Шам - Виталий Фёдоров
БАНГ!
Ильяс, пристроившийся со своей мощной снайперкой в полусотне метров к северо-западу от них,213 отработал по какой-то одному ему видимой цели. Похоже, удачно, потому что в ответ немедленно полыхнула хаотичная стрельба, а через минуту басовито затявкала ЗУшка, и от небольшой мечети через дорогу вновь полетели обломки кирпичей.
Марат и Батыр довольно переглянулись. Где именно Ильяс устроил лёжку, они не знали, но уж точно не на «отдельно стоящей мечети, имеющей значение ориентира». Дураком казанский любитель шахмат не был, а вот снайпером, как (неожиданно для него самого) выяснилось, был, причём хорошим.
с-С-с…
БУМ!
Прилёт лёг как-раз по многострадальной мечети, закрыв её облаком пыли. Разозлённые второй за утро потерей наёмники вызвали (и, что важно, получили) артподдержку. Накрыли с первого выстрела… если туда и целились, конечно.
Марат перевернулся на спину и принялся осматривать небо. Если артиллерию корректируют с земли, это ещё терпимо, а вот если с воздуха…
От ослепительного утреннего солнца слезились глаза. Нет, нет, нет… кажется, ничего, хвала Алл…
– Вон он! – оказавшийся более глазастым нижнетагилец ткнул пальцем в крохотный крестик, парящий в небе. – Высоко, не достанем!
Можно подумать, достали бы, будь он пониже. Из полусотни наблюдавшихся Валеевым попыток сбить беспилотник успешной была одна, и тогда работала ЗУшка.
БУМ!
На этот раз разрыв пришёлся правее, по позиции Равиля. После того, как три дня назад погиб под бомбами Замир с большей частью своих людей, Марат реорганизовал роту – пехотных взвода (если дюжину человек можно назвать взводом, что не факт) в ней теперь осталось два, под командованием Артура с Равилем, плюс «арттачанка» Батыра и его собственная ячейка управления, включающая Ильяса, радиста, старшину, санинструктора, и ещё пару бойцов на всё про всё. Штатный замкомроты, Вагит, погиб ещё на прошлой неделе, поймав полуслучайную пулю в ночной стычке с иранцами, так что должность оставалась вакантной. С учётом того, как всё шло, Валеев сильно сомневался, что её придётся заполнять.
– Рассредоточиться! Держаться под деревьями, в укрытиях! Не вставать, не скучиваться!
С учётом чахлости и сухости местных деревьев, легче сказать, чем сделать, но не молчать же. Подчинённые, сидя под артогнём, не должны оставаться наедине со своим страхом, иначе так и до паники не далеко. Хорошо хоть, они за вчера успели немного оборудовать позицию в инженерном отношении – по крайней мере, есть куда залечь.
Дав указания ячейке управления, он тут же повторил их по рации взводным, заодно узнав от Равиля, что у того один трёхсотый.
БУМ!
Хм… а это они по кому? Что-то совсем в стороне легло, на дороге. Промахнулись, что ли? Ну, хорошо, если так.
По идее, конечно, стоило бы отвести роту к реке. Здесь они не более, чем мишени, а там понарыто окопов и убежищ, и арта может накрыть, только если уж совсем не повезёт. Но приказа Эшрефа на отход у него нет, а вот на удержание позиции – есть, пусть и двухдневной давности. Крымчанин последнее время пребывал в явном раздражении (объяснимо, с учётом общей ситуации), и попадать под горячую руку Марату совершенно не хотелось. Так что придётся сидеть тут, пережидая обстрел. Запасы снарядов и полётное время беспилотника ведь не бесконечны, так ведь?
БУМ!
* * *– Муйня какая-то! – подумал вслух Гриша и решительно откусил сразу треть «Сникерса». – Нет там никаких ду́хов! Курды мародёрят!
– Духи, курды, тебе не пох? – лениво протянул Мордвин. – В атаку не идём, сидим, шоколад кушаем. Чего тебе ещё надо?
Петренко, с батончиком в одной руке и биноклем в другой, не обращая внимания на слова командира продолжал разглядывать отстоящий на четверть километра посёлок.214
– Спокойно шароёбятся, не боятся. Шмурдяк в машины грузят. – продолжил он репортаж. – Матрасы, тряпьё какое-то, посуду.
Обернувшись, Гриша обнаружил, что никому, кроме него, происходящее не интересно – отделение, уютно расположившись вокруг костра, пило чай с купленными в приезжавшей утром армянской автолавке сладостями. Вздохнув, он присоединился к товарищам – любопытство любопытством, но запасы кипятка в пятилитровом чайнике быстро убывали, так можно и без чая остаться.
– Тряпьё и посуду пусть грузят, мне не жалко. Заодно, глядишь, что-нибудь разминируют… подрывом, гы-гы. – зевнул Мордвин, показывая, что всё-таки услышал слова своего заместителя. – Даиши не дураки, они всё ценное с собой прихватили, когда отходили. Тем более, боя не было – сами ушли.
Отряд торчал перед этим посёлком уже третий день – по достигнутым где-то в верхах договорённостям территория дальше на восток по левому берегу Евфрата переходила под контроль курдов, соответственно, им её и «освобождать». Наёмники, не без злорадного предвкушения, ожидали, что цыгане курды получат по сусалам, но не сложилось. Утром второго дня внезапно выяснилось, что ещё намедни вечером мельтешившие в посёлке черноармейцы куда-то пропали, вместе со значительной частью мирняка, а уже сегодня туда зашли курды и немедленно приступили к тому, что у них получалось лучше всего – грабежу.
Дело, собственно, житейское, но что удивляло, так это то, что командование по рации продолжало нести пургу про «курды зачищают посёлок, осторожнее там». Если оно реально не в курсе, что происходит, то это печально, а если валяет дурачка перед своими же подчинёнными, то зачем? Загадки, загадки…
Собственно, наёмники лениво обсуждали фундаментальный с точки зрения теории юриспруденции вопрос – зашкварился ли известный военкор Стешурыгин, которого на днях спалили дающим в рот молоденькому и смазливому сирийскому солдатику из «киновзвода». Мнения разделились, в основном, по возрастному признаку – более юная часть отделения считала, что это безусловный зашквар, умудрённая же жизненным опытом часть, во главе с Мордвином, давно изжила в себе юношеский максимализм и смотрела на дело философски.
– Давал ведь, а не брал. – подвёл итог обсуждению отсидевший пару лет по малолетке, а потом ещё пару во взрослом возрасте Тура. – Нет тут никакого зашквара.
Тура, в силу жизненного опыта, в юридических вопросах пользовался авторитетом, так что на этом дискуссия завяла.
– Ни фига себе! – Лаврик, в молодом и здоровом организме которого после пары съеденных шоколадок проснулось любопытство, ткнул пальцем в сторону посёлка. – Смотри, как нагрузили! И не ёбнется ведь…
Перед взорами (ну, не совсем «перед», до него было метров двести) обернувшегося отделения предстал крошечный грузовичок с высоченной, как минимум пятиметровой стопкой больших двуспальных матрасов в кузове. На вершине матрасной горы балансировал курд, что-то обхвативший передними конечностями.
– Унитаз держит! – прокомментировал Морлок, опуская бинокль. – И сливной бачок ещё ногой прижимает.
По рядам наёмников пробежал уважительный шёпоток. Они полагали себя достаточно сведущими в благородном искусстве мародёрства, но сейчас им выпало увидеть работу истинных мастеров.
Грузовичок осторожно выбрался на идущее вдоль Евфрата шоссе, тут же свернул на примыкающую к нему дорогу и неспешно покатился на север, в незалежную Роджаву.215 Война, в полном соответствии с заветами классика, пыталась самопрокормиться.
* * *– Ну, как? – заинтересованно спросил Шарьин. – Пахнет уже… у-у-ух!
Снимающий пробу Иргиз довольно улыбнулся и причмокнул:
– Ща, ещё пять минут, и готово. Подкинь дровишек.
Промасленных плашек в запасе не было, батарея последние несколько дней вообще не стреляла, так что пришлось взять монтировку и разломать пустой ящик из-под эрэса. Антон, впрочем, не возражал – хоть какая-то активность на фоне бесконечной, одуряющей рутины сидения на аэродроме. Ещё немного, и он начнёт проситься добровольцем на погрузочные работы, хе-хе. Даже никуда не девшийся надоедливый стрелок уже не вызывал особых эмоций.
Решивший сегодня побаловать братьев по оружию вариацией на тему шурпы Иргиз добавил в булькающее в тазу варево соли и каких-то специй.
– Хорошо получится! За уши не оттащишь! – похвалил сам себя шеф-повар. Антон, хоть и ухмыльнувшись украдкой, с энтузиазмом закивал:
– Угу!
На самом деле, есть практически не хотелось,
