Стюард открыл дверцу, расположенную в хвосте самолета, охранники Цоя выскочили наружу, и через мгновение Цой занял место в «чайке», сопровождаемой джипом. «Чайка» Цоя поверх брони была покрыла клароловой пленкой, купленной по две тысячи долларов квадратный метр у Ахтарского холдинга.
Ворота со взлетного поля были расположены слева от здания аэровокзала, в южном торце ограды. Машины Цоя и Черяги ехали к ним с разных сторон.
Водитель Цоя первым заметил фары вывернувшейся из-за дальних самолетов машины, прикинул, чей это может быть автомобиль и, не дожидаясь напоминания хозяина, нажал на газ, чтобы первым оказаться у ворот.
Денис, задремавший было на сиденье, внезапно проснулся, уставился на приближающиеся огни и подобрался, как кошка.
«Мерседес» и «чайка», включив дальний свет, летела по полю. До поворота на дорожку, ведущую к воротам, оставалось двадцать метров.
— Не тормозить, — спокойно приказал Цой.
— Не тормози! — крикнул Денис.
Машины одновременно достигли поворота и так же синхронно повернули.
Бронированный капот «Чайки», оклеенный сверху клароловой пленкой столкнулся с бронированным капотом «мерседеса». Послышался глухой удар и выворачивающий душу скрежет. «Мерседес» вылетел с дороги, как пушинка. «Чайку» слегка развернуло. В «Мерседесе» мгновенно сработала система безопасности, и воздушная подушка пихнула Черягу в лицо. Денис тюкнулся затылком о сиденье, кое-как справился с подушкой и выскочил наружу.
