Колин Харрисон - Убийство со взломом
Но что окончательно привело его в уныние, это счет за отопление: триста восемьдесят девять долларов тридцать четыре цента! Как такое возможно? Он ведь экономил! Во время перерыва спортивной передачи он вставил осенью вторые рамы. Из банка сообщали – слава богу, извещение пришло лишь два дня назад, так что данные были свежими, – что на счету у него теперь триста долларов, и это при том, что Дженис, слава богу, в какой-то мере благодаря его матери, не выписывала чеков. Так или иначе, судя по всему, ему недостает нескольких тысяч, а через три недели платить по ипотеке. Винни может его закопать – легко и просто. Утечка информации, словцо-другое подходящему репортеру. Да каким угодно образом. Что в сравнении с этим деньги! В конце месяца на счет поступит его жалованье, но уже ясно, что от жалованья ничего не остается. Бред какой-то! Он ни чеков не фиксировал, ни снятий со счета.
Если бы только можно было остановить этот хаос и постепенно, часть за частью, распутать клубок. Проглядев цифры доходов и расходов, он решил выяснить причину переплаты за отопление. Первым, с чего следовало начать, был подвал. Пробравшись за баррикаду из старых велосипедов и заплесневелых коробок с бумагами, он, к ужасу своему, обнаружил, что дверца в старый угольный ящик широко распахнута. Он обогревал улицу, так как с другой своей стороны угольный ящик примыкал к люку на улицу и прикрывался лишь хилой и плохо державшейся стальной крышкой люка. Он и не помнил, когда спускался сюда. Обычно счет за отопление в зимние месяцы не превышал двухсот долларов. В общем, в подвал он не спускался больше недели, это точно. Питер взглянул на счет. Проставленная дата – три дня назад, в пятницу. Дверь была все еще открыта, что означало две вещи. Первое, это то, что ему в следующий счет будет включена плата и за эти три дня отопления при открытой двери, а второе – что дверь открыли пять-шесть дней назад. Что же это было такое?
Надев пальто, он вышел на улицу исследовать крышку люка. Он думал о том, как пошлет к черту Винни, если они с Дженис опять сойдутся. Еще немного поводит его за нос, а там – поминай как звали. Он разберется с ним уже как частное лицо.
Раздвинув сухие ветки форсиции, Питер нашел массивный замок на цепочке, соединявшей петли обеих створок крышки. Все вроде в порядке. Он тряхнул замок.
Цепочка тут же слетела с крышки. Кто-то перерезал тонкие петли, а потом аккуратно приставил одну к другой так, чтобы издали никто ничего не заметил. Судя по всему, украдено ничего не было.
Может быть, кто-то забрался в дом, а когда Питер вернулся, быстро ретировался? Кто? Старший Робинсон и его преступные пьяные дружки, «я и парочка приятелей»? Кто-нибудь другой?
Когда он вернулся в дом, на автоответчике мигал сигнальный огонек.
– Слушайте, Скаттергуд, слушайте внимательно. – Это был Стайн, адвокат Каротерса. – Два часа назад на моего клиента напали двое других заключенных, совершенно ему незнакомых. Он счастливо отделался, просто чудом, так как мигом ворвались охранники. Никто даже царапины не получил, и вся схватка длилась секунд пятнадцать, не больше. Эти заключенные известные наркодельцы, и, судя по всему, они были настроены его убить. Но понимаете ли, причины для убийства не было! Я обращаюсь к вам, зная вашу репутацию. В тюрьме не было ни ссоры, ни каких бы то ни было обид. Мой клиент не так давно в заключении, чтобы суметь нажить себе врагов, и старых счетов с ними у него также нет – распространением наркотиков он не занимается. Заявляю вам прямо: кто-то пытается убрать моего клиента, прежде чем он откроет рот. Не знаю, кто это и зачем ему это нужно, но требую от вас решительных действий, а не то все это попадет в газеты!
Берджер оказался прав, и Питеру теперь требовалось, нажав на Каротерса, заставить того заговорить. Находясь под давлением, он будет вынужден в скором времени решить: действовать ли вопреки Хоскинсу или с ним заодно. То же самое с Винни, и Питер удалился в кабинет посмотреть, когда он сможет расплатиться с бывшим товарищем по баскетбольной команде и сможет ли расплатиться с ним вообще. На экране высветилась надпись: «Неверная запись дискеты». Он попытался вновь открыть файл. Дисковод барахлил – он прокручивался, щелкал и скрежетал, вновь и вновь делая одну и ту же попытку. Питер открыл меню, поискал там. Дисковод он не чистил уже давно, а на диске была информация годичной давности. «Ошибка диска» – эта надпись продолжала ритмично появляться на экране, рождая ощущение паники. Он нажал на какую-то клавишу, после чего увидел:
Z $ $ $ $ ****4TO?????#[email protected]@@@!!!hhk4T????snjtRR}{%%2qflZ$UUU
какие-то бессмысленные знаки. К черту! Кретинская машина! Он выхватил диск и швырнул его на пол. В ту ночь, мечась на скомканных простынях, он видел сон, что переписал весь гражданский и уголовный кодекс Пенсильвании, переплетенный в кожу, и тысячи страниц законодательства штата. Он мог открыть любой из этих толстых томов где угодно, на любой странице. И всюду были законы, переписанные, доведенные до совершенства. Во сне он небрежно перелистывал эти страницы, читая разделы, на самом деле давно им забытые. Каждое слово на них принадлежало ему и было прекрасно до умопомрачения. Проснулся он с чувством, что прикоснулся к чему-то великому, какому-то чуду, что на мгновение мозг его работал в полную силу, по сравнению с которой повседневная его работа казалась тусклым мерцанием светильника.
9
На город готовилось нападение: вот-вот должна была подняться метель, двигавшаяся широким фронтом по просторам Великих озер, Огайо, Западной Вирджинии, запада Пенсильвании, охватившая Питсбург и уже бушевавшая на востоке. Снежные вихри хлестали по грязным бронзовым щекам бесстрастного пятифутового Уильяма Пенна, чья фигура возвышалась над городской Ратушей. Пора было собираться и как-то защитить себя от стихии, что Питер и сделал. Надев дорожные ботинки на толстой подошве, облачившись в длинное черное, стопроцентной шерсти пальто от «Братьев Брукс», натянув черные кожаные перчатки, обмотав шею двумя шарфами и нахлобучив шляпу из магазина «Ирландский твид Л.Л. Бина», так называемую «панаму», с тульей, похожей на конусообразное ведерко, толстыми двухслойными полями – шляпу шестидесятого размера. Пора, решил он, позаботиться о себе. Он вошел в охотничий магазин. Едва он переступил порог, как зазвенел электронный колокольчик. В стеклянных витринах был выставлен целый арсенал: ножи для охоты на оленей, пистолеты, ружья, дробовики. Возле ближней витрины, не сводя с нее глаз, стоял крупный мужчина в камуфляже, какой носят участники движения за выживание. Выше локтя у него была наклейка с надписью: «Оружием для изгоев пусть вооружатся одни изгои». Питер прошел подальше, к другой витрине. Маленький лысоватый мужчина в очках с тонкой проволочной оправой поднял глаза от пистолета, который он протирал тряпочкой.
– Чем могу быть полезен?
– Я из филадельфийской прокуратуры.
– У нас все в порядке, – отозвался продавец. – Все оружие зарегистрировано, сомнительным посетителям не продаем. Для нас это незыблемое правило. Кто-то же должен начинать.
– Хорошо. – Питер улыбнулся. – Но у меня личное дело. Кто-то влез ко мне домой. Цепочка на люке, что ведет в погреб, оказалась перерезанной. Жена очень забеспокоилась. А я к тому же получаю звонки с угрозами от родственников осужденных по моему настоянию.
Продавец сочувственно кивнул и, сжав губы, изобразил жадное внимание.
– Понимаю вас. Вы удивитесь, насколько часто приходится слышать подобные малоприятные истории. Кто-то бродит возле дома, а кто – неизвестно. Ко мне тут вчера страховой инспектор заходил. Милый, тихий парень. Проверяет умышленные поджоги. Так ему звонят беспрерывно. – Мужчина яростно потер дуло пистолета. – Людей, вроде нас с вами или того парня, буквально к стенке приперли – не пошевельнешься. Нет, с этим пора кончать, сэр. Больше так жить нельзя. Это совершенно очевидно. С почтальоном что сделали – про это в «Новостях» было, – застрелили, и все тут! Молодые подонки вошли в вагон и застрелили человека! Незнакомого! Ради смеха! Вот работаешь, стараешься, никого не трогаешь, а тебя…
– Я стрелок не очень опытный – стрелял из пистолета всего-то разок-другой, не больше, – прервал его Питер, который неоднократно слышал подобные речи от полицейских, от юристов и просто от добропорядочных с виду граждан, не имеющих в виду ничего дурного, но считающих, что они с первого взгляда способны отличить хороших людей от плохих.
– Вы сами знаете, что вам нужно?
– Марка и название для меня значения не имеют. Не заедает, стреляет без осечек – и ладно. А нужно мне что-то, что можно было бы сунуть в ящик стола в спальне и забыть о том, что какой-то маньяк бродит возле дома или ломится в дверь.
– Да, я и сам мыслю точно так же. – Продавец энергично закивал. – У меня тоже жена и дети. Всякую угрозу мы воспринимаем иначе, чем другие. Волнуешься как-то…
