Наталья Солнцева - Последняя трапеза блудницы
– Интересное сравнение, – искренне восхитилась Астра. – Вы поэт, господин Домнин.
– Она призналась в чем-нибудь? – спросил он.
– Да. В уничтожении картины. И в том, что написала вам письмо от имени Сфинкса.
Художник расхохотался.
– Подготавливала почву для мнимого убийства? А я недооценил ее – заподозрил Маслова, даже звонил ему. Бедный Феофан! Наверное, разобижен на весь белый свет, и особенно на старых приятелей. Где он, кстати?
– Пьет в курительной комнате.
– Бедный… – удрученно повторил Домнин. – Творческие люди ужасно ранимы. Я еще подставил его с этой речью! Пойду извинюсь.
– Вряд ли он вас сейчас выслушает. Отложите раскаяние на Прощеное воскресенье.
– Если доживу. Нет-нет, – он протестующе поднял руки, отметая все возражения. – Письмо написала моя рыжекудрая родственница, вы меня убедили! Но ведь Сфинкс еще не сказал последнего слова…
Через четверть часа администратор вывел Домнина черным ходом на улицу и велел водителю доставить того домой в целости и сохранности. Картина по предварительной договоренности осталась в его кабинете – до аукциона.
Матвей и Астра спустились в холл. Возле гардероба их поджидала Лариса Калмыкова.
– Что за дурацкое шоу ты устроил? – набросилась она на Карелина.
– Человеку стало плохо, я попросил охранников отнести его в служебное помещение и вызвать врача. Вы сами подняли крик про убийство.
– Ну-ну, рассказывай. Как бы не так! Никакого врача я не видела.
– Просто он не понадобился. Господин Домнин очнулся, ему стало лучше… Он отлежался и уехал.
– А допрос, который ты учинил в кабинете администратора?
– Хотел выяснить, кто уколол пострадавшего булавкой. Она могла быть отравлена.
– Булавкой? – опешила Лариса. – Шутишь. Ладно, признайся, что ты это нарочно выдумал.
– Не веришь? Напрасно… – безмятежно улыбнулся он. – Только не болтай лишнего.
Польщенная оказанным доверием, Калмыкова порозовела. На секунду она даже об Астре забыла. Молодая женщина деликатно отошла в сторону.
– Уговорю мужа приобрести «Обнаженную Маху», – поделилась своими планами Лариса. – Пусть раскошелится. Картина изумительная! Что-то в ней есть… демоническое и жутко сексуальное. Предметы искусства растут в цене. Лет через сто за нее можно будет выручить кругленькую сумму.
– Собираешься обрести бессмертие?
Она раздраженно повела плечами. Ее взгляд упал на Астру, и в груди поднялась волна ревности и возмущения. Девица не блещет ни лицом, ни фигурой, ни другими достоинствами, кроме денег своего папаши, а вот поди ж ты, уводит мужчину из-под носа изысканной и опытной Ларисы.
– Чем она тебя купила? – не выдержала бывшая любовница.
– Я не товар.
Госпожа Калмыкова тут же пожалела о вырвавшихся словах, но было поздно. Матвей холодно кивнул, распрощался.
Астра нетерпеливо вздыхала, ожидая, когда он закончит разговор.
– Говорят, Домнин специально затеял драку и обморок, который приняли за смерть, – шепотом сообщила ей незнакомая девушка в декольтированном узком платье. Казалось, шагни она чуть шире, и наряд треснет по швам. – Это такой пиар для «Обнаженной Махи»! Я думаю, аукцион соберет рекордное количество участников. А вы?
– Я тоже, – кивнула Астра.
Она искала глазами Теплинскую, но ни ее, ни Баркасова не было видно. Публика быстро разъезжалась.
Девушка в узком платье накинула короткую шубку и послала Астре воздушный поцелуй. Она явно была под хмельком.
На улице свет фонарей мешался с блеклыми, унылыми красками рассвета. Матвей помог своей спутнице сесть в машину.
– Скоро Масленица, – сказала она. – В воздухе пахнет весной.
Ей с детства нравился этот праздник блинов и разудалого веселья. Его не портили ни серое мартовское небо; ни внезапный обильный снегопад, вдруг обрушивающийся на яркие шатры, уставленные снедью прилавки и на толпы радостных нарядных людей; ни бестолковая суета; ни слишком громкая музыка.
– Когда состоится аукцион? – спросила Астра.
– В пятницу.
– Совсем скоро…
Глава 35
Портрет Астры с зеркалом кисти Домнина стоял в спальне, прислоненный к стене. Этим утром она сообразила, какое чувство вызывает у нее картина: безотчетную тревогу. Художник при помощи форм и цвета великолепно изобразил внутреннее состояние молодой женщины – ее смятение, искания и скрытое любовное томление, в котором она не желает признаваться даже самой себе. С полотна смотрела как бы не сама Астра, а ее сокровенное «Я», отраженное в зеркале: подернутые мечтательной дымкой глаза, чуть приподнятые в немом удивлении брови, чистый лоб, нежная линия губ, мягкие завитки волос у висков. Она и не она… другая, почти эфемерная незнакомка с похожими на Астру чертами, в тяжелом платье, богато изукрашенном золотым шитьем, в окружении сонма горящих мерцающих свечей…
– Это я или не я?
За ответом на мучивший ее вопрос Астра привычно обратилась к Алруне, доставшемуся ей от баронессы зеркалу. Оттуда на нее тоже взглянула незнакомка, блеснув темной глубиной зрачков.
– Медитируешь? – с усмешкой спросил бы Матвей, окажись он сейчас рядом.
Но он спал в соседней комнате, сладко и тихо похрапывая. Зато на Астру не повлияло ночное бдение в клубе «Ар Нуво»: ей надо было срочно установить, кто такой Сфинкс и чего от него ждать в ближайшие дни. То, что убийца расправится с очередной жертвой на масленичной неделе, не вызывало сомнений. Где и когда именно это произойдет? На аукционе? Во время гуляний? В субботу или в Прощеное воскресенье? В последний день праздника будут сжигать соломенную бабу…
В принципе выход из положения прост: Мурат может не высовывать носа на улицу. Но рано или поздно он выйдет. Никто не в силах провести в добровольном заточении остаток жизни. А Сфинкс от своего не отступится. Он фанатик, одержимый одному ему понятной маниакальной идеей, которая обосновывает эти убийства. Он выследит намеченную жертву и настигнет ее, где бы то ни было. А потом наметит следующую… и этот конвейер смерти будет пожирать людей, как пожирало их мифическое чудовище.
– Существует способ покончить с ним, – прошептала Астра своему отражению в зеркале. – Разгадать его загадки. Не только последнюю – все! Тогда, как предначертано богами, он умрет: бросится со скалы и разобьется. Он… она… раскроет себя своей гибелью. Ход действий запущен, и его уже не остановить. Ход действий, заключенный в древних легендах о Сфинксе, сработает, ибо у него нет временных рамок.
– Почему Масленица? – спросил Матвей, перед тем, как завалиться спать.
– Во-первых, время, отведенное Мурату, истекает. Во-вторых, Сфинксу нужна публика. И Никонов, и Теплинский убиты в людных местах. В-третьих, Масленица – праздник ряженых, карнавал масок, славянский вариант Хэллоуина, когда возникает ощутимая и явственная связь с предками, а значит, с иным миром. Мурат – третья жертва, культовое число. Именно третья голова будет приурочена к языческим игрищам. Я прослеживаю в этой истории кельтскую линию: мандрагоровая дама, сильфида, Маха – богиня разрушения, воительница, которой посвящали отрубленные головы врагов… и, наконец, лилии.
– Лилии? – не понял Карелин.
– Ну да, белые лилии. Сфинкс передает свои послания в корзине с этими цветами. Они-де выросли из капель молока Геры и символизируют Млечный Путь. И еще лилии ассоциируются с загробным царством и смертью. Мне Домнин много рассказал во время сеансов, потом я сама кое-что прочитала. По некоторым поверьям, в облике лилии являются души умерших…
Ее объяснения почему-то разозлили Матвея.
– Тебе не надоело собственное словоблудие? – возмутился он. – Хватит уже! Забудь о кельтах. Так можно и… свихнуться. Я пошел спать. Тебе советую то же самое.
– У меня сна ни в одном глазу!
Астра осталась думать, рассуждать, анализировать. Времени у нее было в обрез. Она возлагала надежду на зеркало. Как обычно после диалога со своим отражением, появилась мысль: Сфинкса невозможно разгадать извне: только изнутри. Необходимо стать им, занять его место и почувствовать то, что чувствует он. Слиться с ним, повторить его в мельчайших деталях, стать его дыханием, его пульсом…
Астре стало страшно, как будто ей предстояло погрузиться в глубокую топь.
– Выберусь ли я оттуда?
Радуясь, что Карелин этого не видит, она достала завернутый в шелковый лоскут корешок, похожий на человечка, прижала его к себе и мысленно взмолилась:
«Альраун, миленький, помоги мне. Там, куда я отправляюсь, мне очень нужен верный друг, готовый протянуть утопающему соломинку».
Она закрыла глаза и… вообразила себя каменным исполином, возлежащим на плато Гизы… Раскаленный воздух пустыни ударил ей в лицо. Она ощутила палящие солнечные лучи и шуршание песка… В вырубленной из скальной породы голове стража пирамид царила пустота…
