Тень от козырного туза - Марина Владимировна Болдова
За вещами Риты в Ясное они вчера так и не попали, хотя честно пытались. Но, когда проезжали по шоссе мимо дома Арбатова, Рита вдруг скомандовала: «Сворачивай домой! Ну их, эти тряпки, обойдусь!». А он даже не смог скрыть облегчения: тащиться за город не было ни сил, ни желания. Тем более, назавтра предстоял сложный день – допрос Долинского…
– Нора когда-то была моей любовницей. Я бы женился на ней, но помешала чертова бабка, которая ее воспитывала – крутая адвокатша Софья Эфрон. Начала угрожать, пыталась откупиться. Потом вроде отступила, но нанесла удар быстро и тихо: заставила внучку выйти замуж за Корсакова. Его мать работала у нее в конторе, эти две сводницы договорились между собой… Короче, я остался за бортом, разозлился на Нору, стал жить с другой женщиной. Никогда не думал, что придется вновь к ней с признаниями подкатывать, – тяжко вздохнул Эдик.
– Что же вас заставило пойти к бывшей девушке на поклон?
– Наследство, которое получит ее дочь Злата Корсакова. Я решил жениться на Норе. Слава богу, она уже развелась с мужем. Но Злату оставила ему. Меня это никоим образом не устраивало.
Нора по-прежнему была в меня влюблена, но она уже не была наивной девочкой, а превратилась в опытную стерву.
– Выбирайте выражения, Долинский. Продолжайте.
– Я стал настаивать, чтобы она забрала у Павла дочь. Но Нора сразу заподозрила подвох. Мне даже стало жаль Златку: мать открыто отказывалась от нее, совершенно не скрывая, что ребенок ей не нужен. В конце концов пришлось признаться, что, якобы, я не могу иметь детей, поэтому так хочу, чтобы с нами жил ребенок любимой женщины.
– Элеонора поверила?
– Сделала вид. Но прямо перед судом по пересмотру места проживания девочки шантажом вытянула из меня правду. Я думал, выставит меня за дверь, но, наверное, у нее еще остались ко мне чувства.
– То есть Элеонора Эфрон была в курсе ваших планов.
– Да. Суд Нора выиграла без труда. Правда, пришлось раскошелиться на хорошего адвоката.
– Вам известен был размер наследства?
– Поначалу нет. Мне было все равно, сколько там денег или имущества, лишь бы получить хоть что-то. И к тому же я был уверен, что этот Илья Скрипак был не из бедных. В чем и убедил Нору. Дядюшка в тот день, когда мы с ним пили в баре, похвалился, что все расходы оплачивает из денег клиента. А жил Горинец, как вам известно, в номере люкс отеля «Националь», где глоток виски в баре стоит половину моего недельного заработка. Догадаться, кто такой щедрый клиент, было легко.
– Вы встречались еще раз с Горинцом до вчерашнего дня?
– Да. Я рассказал об Анджее матери, она попросила привести его к ней. Но я был уверен, что тот откажется, ведь он винил ее в своих бедах. Ну, типа, пришлось ему пережить ужасные времена, когда на него наехали братки. Угрожали расправой, он вынужден был согласиться вызвать ее обратно в город. Это же он убедил мать, что опасность миновала и нами никто не интересуется. И за нашей квартирой присматривал он, но где тайник с валютой, не знал. Бандиты тоже все перетрясли, но не нашли. Никто предположить не мог, что отец выкупил у старушки-соседки комнату, прилегающую к их спальне. В общей стене была сделана незаметная дверца, закрывал ее огромный старинный гардероб. Тайник был в той комнате под половыми досками.
– Когда и где вы встретились? Вы же пошли к нему не только за тем, чтобы попросить навестить мать?
– Да, я надеялся найти перечень имущества, счетов, в общем, хоть какие-то документы, касающиеся наследства. И список наследников. Потому что мне вдруг пришло в голову, что их может оказать много. Вы же читали завещание: всем кровным потомкам, включая младенцев. Хрен знает, сколько детей заделал этот Скрипак! Я понял, что доля Златы может оказаться мизерной.
Дядюшка на этот раз побрезговал позвать меня в свои апартаменты, – усмехнулся Долинский. – Мы вновь сидели в баре. Это было четвертого вечером, в понедельник. Я пытался его разговорить спросил, что за дело привело его в наш город. В общих чертах он поделился. Что, мол, чудак старик решил осчастливить все свое потомство от всех своих баб. А баб этих – тьма. Конечно, говорил он, не называя имен и фамилий. Но даже приблизительную сумму, в которую оценивается наследство, так и не назвал. Только обмолвился, что любовницы остались за бортом, и это справедливо. Я спросил о жене, а дядя ответил, что их было две, обеих в живых нет, но остались дети и внуки. На вопрос, много ли их, он как-то странно на меня посмотрел и промолчал. Я старался его подпоить, помня, что он слаб на алкоголь. Надеялся, что потом пойду провожать его в номер. Собственно, так и вышло. Тащил буквально на себе. Кинул Анджея в спальне на кровать, а сам стал искать документы. Но нашел лишь все тот же ежедневник. И в нем добавилась запись от третьего числа – Дина Маратовна Тобеева-Скрипак и рядом номер мобильного. Я сфотографировал запись.
Нужно было уходить: я уже понял, что документы дядя убрал в сейф. Я оставил записку, что позвоню потом. И ушел, повесив на двери табличку «не беспокоить».
– И вы решили навестить Дину Скрипак? Зачем?
– Я хотел поговорить с ней о ее семье, чтобы понять, сколько еще потенциальных наследников у старика. Она уж точно была его родственницей.
– Поговорили? – не удержался Арбатов от злого взгляда.
– Да, – спокойно ответил Эдик. – Красивая женщина и умная. Я честно признался, что являюсь племянником Горинца. Заранее придумал историю своей несчастной любви к жене ее родственника Павла Корсакова. По сути, рассказал почти правду. Пожаловался, что опасаюсь, что Нора не захочет разводиться с мужем, когда узнает о том, что тот получит большое наследство. Она перебила меня почти сразу, заявив, что понятия не имеет, кто такие Павел Корсаков и Нора. «Я не знаю, какие цели вы преследуете на самом деле, но уверена, любовь здесь ни при чем. Фамилию Корсаков слышу впервые, о наследстве в курсе, участвовать в дележе не собираюсь. Я вас провожу», – сказала Дина. Что мне оставалось? Я ушел.
Долинский замолчал и отвернулся к прозрачному только с одной стороны окну, за которым в соседнем помещении находились Жиров и Дюмин.
– За что вы убили Дину Маратовну Тобееву-Скрипак? – жестко задал вопрос Арбатов. Долинский вел себя странно:
