Василий Казаринов - Бог огня
Мы хотели бы, чтобы Вы увидели эту точку своими глазами. Потому приглашаем Вас на один из праздников, приуроченных к дню рождения нашего славного города. Смеем Вас уверить, это будет очень яркое и захватывающее шоу.
Приходите, Виктор Константинович, приходите… Вы не пожалеете. Не задавайте вопросов — просто станьте в сторонке и смотрите. На сцене Вы увидите хорошо Вам знакомую публику. На каждом из участников нашего красочного шоу висит как минимум по три „вышки“, Вы это знаете гораздо лучше нас. Мы существа не кровожадные, нет — мы просто приводим приговор в исполнение. Вот, собственно, и все. Наше приглашение вы получите в день праздника. Поторопитесь на берег Москвы-реки, а то пропустите представление».
Б. О. выключил компьютер, расстелил на столе плотную упаковочную бумагу, уложил на нее носители, аккуратно завернул их, заклеил скотчем край посылки. Перетянул ее крест-накрест веревкой. Открыл портмоне, достал из него визитку, найденную в сумочке Игоря, положил рядом. Ровными печатными буквами вывел на лицевой стороне пакета: «Генеральная прокуратура. Старшему следователю по особо важным делам Конецкому В. К.».
* * *Раскидав руки в стороны, они лежали на раскаленном песке и смотрели в тусклое от плывущего зноя небо.
Две недели прошли в ночных бдениях над планом этой поляны, а дни были заняты консультациями с Колей, Ювелиром, Костей, и головной боли и без того хватало, учитывая саму механику шоу и массу чисто технических его аспектов. Что касается Басиной головы, то на нее свалилась помимо массы профессиональных забот еще и работа костюмера — Б. О. настаивал на том, что команды должны быть экипированы роскошной формой.
Он перекинул на Басю разработку фасонов и еще целую кучу проблем, ограничив свое участие тем, что он предоставит материал, из которого эти карнавальные комбинезоны предстоит сшить.
Вчера вечером она забрала из ателье пробный экземпляр. Это был белый комбинезон, покроем отдаленно напоминавший тот, в котором выступают пилоты «Формулы-1», но, в отличие от рабочего костюма гонщика, более просторный, стильный, рассчитанный так, чтобы не стеснять движений облаченного в него человека.
Прибыв утром на эту поляну, Б. О. тут же отправился в сторону реки, где пропадал около получаса. Вернулся он, волоча за собой длинный, метра в два с половиной, тонкий столб и узкую доску. Порывшись в багажнике, достал саперную лопатку, молоток, коробку с гвоздями и быстро соорудил из притащенного с реки дерева крест.
Распял на нем комбинезон, выкопал в центре поляны яму и поставил крест вертикально, потом отступил на несколько шагов, полюбовался делом рук своих и, видимо, остался доволен.
За все это время он не проронил ни слова, и Бася, интуитивно угадывая в его действиях какой-то тайный ритуальный умысел — опять он занят своим шаманством! — не приставала с расспросами, а просто сидела на песке и смотрела, как шевелится под легким ветром белая бескостная фигура, распятая на кресте.
Наконец он, тяжело дыша, опустился рядом с ней, утер вспотевшее лицо полотенцем, лег на спину, раскинул руки в стороны и уставился в небо.
— И что бы это могло означать?
— Сама знаешь.
— Нет.
— Ведьмам положен костер.
С этими словами он поднялся, достал из кармана аккуратно свернутых джинсов спичечный коробок и протянул ей:
— Когда-то этот коробок ты бросила мне. Помнишь?
Она помнила: женщина выходит из машины, открывает багажник, достает канистру, льет на себя бензин и швыряет коробок на колени мужчине.
— Помню. — Подняла ладонь, рассматривая спички. — Тот самый?
— Тот. Давай. Только не подходи близко.
Бася остановилась метрах в двух от креста, чиркнула спичкой, щелчком отправила ее в полет, заранее расстраиваясь: не долетит маленькое пламя до цели, его сомнет встречный поток воздуха, но, когда пущенная ее рукой искра коснулась белого савана, она инстинктивно отпрянула и подняла руки к лицу, защищая глаза.
Ее чуть было не опрокинула навзничь плотная горячая волна, мощно хлынувшая от креста.
Пошатываясь, она добрела до места, где отдыхал Б. О., села рядом на песок и только теперь рискнула взглянуть в ту сторону, откуда катилась волна жара.
— Господи, что это?
— Долго объяснять… Но мне кажется, нашим гладиаторам будет не холодно в этих костюмах. Внутри такая температура, что наших клиентов через полторы минуты можно будет подавать к столу под соусом «Термидор».
— «Термидор»?
Она напрягла память и вспомнила: ах да, под этим соусом подают в хрустально-мраморном ресторане омаров-гриль.
— А если через две?
Он цыкнул зубом:
— Испортим блюдо. Мы же договорились.
— Насчет чего?
— Насчет бифштекса с кровью. Он приготовится как раз за полторы минуты. А через две минуты от него останутся одни угольки, — он глубоко вздохнул. — Ну, хватит отдыхать. Пошли прикинем, как в реальном антураже будет выглядеть наше праздничное аутодафе.
Если бы кто-то из любителей прогулок на природе забрел в этот мало посещаемый пляжной публикой — ввиду его удаленности от реки — уголок, то увидел бы мужчину и женщину, не спеша прогуливавшихся по раскаленному песку, и посчитал бы, возможно, что эта пара просто ищет уединения. Время от времени они останавливались, принимались что-то горячо обсуждать, при этом широко, размашисто жестикулировали, точно размечая порханием рук контуры каких-то воздушных замков. И этот сторонний наблюдатель был бы прав: они лепили из воздуха некие громоздкие конструкции, которые очень скоро должны были прорасти здесь, материализовавшись в бетон, металл, пластик, дерево.
«Нет-нет, — говорил мужчина, — трибуны придется отнести еще метров на пятьдесят — как минимум. Судейские бригады мы загоним на вышки, а вон там поставим большой навес, куда минут за пять до старта должна будет уйти вся обслуга».
«Я не понимаю, — спрашивала женщина, — почему ты предлагаешь разнести в стороны стартовые точки для автомобилей? Какой в этом смысл?»
«Прямой. Смотри, они стартуют по двум дорожкам, которые постепенно сужаются и наконец сливаются в одну. Вот здесь, на спуске с горки, наши адские водители неминуемо сойдутся. У них нет другого выхода, место слишком узкое. Они сойдутся борт к борту — этого столкновения не избежать, таков рисунок гонки на выживание, здесь ключевой момент, когда каждый будет стараться спихнуть с трассы соперника».
«Что у нас получается с этим по времени?»
«Секунд пятьдесят с момента старта».
«Хорошо, — прикинула женщина. — За это время наши стрелки могут успеть сделать по два выстрела. Но если они промажут?»
«Не промажут, это же профессионалы».
«А водители? Они у нас едут на мотоциклах… Их мы как поджарим? Как шашлык?»
«Нет, шашлык мы приготовим из драчунов. А этим придумаем что-то более эффектное. Чего-то эффектного не хватает».
«Почему? По-моему, все и так очень горячо».
«Потому что пока события у нас развиваются на земле. А для полноты впечатлений требуется какой-нибудь впечатляющий полет… Смотри, вон там сразу после старта у мотоциклов хорошая разгонная прямая. Дальше крутой бугор и прыжок. Приземляются они на вогнутую площадку. И с этой впадины уже полетят прямо на небеса, я им планирую обеспечить хороший трамплин».
«Композиционно наш перформанс завершат амбалы?»
«Да. Начальный этап их поединка — это полоса препятствий. Костя, насколько я понимаю, придумал какую-то чудовищную конструкцию из лесенок, стенок, тоннелей, впрочем, до них наши портосы не доберутся. После короткой пробежки они должны будут преодолеть по лестничному навесу резервуар с горючей смесью. Навес подломится, когда они будут на середине. Я не большой специалист в инженерных тонкостях, но Костя утверждает, что в этот момент начнет заваливаться к центру площадки вся его металлическая махина. Она сложится, как карточный домик, и накроет ристалище чем-то вроде металлического каркаса для вигвама».
«Но металл не горит».
«Еще как горит, еще как… Это же полые трубы. Чем эти полости заполнить — это уже моя забота».
И так они бродили по поляне, выстраивая свои воздушные замки на песке, не замечая, как течет время, и в конце концов уселись в самом ее центре, неподалеку от догоравшего креста.
— А если случится заминка? Сбой по временному графику? Предположим, кто-то стартует раньше. Ковбои пальнут из своих пушек чуть позже… Машины застрянут на старте… Мало ли.
— Плохо, — нахмурился он. — Этого быть не должно. В таком случае это будет уже просто побоище, а не произведение искусства.
— Почему ты так уверен, что побоище состоится?
— Даже если получится секундный сбой… Вторая секунда будет им на размышление. А на третьей они поймут, что играют не понарошку, а всерьез.
