Саманта Хайес - Пока ты моя
Клаудия встала и потянула спину. Лицо беременной исказилось мукой.
– Карла обещала мне, что бросит наркотики, пройдет курс реабилитации, перестанет пить и даже сведет к минимуму курение. Еще она обещала не видеться с дурной компанией, и мы даже потратили какое-то время на уборку ее квартиры. Этого не было в заключении по делу, но я увидела такой оптимизм, такие перспективы, такой прекрасный личностный рост, что, признаюсь, большая часть меня захотела, чтобы Карла отменила аборт. Неужели это так неправильно?
– Нет, – почти сразу согласилась Лоррейн. – Это можно понять.
– А что вы думаете по поводу абортов, миссис Морган-Браун? – полюбопытствовал Адам. – Простите, если в данных обстоятельствах мой вопрос звучит бестактно.
– Я не возражаю против этой темы, – задумчиво произнесла Клаудия, и ее ладони легли поверх будущего ребенка. Лоррейн готова была поклясться, что за последние пару дней живот заметно увеличился. – Беременность имеет для меня огромное значение. Я всегда мечтала стать матерью. – Улыбка сбежала с лица Клаудии. – Дело в том, что я и представить себе не могла, какую печаль это может принести. Но вот я и сама мама. У меня два пасынка и скоро появится дочка.
– Печаль? – удивленно переспросила Лоррейн.
– К несчастью, это не первая моя беременность. Мы с моим предыдущим спутником жизни много раз пытались завести ребенка, и…
– Мы понимаем, голубушка. Не стоит уточнять. – Лоррейн уже жалела, что спросила об этом.
– Нет, это важно. У меня было много выкидышей, рождались мертвые дети. Неизвестно почему. Так что эта беременность невероятно ценна для меня. Когда я слышу об абортах, пытаюсь не судить категорично, но в случае с Карлой все было иначе. Я почему-то чувствовала, что ей действительно стоит родить этого ребенка, даже несмотря на угрозу того, что его отберут. – Клаудия медленно взглянула в глаза каждому детективу, давая им время осознать то, что она сказала. – Вы ведь не думаете, что мои личные чувства каким-то образом повлияли на решение Карлы, не так ли? – В голосе Клаудии вдруг послышались тревога и ясное осознание своей вины.
– Вы просто пытались помочь ей, – с пониманием произнесла Лоррейн.
Клаудия глубокомысленно кивнула. Она снова уселась, все еще явно взбудораженная, и принялась нервно грызть ноготь.
– Есть кое-что еще, что может как-то относиться к делу. – Клаудия опять поднялась с места и принялась расхаживать из угла в угол. – О, но я не знаю… Может быть, тут и говорить не о чем, и Джеймс наверняка сказал бы, что я слишком подозрительна.
– Эти «может быть, тут и говорить не о чем» часто больше всего и помогают, – заметила Лоррейн.
– Что ж, тогда ладно, но это строго между нами, идет?
– Смотря по ситуации, – быстро ответил Адам.
– Просто если я расскажу вам и окажусь не права, мне бы не хотелось, чтобы она узнала о моих сомнениях. В противном случае я попаду в крайне неловкое положение. – Клаудия вдруг понизила голос и несколько раз взглянула в сторону закрытой двери.
– Мы приложим все усилия, – неубедительно заверил Адам.
– Это насчет моей няни, Зои. Полагаю, вы виделись с ней, когда приезжали сюда в первый раз, – обратилась Клаудия к Лоррейн. – Словом, на днях мне понадобилось… кое-что найти в ее комнате. Знаю, это звучит ужасно, но, поверьте мне, я рада, что зашла туда. Короче говоря, я просмотрела фотографии на камере Зои. Да-да, знаю, мне не следовало… – Клаудия осеклась, явно ощущая угрызения совести, но продолжила: – Ладно, в любом случае я действительно рада, что сделала это. Там был снимок…
Клаудия снова замялась, словно решала, разумно ли выкладывать все это детективам. Наконец, она глубоко вздохнула и сообщила:
– На камере Зои нашлась фотография личного дела Карлы Дэвис.
Теперь Клаудия выглядела так, будто у нее камень с души упал. Но в следующее мгновение она вдруг разнервничалась еще сильнее.
– В личном деле были указаны данные Карлы – ее адрес, возраст, дата рождения, лечащий врач, все основные сведения. Это, разумеется, конфиденциальная информация. Мне ужасно не по себе из-за того, что такое произошло. В этом целиком и полностью моя вина, не стоило приносить эту папку домой. Я думала, что все это время держала документы запертыми в кабинете, но, должно быть, ошиблась. Понятия не имею, для чего Зои понадобились данные досье Карлы.
– А ваша няня сейчас здесь? – поинтересовался Адам.
На лице Клаудии появилось страдальческое выражение.
– Она куда-то ушла, но может вернуться в любую минуту. – Она снова бросила взгляд в сторону двери. – Послушайте, это звучит странно, но я действительно не хочу портить с ней отношения. В том смысле, что… – Клаудия уже была вне себя от волнения. – Возможно, я ошиблась. Я лишь взглянула мельком на фотографию. Да, я увеличила снимок, но экран камеры такой маленький… Допускаю, что вполне могла что-то неправильно прочитать.
– Нам придется поговорить с ней, вы это понимаете? – спросила Лоррейн.
– Если честно, я не желаю огорчать Зои этой историей. Если она уйдет, я влипну по полной программе. Джеймс – далеко, и… скоро мне потребуется помощь.
– Есть и другие няни, – доброжелательно отозвалась Лоррейн. – Но разумеется, если фотография сделана по какой-либо безобидной причине, Зои от вас не уйдет. Она будет рада все разъяснить.
Клаудия на мгновение задумалась.
– Думаю, вы правы. Просто сейчас, когда приходится полагаться только на свои силы, я чувствую себя такой беззащитной…
– Мы понимаем, – подвела итог беседе Лоррейн. – Мы заглянем в другой раз, чтобы поговорить с Зои.
– И вероятно, будет лучше, если вы пока не будете говорить ей об этом, – добавил Адам.
– И последнее, – сказала Лоррейн.
Клаудия удивленно вскинула брови.
– Да, конечно.
– Имя Хэзер Пейдж вам ничего не говорит?
На лице Клаудии отразилось искреннее замешательство, она на мгновение завела глаза к потолку, пытаясь вспомнить.
– Простите, нет. А должно?
– Значит, никто по имени Хэзер Пейдж никогда не появлялся в этом доме, недавно или в прошлом? – произнес Адам обличительным тоном, который, по мнению Лоррейн, явно был излишним.
– Совершенно точно, нет, – уверенно ответила Клаудия.
– Что ж, спасибо за все, – поблагодарила Лоррейн, вставая. – Извините, что отняли у вас время.
– Ничего страшного, – отозвалась Клаудия. Она проводила детективов до двери и на прощание обменялась с ними рукопожатиями.
35
Я смотрю им вслед, но они и не подозревают об этом. Я выглядываю в щелочку между толстыми портьерами в темной прихожей и слежу за удаляющимися вниз по улице красными задними фарами их машины без опознавательных знаков полиции. Когда они скрываются из поля зрения, я возвращаюсь в гостиную и опускаюсь на диван. Больно щипаю себя за руку за то, что вела себя так глупо.
Что заставило меня рассказать им о Зои и фотографиях? Теперь она все узнает и придет в ярость из-за того, что я была в ее комнате. Она будет унижена моим недоверием, нарисует будущее в самых черных красках и, без сомнения, уже к завтрашнему вечернему чаю соберет свои сумки и уйдет.
И что мне тогда делать?..
Да, не самое лучшее начало для доверительных отношений. Если бы Джеймс был здесь, он посоветовал бы мне немедленно выяснить у Зои, заходила ли она в кабинет, расставить все точки над «i», стать открытой с самого начала. Ему не понравились бы все эти секреты.
Уверена, существует какое-то разумное объяснение произошедшему, и вдруг мне приходит на ум, что Зои могла по ошибке взять наш фотоаппарат. Он валялся где-то в доме после поездки в океанариум, а у нас с ней очень похожие модели. Может быть, снимки уже были в нашей камере, и сделал их Джеймс, хотя представить себе не могу, зачем ему это понадобилось. Кроме того, я увеличила лишь один снимок и понятия не имею, что было на остальных, хотя они тоже напоминали фотографии документов. Этот сценарий, хотя и маловероятный, не показался бы мне каким-то уж слишком зловещим. Но, когда я иду проверить ящик кухонного стола, куда обычно кладу наш фотоаппарат, обнаруживаю его именно там, где и оставила. Быстро просматриваю снимки на тот случай, если Зои положила нашу камеру обратно, осознав свою ошибку, но среди них нет ни одного изображения документа.
– О, Джеймс, – горестно вздыхаю я, возвращаясь в гостиную, – что же мне делать?
«Что же мне делать?» С тех пор как мы вместе, я задавала ему этот вопрос, должно быть, тысячу раз. Насколько я помню, Джеймс впервые услышал эти слова, когда я призналась ему в любви. Мы сидели у канала, держась за руки и пытаясь разгадать, какие же мысли таятся в глубине глаз друг друга. Со стороны мы, должно быть, напоминали парочку потерявших голову от любви подростков, но вскоре Джеймсу предстояло вернуться в море, и я хотела знать, есть ли у нас будущее. Все это представлялось очень неправильным, если учесть, как мало времени прошло после смерти Элизабет.
