Сергей Зацаринный - Неверное сокровище масонов
– О-о! Ты делаешь успехи, Леонид. Я в тебе не ошибся, – дядя смотрел на меня с насмешливым удивлением. Возможно, думал в этот момент, что во мне погиб великолепный преподаватель научного коммунизма. Но вслух этого не сказал. Напротив, даже поддержал мою мысль:
– Но, никогда не забывайте, юная волшебница, что ни один алхимический процесс не пойдёт, если к нему не добавить любовь. Ведь и сама эта загадочная наука рождена любовью. Во всяком случае, алхимия европейская.
Он впервые за последние полтора часа сменил позу на своём на стуле у окна и, неторопливо, продолжал, словно рассказывая старинную сказку.
– Давным-давно, в Испании жил отважный рыцарь, которого звали Раймонд Луллий. Собственно, и Испании ещё тогда никакой не было. На дворе стоял XIII век и там, где нынче раскинулась Испания, лежало несколько королевств. Стольником короля Арагона и был наш рыцарь. Был он красив и отважен, удачлив в любви и в бою, писал стихи. Король назначил его сенесалком Балеарских островов, туда Раймунд и перебрался. Его резиденцией стал город Пальма-де-Майорка, то самый о котором сейчас часто поёт один певец. Помните: «Пусть тебе приснится…”? Однажды, наш рыцарь ехал по главной площади и вдруг увидел женщину, красота которой его поразила. Он направил к ней своего коня, но женщина, увидев это, быстро забежала в собор. Поняв, что пока он в своих латах слезает с коня, она ускользнёт через другой вход, Раймунд въехал за ней прямо в храм. Это был скандал! За подобное святотатство на рыцаря возложили искупительный обет – совершить паломничество в Иерусалим. В довершение всего, и красавица поставила ему неожиданное условие. Ни больше, ни меньше, как добыть эликсир бессмертия. Только в этом случае она соглашалась выйти за него замуж. Рыцарь бестрепетно принял вызов. Отправившись по обету на Восток, он долго искал там мудрецов, знающих рецепт желанного эликсира. Всю оставшуюся жизнь он посвятил изучению тайных наук, и его труды легли впоследствии в основу европейской магии и алхимии.
– А она? – робко напомнила девушка.
– О сей тщеславной особе больше ничего не известно. История не сохранила даже её имени.
– Это несправедливо.
– Почему же? Её могли звать, как угодно. Не она главная героиня этой истории, а любовь. Так они и связаны с тех самых пор, эти две стихии: алхимия и любовь. Я сам, заклятый материалист, был свидетелем тому. А живым доказательством, является вот это джентльмен.
И дядя показал на меня.
– Ты хочешь сказать, что я хорошо готовлю плов?
– Нет, я хочу сказать, что ты, в известной мере, дитя алхимии. Удивлён? Твои родители об этом тебе не рассказывали. Тем не менее, если бы твой дедушка не увлекался алхимией, тебя бы и на свете не было.
Если так дальше пойдёт, то мой плов подгорит, а я даже не замечу. Но, самое главное, ни при каких обстоятельствах, не упускать из внимания материальную сторону дела. Я начал закладывать рис. А Лену уже всецело поглотила романтическая история:
– Расскажите! Расскажите, пожалуйста.
Наслаждаясь произведённым эффектом, опытный лектор не торопился. Он прикрыл глаза, словно всматривался в какую-то картину, видную ему одному. Он смотрел в прошлое.
– Я познакомился со своей будущей женой, твоей тётей, уже после войны. После свадьбы жил в доме тестя, крупного учёного-химика. Помимо чисто научных интересов, была у него одна страстишка – он увлекался алхимией. Сначала мне казалось, что он, просто, изучает историю своей собственной науки – это было вполне естественно, но, вскоре, понял, что увлечение тестя лежит как раз в плоскости моей специальности. В философии. Именно необычная картина мира, созданная алхимиками, привлекала этого прагматичного и засекреченного человека. Ведь средневековые мудрецы называли своё занятие искусством. Даже великим искусством. То, что мы воспринимаем, как реакции молекул и описываем скучными формулами, они представляли действием стихий. Мир един, учили они, что вверху, то и внизу. Нужно только найти ключ к управлению всем этим, некую первооснову, которая и позволит властвовать над временем и природой. Любое вещество превращать в золото, старика в юношу. Этот магический ключ они и называли философским камнем. Под влиянием тестя и я увлёкся средневековьем и избрал темой диссертации тайные общества. Он, кстати, и рассказал мне эту самую историю про Раймунда Луллия. У твоего деда была прекрасная коллекция книг об алхимии, даже средневековые рукописи он где-то доставал. Средства позволяли. Увы, всё это пропало после смерти твоей матери и продажи квартиры. Меня в Москве не было, и книжный шкаф из кабинета тестя, так и исчез в неизвестном направлении. Твоя сестра очень потом убивалась, что не знала истинной ценности этих книг.
– Тогда модно было сдавать макулатуру, – подтвердил я, – за это давали талончики на «Одиссею капитана Блада». Но, при чём здесь тайна моего рождения?
– Разве я говорил о тайне рождения? Я рассказываю о тайне судьбы. О необычном знакомстве и любви. В 1954 году тесть привёл в дом своего знакомого, генерала Малышева. Твой будущий отец, приехал с Дальнего Востока, где он служил до этого в Ставке Главного командования. Структуру эту расформировали, и многие оттуда стали перебираться в Москву. С тестем они оказались старыми знакомыми. Перед самой войной твой отец приходил к нему за помощью. А интересовала, тогда ещё скромного майора Малышева, алхимия. Он обращался к учёному-химику за консультацией. Вот, много лет спустя, и пришёл поблагодарить за науку. Очень пригодилась помощь. А за это время подросли профессорские дочки. Вскоре генералу дали квартиру в Москве, место в какой-то академии, знакомых в столице у него не было, и он стал заходить всё чаще и чаще. Вот младшенькая и влюбилась в него по уши. Ничего удивительного. Генерал, красавец, умница, – Дядя с лёгкой завистью вздохнул, – Любимец богов. Так вот и получилось, что, постучавшись в эту дверь, за тайнами алхимии, он нашёл здесь свою любовь. Они с твоей матерью очень любили друг друга, несмотря на большую разницу в возрасте.
– Он был намного старше? – спросила Лена.
– Почти на тридцать лет. Но, генерал до самой смерти был молодцом. Он и в семьдесят мог дать сто очком вперёд любому юнцу. Такому, как я. После его смерти твоя мать, как-то сразу зачахла. Ведь она и на год его не пережила?
– Чуть больше.
Мне вспомнилось это время. Я, как раз, заканчивал школу и, чтобы не висеть на шее у сестры, решил идти в военное училище. Та яростно сопротивлялась, понимая подоплёку моего решения. Даже дядю Борю вызвала из какого-то то ли чилийского, то ли никарагуанского далёка. Но, ещё совсем не старый тогда, философ так и не смог уговорить меня избрать нормальную столичную карьеру. Отчаявшись, он потрепал меня по голове и, усмехнувшись, сказал: «Весь в отца!» и добавил: «Любимец богов!». Больше так он меня никогда не называл. Дядя не раз, потом пытался помочь мне в продвижении по служебной лестнице. Связи у него были немалые, и не преуспел он только благодаря моему упрямству. До сих пор помню отчаянный крик генерала из управления: «Да пойми ты, Малышев! Я обязан! Слышишь? Обязан, отправить тебя в академию! Пиши немедленно рапорт!» Но, я до конца прошёл именно тот путь, который сам избрал.
Теперь мы, два никому не нужных пенсионера, сидели на кухне и рассказывали истории о волшебной любви прекрасной девушке, у которой ещё всё впереди. Разговор получался какой-то двусмысленный. Лена, могла воспринять его, как намёк на свой счёт. Я поторопился сменить тему разговора:
– Значит, перед войной отец не служил на Дальнем Востоке? Да ещё и интересовался алхимией по служебной надобности. Ещё одна загадка в его карьере.
Дядя вдруг вскочил. Всегда ироничный и выдержанный, истинное олицетворение вековой мудрости, которую он долгие годы преподавал, старый философ теперь весь кипел страстью, прорвавшейся из глубины него, как лава из вулкана:
– Да какая тут, к чёрту, тайна! Служил на Дальнем Востоке, хорошо знал весь этот буддизм-мистицизм, который как раз играл немалую роль на политику третьего рейха. Вот и «дан приказ ему на Запад». Торчал, наверное, всю войну где-нибудь в Швейцарии, тусовался во всех этих мистических обществах, да наезжал время от времени в Германию. Затем и к тестю своему приходил. Немного подковаться на предмет западной мистики. Она всё-таки от восточной немного отличается. Ниточки эти к самой нацистской верхушке вели. Не зря и орденами его награждали. А конкретика… Где, с кем, когда? Пусть этим учёные занимаются. Твой отец был разведчиком. Это ясно, как божий день. Хорошим разведчиком, раз про него никто ничего не знает. Даже я. Но главная тайна его была разве в этом. После его смерти я спрятал его секретный архив. Слаб человек. Очень уж падок до чужих секретов. И я узнал главный секрет твоего отца. Только тогда, когда копался в тайных бумагах. Там я нашёл вот эту папочку и узнал то, о чём старый генерал никогда не говорил никому.
