Тринадцатое чувство - Женя Виненко
Головы спорщиков повернулись в сторону шума и только краем глаза Лина успела заметить, как Акула, быстрым движением раскрыв сосуд Дьюара, вытряхнул содержимое в сторону недругов.
***
Серые хлопья, вместе с клубами шипящего пара, вырвались наружу. Они отличались от обычного пепла: намного крупнее, плотностью не настолько хрупкие, скорее больше похожи на деревянные опилки, и самое удивительное ‒ частички взаимодействовали между собой. ПФЖ немного покружила в воздухе, как будто осваиваясь и принюхиваясь. Едва она уловила присутствие подходящего для себя сосуда, немедленно ринулась атаковать.
Пространство вокруг людей стремительно заполнилось плотным туманом. Разглядеть что-либо было невозможно на несколько метров вперед. Дубравина только слышала, как возмущается Барракуда, проклиная Акулу, на чем свет стоит. Она же так устала, что не видела смысла растрачивать силы на ненависть. Видно действие «чудо-коктейля» подходило к концу и ее тело потихоньку ослабевало.
Как только паразитические крупинки достигли лица, Лина ощутила неприятный жар во всем теле, как если бы заболела ангиной и лежала с температурой сорок. Конечности свело судорогами, она упала. Ее трясло как в эпилептическом припадке. Но продолжалась борьба недолго. Уже через минуту девушка почувствовала облегчение и полностью вернулась в прежнее состояние. Когда она открыла глаза, дым рассеялся. Акула исчез без следа. Барракуда расстроенно потирал лоб. А Мирный только-только приходил в себя, постанывая.
Первым делом агент взглянула на вулкан. Шивелуч с чудовищной силой продолжал извергаться, выбрасывая все больше пепельных осадков в воздух. На землю внезапно опустилась ночь. Небо быстро затягивало пепловыми тучами. Ветер подхватывал их, закручивал и гнал в сторону Усть-Камчатского района, точно на населенные пункты. Биотеррористы рассчитали все с астрономической точностью. Если бы агенты не пошли на риск, сколько бы людей погибло.
Дубравина вдруг ощутила, как ее ноги обжигает огнем. Вспомнив, что у нее иммунитет и ПФЖ ей навредить не может, она приподняла веки беспокойно дергающегося Севы. Черные нити не только расползлись по глазному яблоку, они стремительно перешли на кожу лица, поглощая жертву гораздо быстрее, чем больных, что она видела. Лина нервно вздрогнула и истерично рассмеялась: весь мир спасла, а напарника обрекла на муки и гибель. Почему в момент, когда наконец решилась ему довериться? Может это ее вина и пора покинуть агентство?
‒ Винишь себя? ‒ точно описал состояние девушки Барракуда. И, поскольку она молчала, пояснил то, о чем агент и сама догадалась: ‒ Концентрация паразитов на один организм слишком высокая. Они раздерут его за десять минут. Мне жаль. Убей несчастного, пока Тарин с солдатами не стали следующими жертвами.
Где-то вдалеке и правда, слышались звуки приближающегося транспорта. В этот момент Дубравина ненавидела Барракуду с прежней силой и плевать, что когда-то он ее спас. Считай она вернула долг, когда дважды затаскивала его в купол. Девушка поджала губы и одарила собеседника уничижительным взглядом, но как бы не злилась, он был прав. Она потянулась за пистолетом и только сейчас вспомнила, что Акула что-то сунул ей в руку. Вокруг все происходило так быстро, что Лина сразу и не вспомнила, как долго держала ладонь сжатой. Она раскрыла пальцы и увидела короткий преднаполненный шприц. На принятие решения ушло ровно пять секунд. Агент воткнула шприц в плечо Мирного и застыла в ожидании. Сердце бешено колотилось. Она надеялась, что не ошиблась и это ‒ антидот.
Барракуда усмехнулся. До Дубравиной вдруг дошло, что он тоже мог заразиться.
‒ Ты не умрешь? ‒ спохватилась она.
‒ А тебя бы такой исход порадовал?
‒ Хоть ты и редкостный мерзавец, но нет.
‒ Я не сомневался, что ты выберешь напарника. Со мной ничего не случится, а вот он мог погибнуть, ‒ заверил Барракуда. ‒ Броня защищает от любых вредоносных факторов. Ты сделала правильный выбор.
‒ Прости, Акула дал только один шприц.
‒ «Акула»? ‒ прыснул со смеху мужчина. ‒ А почему я всего лишь Барракуда?
Лина чувствовала, как силы покидают ее все быстрее, но все же улыбнулась.
‒ У меня к тебе осталось много вопросов, ‒ напомнила она, моргая все медленнее и реже.
‒ Прости, я не могу на них ответить.
‒ Ты, итак, сказал слишком много, ‒ вспоминая его слова, понимающе махнула головой девушка.
‒ Уверен, остальное ты выяснить сама. Но молю: прежде, чем поделиться с кем-то услышанным, убедись, что можешь доверять этому человеку. Если раскроешься предателю, тебе никто не поможет.
‒ Но ты сам в первую встречу запретил мне «копать» информацию.
‒ Иногда люди меняют мнение. Ты слишком настырная. Я понял, что тебя не переубедить. Узнай, что случилось с Алексом. Правда нас исцеляет.
‒ Как я могу с тобой…
Дубравина не смогла закончить вопрос. Тело пронзило тысяча иголок, перед глазами поплыли темные тени. Она рухнула на Севу и окончательно опустила веки.
***
Дубравина ощущала себя в состоянии полной сенсорной депривации[8]: не слышала ни единого звука, погрузилась в полнейшую темноту, а осязание, обоняние и вкус отключились. Более того, кожа перестала воспринимать тепло или холод: поверхностной температуры не существовало. Она больше не чувствовала свой вес, как если бы тело погрузилось в невесомость. Остались только мысли. Лина осознавала себя, но не понимала где, в каком пространстве и времени находится.
Но вот в эфемерной черной пустоте появилась малюсенькая белая точка и потянула девушку к себе. Вернулось первое чувство ‒ зрение. По мере приближения агент замечала, как точка расслаивается и становится россыпью светящихся огоньков, собирающихся в рисунок. Откуда-то раздавался тихий шипящий звук, который также постепенно нарастал. Так появился слух. Дубравина вдруг поняла, что перед ней ‒ часть земного шара, погруженного в ночь с миллиардами ярких вспышек искусственного освещения. А гул, что она слышит ‒ разноречье человеческих голосов. Лина падала вниз с невероятно высокой скоростью. Бах! Бах! Бах! Земля вдруг стала покрываться яркими слепящими вспышками, формирующимися в грибовидные облака. Жар обдал лицо, в нос ударил запах горелого, а на губах появился вкус соли…
Агент порывисто и тяжело дышала. Боль пронизывала каждую клеточку тела и все же она распахнула глаза так спешно, что напугала медсестру, стоящую у ее кровати. Бедолага проверяла жизненные показатели на приборах и от неожиданности вскрикнула.
Дубравина беспокойно заерзала на кровати, а молодая сестричка тщетно пыталась ее угомонить. Поняв, что сама не справится, она в панике убежала. Хрипя и борясь с сильнейшей головной болью, Лина огляделась: совершенно пустая
