Вне правил - Гришэм Джон
Мосс отвечает: «Правая сторона, третий сектор, верхний ряд». Я поднимаю глаза, но никого не вижу, хотя уверен, что он за мной наблюдает. На мне кожаная куртка, джинсы и белая с оранжевым бейсболка, длинные волосы убраны под воротник. Бассейн, конечно, необычное для встреч место, и я не думаю, что меня узнают, но на всякий случай лучше подстраховаться. Как раз на прошлой неделе мы с Напарником перекусывали в кафе, когда к нам подошел какой-то придурок и сообщил, что, по его мнению, мой маленький боец должен гнить в тюрьме до конца своей жизни. Я поблагодарил его и попросил оставить нас в покое. Он назвал меня проходимцем. Напарник поднялся с места, и тот исчез.
Я поднимаюсь по ступенькам и чувствую сильный запах хлора. Старчер однажды сказал, что ему нравится плавание, но одна из его матерей ответила, что этот вид спорта слишком опасен из-за химических веществ, которые добавляют в воду. Меня удивляет, что они до сих пор не заставили его ходить в скафандре.
Какое-то время я сижу на трибуне в одиночестве и наблюдаю за заплывом. Родители кричат все громче и громче, и вдруг крик стихает. Дети вылезают из воды, к ним подскакивают мамаши с полотенцами и советами. Девочкам на вид, насколько я могу судить со своего места, лет десять.
С трибуны, расположенной напротив, поднимается Мосс и медленно обходит бассейн. Он взбирается по ступенькам передо мной и наконец садится неподалеку. Всем своим видом он показывает, что ему очень не нравится здесь находиться и он предпочел бы общение с серийным убийцей.
— Надеюсь, это важно, Радд, — говорит он, не глядя на меня.
— И я рад тебя видеть, Мосс. И кто твоя дочь?
Глупый вопрос: вокруг бассейна крутятся не менее тысячи детей.
— Вон она, — отвечает он, кивая в их сторону.
Тоже мне умник, правда, я сам напросился.
— Двенадцать лет, плавает вольным стилем. До следующего заплыва где-то полчаса. Может, перейдем к делу?
— У меня есть предложение по сделке, но оно будет посложнее даже предыдущего.
— Ты уже это говорил. Я собирался повесить трубку, Радд, но ты упомянул Джилиану Кемп. Я слушаю.
— Свэнгер снова на меня вышел. Мы встретились. Он утверждает, что знает, где она, что она выносила и родила ребенка, которого продали работорговцы, а ее держат на героине, заставляя заниматься проституцией.
— Свэнгер законченный лжец.
— Согласен, но кое-что из его слов правда.
— Зачем он с тобой связался?
— Он говорит, ему нужна помощь и, естественно, деньги. Не исключено, что он снова на меня выйдет, и тогда я, возможно, сумею направить полицию по его следу. Этот след может привести к Джилиане Кемп, а может и не привести. Знать заранее невозможно, но у полиции все равно ничего нет.
— Значит, ты опять злоупотребляешь доверием своего клиента.
— Он не мой клиент. Я заявил ему об этом прямо и недвусмысленно. Он может считать меня своим адвокатом, но разбираться в том, что и почему считает Арч Свэнгер, — пустая трата времени.
Раздается громкий звонок, и восемь мальчиков прыгают в воду. Родители тут же начинают подбадривать их криками, как будто те могут услышать. А что можно крикнуть плывущему изо всех сил мальчишке, кроме как «Давай, быстрей!»? Мы смотрим на них, пока они не начинают поворачивать.
— И что ты хочешь от нас? — спрашивает Мосс.
— В понедельник начинается суд над моим бойцом. Я хочу для него лучшей сделки. Он признает вину и получает пять лет, которые отбудет на окружной тюремной ферме. Там мягче режим и есть хороший спортивный зал. Парень сможет поддерживать форму, отсидеть восемнадцать месяцев, выйти по УДО в возрасте, скажем, двадцати четырех лет и все еще иметь шанс продолжить спортивную карьеру. Иначе он отсидит пятнадцать лет и выйдет законченным бандитом, у которого на уме будут только новые преступления.
Мосс закатывает глаза. Он недоверчиво выдыхает, будто все сказанное мной неудачная шутка. И качает головой: я, видно, просто спятил.
Наконец он произносит:
— Мы не можем повлиять на прокурора. И ты это знаешь.
— Мансини был назначен мэром и одобрен городским советом так же, как и ты. Наш исполняющий обязанности начальник полиции был назначен мэром и одобрен городским советом. То же самое относится и к Рою Кемпу, который сейчас в административном отпуске. Неужели мы не можем найти возможность действовать сообща?
— Мансини не станет слушать Вуди. Он его ненавидит.
— Все ненавидят Вуди, и он тоже ненавидит всех. Однако это не помешало ему избираться три срока подряд. Вот как это можно провернуть. Ты меня слушаешь?
Он по-прежнему не смотрит на меня, но голову в мою сторону повернул. Потом снова устремил взгляд на бассейн и скрестил руки на груди, давая понять, что слушает.
— Ладно, Мосс, помоги мне решить это дело. Предположим, я вывожу копов на Свэнгера, а Свэнгер выводит их на Джилиану Кемп. Это где-то в районе Чикаго, кстати. Предположим, они освобождают девушку, и что тогда? Только представь, Мосс. Наш любимый мэр, достопочтенный Вудро Салливан-третий, собирает первую пресс-конференцию. Ты знаешь, как Вуди обожает пресс-конференции. Это будет его минута славы. Вуди в темном костюме, на лице улыбка, позади ряд полицейских, у всех суровые, но радостные лица, потому что девушка спасена. Вуди делает заявление, как будто лично он нашел ее и сотворил настоящее чудо. Через час мы получаем первые снимки счастливого момента воссоединения семьи Кемп, и на них, конечно, Вуди — он обязательно окажется на первом плане, ибо в этом ему нет равных. Потрясающая перспектива!
Мосс представляет картину и немного смягчается. Она встает у него перед глазами. Ему хочется отмахнуться от нее и послать меня к черту, но перспектива уж больно заманчива. Креативность никогда не была его сильной стороной, поэтому он просто произносит:
— Ты сумасшедший, Радд.
Неудивительно, что я тут же стараюсь развить успех:
— Поскольку все мы ищем правды и делаем смелые предположения, допустим, что Свэнгер не лжет. Если так, то Джилиана — одна из многих девушек, похищенных и проданных в рабство. Почти все они белые американки. Если накрыть эту банду и поймать участников, то история прогремит на всю страну от побережья до побережья. Вуди получит свою долю славы, которой с лихвой хватит, чтобы оставить всех конкурентов в нашем Городе далеко позади.
— Мансини ни за что не согласится.
— Так увольте Мансини. Немедленно. Вызовите на ковер и добейтесь отставки. При нашей версии демократии у мэра есть такая возможность. Замените его каким-нибудь послушным помощником прокурора. Их там пруд пруди.
— Кажется, пятнадцать, — уточняет Мосс.
— Извини. Я уверен, что среди пятнадцати помощников прокурора вам удастся найти такого или такую, кто обладает амбициями и сделает все, что вы попросите, в обмен на высокий пост. Ну же, Мосс, все не так сложно.
Он подается вперед, опирается локтями на колени и погружается в размышления. Шум стихает. Заплыв окончен, родители успокаиваются и ждут начала нового. Я никогда не был на подобных мероприятиях, но впечатление такое, что это мучение растягивается на долгие часы. Я мысленно благодарю матерей Старчера и тот страх, который внушает им хлорка.
Мосса явно одолевают сомнения, и я усиливаю натиск:
— У Вуди достаточно для этого власти, Мосс. Это в его власти.
— Но при чем тут сделка? Почему бы тебе не поступить как полагается и не начать сотрудничать с полицией? Если ты веришь Свэнгеру и он не является твоим клиентом, то помоги полиции. Черт, ведь речь идет о ни в чем не повинных молодых девушках!
— Потому что я так не работаю, — отвечаю я, хотя и потерял сон, пытаясь найти ответ на этот вопрос. — У меня есть клиент, которого я защищаю, он, безусловно, виновен, как большинство моих других клиентов, и я отчаянно ищу возможность облегчить их участь. У меня нет клиентов, в принципе способных заработать кучу денег законным способом, но тут другой случай. Этот парень может пробиться наверх и вытащить свою большую и постоянно растущую семью из трущоб.
