Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев
– Твой дед не встречался со Скорцени в Мадриде? – спросил Кольцов Васкеса, пока они ждали официанта в небольшом ресторанчике на берегу Луганского озера.
– Это возможно, но маловероятно. Не думаю, что они были даже знакомы, хотя в те годы, когда наш Caudillo[113] был еще у власти, в Мадриде было много фашистских организаций, руководство которых старалось не терять контакт даже с рядовыми членами, каким и был мой pobre abuello[114], – Васкес говорил неохотно, разглядывая меню. Он чувствовал себя отодвинутым в сторону от решений ключевых вопросов и справедливо опасался, что его в очередной раз собираются кинуть.
– Значит, ты не знаешь, откуда у старика Отто были шрамы на лице! – продолжал развлекаться Кольцов, которому нравилось подкалывать своего агента, неожиданно ставшего полноценным компаньоном.
– Это тайна Полишинеля, – проворчал Васкес неохотно.
– И все-таки? – не сдавался генерал, искусно стараясь занять в разговоре доминирующую позицию.
– Австрийские студенты имели привычку тыкать друг другу в лицо рапирами, таким образом доказывая свое пренебрежение к боли. Так что шрамы на лице Скорцени не имеют никакого отношения к его карьере диверсанта. Когда мы сможем убедиться, что картины находятся в Европе, и выберем надежное место для их депонирования до конца сделки? – исключающим уловки тоном спросил Васкес, отложив в сторону меню и всем видом показывая, что исторический экскурс на сегодня закончен.
– У меня сегодня волчий аппетит, – ответил Кольцов после непродолжительной паузы. Ему наконец удалось привлечь внимание неторопливого официанта, и он собирался заказать себе ногу ягненка и бутылку красного вина.
– У вас не должно быть секретов от меня в этом деле. В противном случае я буду расценивать это как враждебность! – Васкес перешел на зловещий шепот. Он понимал, что в реальности у него очень мало рычагов давления на всю эту компанию и единственной правильной стратегией было следовать за ними по пятам, не упуская их из поля зрения ни на один день.
– В Москве убит человек, связывавший нашего заказчика с Раулем. Все осложнилось. Сейчас важно получить подтверждение из Марселя, что все прежние каналы готовы быть задействованы под нашу сделку. На это уйдет время. После этого картины будут переданы на хранение нейтральному посреднику. Надо ждать. Все лишние контакты и встречи нежелательны, – Кольцов говорил односложно. Он не собирался что-то доказывать или просто обсуждать.
– Привлеките меня. Я могу быть полезен, – сказал Васкес, понимая, что спорить не имеет смысла.
– Ну что же, раз так, то милости просим. Не спускай глаз с этой троицы в Женеве, я имею в виду атташонка, его жену и нашу чудесную благотворительницу. Чем больше контактов, организаций и заведений, посещаемых ими, тебе удастся выявить и зафиксировать, тем полнее будет картина их истинных намерений, – начал перечислять возможные задания Кольцов и замолчал, видя приближающегося официанта.
Им принесли бутылку вина Chateau Mouton Rothschild 1973 года. Внимательно рассмотрев этикетку и одобрительно покивав головами, они оба приготовились дегустировать напиток за баснословную цену. Остаток вечера прошел за уточнением деталей общей диспозиции, и Кольцов, довольный, что ему удалось направить энергию агента в нужное русло, заказал еще одну бутылку этого вина.
* * *Оставшись одни на своей новой вилле, Роман с Наташей решили провести весь вечер, бездельничая. По подсчетам Ромы, у них было не меньше пары недель, прежде чем ему надо будет отправляться в Марсель. Заранее спланированная поездка в этот старый портовый город теперь откладывалась из-за убийства Жомова в Москве. Рауль почувствовал опасность и, отключив все телефоны, перестал выходить на связь с кем бы то ни было, кто так или иначе мог быть причастен к смерти или даже просто был знаком с неудачливым замполитом. «Надо уметь ждать и занимать время ожидания полезными делами», – любил повторять Кольцов. С этим трудно было не согласиться, особенно сейчас, когда большая часть комнат в новоприобретенной вилле стояла без мебели и пауза в делах оставляла время для их обустройства. Плотно закрытые ставни почти не пропускали лучи и без того холодного зимнего солнца. Казалось, что в комнатах никогда не станет тепло, хотя, говоря откровенно, Чекаря пока все устраивало и так. Спальня, кухня и гостиная были в полном порядке, и думать о меблировке остальной части ему было лень. Они вышли в небольшой ухоженный сад, спускавшийся почти к самой воде. На белых перилах алебастровой ограды стояли глиняные горшки с пеларгонией, красные цветы которой придавали зимнему пейзажу сказочный вид. Уезжать отсюда не хотелось. Вечерело, и темно-синие облака сливались вдали с вершинами гор, окружавших озеро Комо. От воды веяло свежестью. Зябкая влажность, казалось, пробиралась под одежду; захотелось вернуться в дом.
– Я пойду приготовлю ужин. У тебя есть какие-то пожелания? – спросила Наташа.
– Приготовь то же самое, что стряпала тогда, семнадцать лет назад, в Салтыковке, – ответил он.
– Увы, здесь, в Италии, нет такого черного хлеба. Да и вода для того чая, который мы пили с тобой там, нужна из московских водохранилищ. Так что привыкай к спагетти и пицце, – сказала она то ли грустя, то ли смеясь.
Очертания Наташиного лица почти растворились в вечернем полумраке, и он не понял, шутит она или готова заплакать о прошедшей молодости. Так или иначе, возле воды стало неуютно и, вернувшись в тепло гостиной, они занялись каждый своим делом. Пока Наташа разбиралась на кухне, он сделал несколько звонков своим доверенным людям в Северном холдинге. Без него буксовало решение некоторых весьма щепетильных вопросов. За кажущимися заносчивым простофилям простыми и понятными бизнес-схемами всегда кроется колдовство, известное только самым избранным чародеям. Не дожидаясь ужина, Чекарь открыл бутылку вина и, плеснув его в бокалы, отнес один Кольцовой, которая с энтузиазмом разделывала тушку утки, рассчитывая приготовить из нее жаркое. Все эти годы она если и делала что-то по хозяйству, то только в те дни, когда их с Виленом Аристовым навещали родители. Как-никак, а приличия надо было соблюдать. Посмотрев на свою будущую жену и на будущее жаркое, Чекарь понял, что это надолго. Наташе было не до вина. Он забрал бутылку и поднялся на первый этаж в комнату, где он собирался поставить бильярдный стол. Руки у него
