Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль

Уже направлялись к выходу члены делегации, прибывшие на переговоры, когда к Стольникову подошла Ирада. Девушка была одета в строгое темное платье. Джинсов большего было. Их и не могло быть в присутствии такого количества ее земляков.

— Спасибо вам за все, — сказала она, — я не думала, что все так получится.

— Я тоже не думал, — ответил Стольников. Он стоял с перевязанной правой рукой. — Удачи вам.

— Вы знаете, — вдруг очень серьезно сказала Ирада. — Я все эти годы жила в Турции среди наших земляков. Много говорили про войну, про убитых и раненых. Я считала, что все русские ненавидят чеченцев, которые убивают их солдат на войне. Я боялась лететь в Москву, думала, меня тоже будут ненавидеть.

Она помолчала немного и Продолжила:

— А Светлана Михайловна остановила бандитов, закрыв меня своим телом. И стольких хороших людей я встретила. И этого врача, который меня на дачу отвез.

Старика ювелира. Студента, который мне помог. И даже художника, — она чуть покраснела, — который тоже мне помог и с которым мы немного поспорили. И вы… — она вдруг протянула ему конверт. — Вот возьмите. Это деньги. Плата за телефонный разговор и за ужин. Пожалуйста, перешлите их тому художнику, о котором я вам рассказывала. Он живет не очень хорошо. Адрес на конверте.

— Перешлю обязательно, — улыбнулся Стольников.

— Спасибо вам за все, — продолжала она, — вы знаете, я поняла, что самое главное в жизни. Вот когда мне старик ювелир рассказывал, то я все поняла. Самое главное в жизни — это научиться чувствовать боль другого человека. Научиться брать ее немного на себя. И если все будут поступать таким образом, в мире будет чуточку меньше боли. Как вы считаете?

Он стоял и смотрел на нее, не зная, что ей ответить. А потом она пошла к автобусу, увезшему ее к самолету. И он все еще стоял и смотрел. А когда повернулся, то увидел рядом Цапова.

— Рука болит? — с сочувствием спросил тот. — Мы так и не нашли негодяя, который в тебя стрелял.

— Не волнуйся, — успокоил его Стольников. — Его найдут, даже если он спрячется в Антарктиде. Чеченцы не прощают предателей. Он опозорил свой род. Значит, он обречен.

— Знаешь, — вдруг сказал его бывший напарник, протягивая ему конверт, — прокуратура пересмотрела твое дело. Вот решение. Это была самая настоящая провокация. Тебя тогда, в восемьдесят третьем, подставили. Жаль, что все так получилось. И только сейчас они все пересмотрели. Просто тогда была установка на борьбу с коррупцией в органах МВД. Восемьдесят третий год. Сам понимаешь. Жаль, что все так глупо и страшно получилось.

— Да, — сказал ровным голосом Стольников, — действительно глупо.

— Представляю, как тебе больно это слышать, — продолжал Цапов, — но я хотел первым сообщить тебе это. Поэтому приехал прямо сюда.

— И возьми мою боль, — прошептал Стольников.

— Что? — не понял Цапов.

— Ничего. Она сказала, что самое главное в жизни — это чувствовать боль другого человека. Пойдем, Костя, нам еще о многом нужно поговорить.

И они пошли к выходу. Вдвоем, как много лет назад.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

В Измире всегда немного прохладнее, чем в других городах Турции. Рядом плещется море, и широкий бульвар полукругом опоясывает бухту. Один из самых красивых городов Турции был особенно прекрасен осенью, когда спадала летняя жара и сюда приезжали тысячи туристов из всех стран Европы.

На побережье работали десятки ресторанов и кафе, разного рода закусочные, торгующие турецкими донорами и кебабами. Улыбавшийся хозяин небольшой закусочной зазывал гостей зайти к нему. В его заведении стояло несколько столиков со стульями и жаровня, где всегда горел огонь. Около жаровни возился молодой человек, помогавший хозяину в его бизнесе. Некоторые обращали внимание, что хозяин несколько странно говорит по-турецки. Но он работал здесь уже около года, и к нему привыкли.

В этот осенний день неожиданно поднялся сильный ветер, и туристов на бульваре оказалось не так много, как обычно. Хозяин привычно сидел на своем месте, когда в кафе вошли двое посетителей. Несмотря на теплую погоду, оба были в легких куртках.

— Заходите, — улыбнулся хозяин.

Незнакомцы переглянулись и уселись за столиком в глубине небольшого салона. Заказали себе еду. Хозяин кивнул молодому повару, приказав поставить мясо на огонь, и поспешил принести гостям кока-колу и бутылку турецкой водки, которую пили, обычно смешивая с водой.

— Садись сам, — предложил один из гостей, улыбаясь. Другой мрачно молчал.

Хозяин закусочной с удовольствием сел за столик. Он знал, как важно поддерживать хорошие отношения с клиентами. Ведь они могли стать постоянными посетителями его заведения.

— Вы не местные? — спросил он.

— Нет, мы турки из Болгарии, — сказал улыбающийся гость, — а ты местный?

— Да, конечно, — кивнул хозяин.

— Давно здесь живешь?

— Нет, — уклонился от прямого ответа хозяин, — я переехал сюда из другого города. Мне нравится Измир.

— Хороший город, — подтвердил его собеседник, разливая водку. — А почему ты не взял себе стакан?

— Я обычно не пью на работе.

— Правильно делаешь, — кивнул веселый посетитель и, добавив воды, поднял стакан.

— Сейчас будет готов ваш заказ, — подобострастно улыбнулся хозяин.

— Мы уже получили, что хотим, Кязим, — сказал веселый гость, и хозяин заведения вздрогнул. Они смотрели в глаза друг другу целую секунду. Одну долгую секунду, в течение которой Кязим прочел в глазах посетителя свой смертный приговор. А гость прочел в его глазах животный страх отщепенца, оставшегося без родных и родины.

И лишь через секунду хозяин вскочил, бросившись к выходу. Но успел сделать только два шага. Оба гостя одновременно вы хватили пистолеты с глушителями. И первый же выстрел свалил Кязима на пол. И еще три пули впились во вздрагивающее тело. Он был еще жив, когда веселый гость подошел к нему и коротко сказал:

— Привет от Джафара, — и сделал контрольный выстрел в голову.

У повара, стоявшего за плитой, начало гореть мясо, но он застыл как вкопанный. Посетители спрятали пистолеты и двинулись к выходу. Веселый гость обернулся и погрозил пальцем:

— Ты ничего не видел, парень.

А Кязим остался лежать на полу своего заведения. Он открыл его на деньги, полученные когда-то от Колесова за предательство. И умер среди своего кровью нажитого имущества.