Сновидения - Робертс Нора
– В материалах дела о пропаже есть его данные, – сказала Ева.
– Сейчас он специалист по кредитованию, в банке работает. Помолвлен с хорошей, воспитанной молодой леди, весной у них свадьба. Мы с ним созваниваемся. Я знала, что Шашону он обидеть не мог. А у вас другие сведения?
– Расследование еще продолжается, – ответила Ева.
– А с другими девочками они были знакомы? Вы не знаете?
– Это уж вы нам скорее скажете. Имен мы пока не публиковали. И вас я прошу никому их не называть.
– Это я вам обещаю.
Ева протянула ей список. Пибоди – фотографии. Тиша вгляделась и покачала головой.
– Ни имена, ни эти чудесные лица мне ни о чем не говорят. Но здесь только одиннадцать.
– Двенадцатую мы еще не опознали.
– Бедняжка. У моей Шашоны было много подруг. Не могу сказать, что знала их всех или что она их всех приводила домой, но этих девочек я не знаю.
– А не знаете, она никогда не бывала в Обители или возле этого приюта? В том здании, где их нашли?
– Думаю, могла. Она об Обители знала. Однажды мы с ней ссорились, я ее ругала за какой-то проступок, а она мне и говорит: мол, могу уйти и поселиться в Обители. Конечно, сказала она это нарочно, чтобы мне побольнее сделать или позлить. Ей это удалось, и то и другое. Но она не заявилась бы туда просить, чтобы ее взяли. Если не из-за меня – хотя она меня любила, я знаю, – то из-за Лейлы уж точно. Она с ней ни за что не рассталась бы. С младшей сестренкой. Лейла ее боготворила. Каждый год, в день, когда Шашона пропала, я читаю молитву – молюсь за Шашону и за Лейлу, за то, что она, слава богу, не последовала за ней. В тот день я ее в школу не пустила, а сама взяла отгул.
– Лейла что, больна была? – спросила Пибоди.
– У нее ночью начались месячные. В первый раз. А я девочкам всегда в первый день цикла разрешала дома побыть. Баловала немножко. Так что Шашона пошла в школу, а Лейла – нет. Теперь она у меня доктор. Из нее выйдет отличный хирург. Она красивая молодая женщина. С ней все в порядке, она довольна жизнью. А наша Шашона… Теперь ее хоть нашли. Я должна Лейле сказать.
Впервые за весь разговор в глазах ее блеснули слезы.
– Мне надо ей сказать. И маме их тоже, когда она в следующий раз подаст голос. Периодически она нам все-таки звонит.
– Мисс Мэддокс, а Шашона в церковь не ходила?
Вопрос Евы вызвал легкую улыбку.
– Каждое воскресенье, независимо от того, хотела она идти или нет. Пока девочки жили со мной под одной крышей, они должны были соблюдать шабат. Против церкви она особо не возражала. Там много и красиво поют, а пение она любила. У нее был красивый, чистый голос. А когда мне ее отдадут?
– Немного погодя, – ответила Ева. – Мы вас известим. Скажите, может, вы видели кого-то из этих людей рядом с Шашоной или хотя бы где-то в вашем районе? – По ее знаку Пибоди достала из портфеля новую порцию снимков.
Тиша поочередно изучала фотографии. Нэшвилл Джонс, Монтклер Джонс, Филадельфия Джонс, Себастьян, Клиппертон.
– Мне жаль, но этих людей я не помню. Это ваши подозреваемые? Я люблю полицейские сериалы.
– Мы разрабатываем всех, кто мог иметь хоть малейшее отношение к этому делу.
– Не понимаю, как люди могут такое делать с себе подобными? Мы все пришли в этот мир, чтобы жить своей жизнью, делать свою работу, создать семью, любить тех, кого мы любим. Мы все на этой земле за одним и тем же, но некоторых это почему-то не устраивает. Им что-то мешает быть счастливыми или довольными жизнью. Не понимаю, что с ними такое.
Она протянула фотографии назад Пибоди.
– А вы понимаете?
Ева растерянно замялась.
– Нет.
– Если уж вы не понимаете, то все остальные и подавно.
– Вот человек, который выбрал себе работу по призванию, – прокомментировала Пибоди. – Даже то, как она держится, должно успокаивать. Пережить такой удар – и держаться с таким достоинством! Она хоть и утешает себя тем, что внучки нет уже давно, все равно ей было больно это слышать. И тем не менее…
– А девочка-то, похоже, в итоге выправилась бы. Как Линь. Ей просто не дали шанса вырасти из этого переходного возраста. И опять, между прочим, фигурирует церковь.
– Несколько в другом плане, но – да.
– И пение. Если Себастьян выйдет на связь с Делонной, может, тут у нас что-нибудь и свяжется.
– Совпадений вроде бы много, но конкретных пересечений практически нет.
Подал голос телефон, Ева взглянула на экран.
– Филадельфия в участке. Поехали. Посмотрим, может, ниточка появится.
Она отправила Пибоди в вестибюль, чтобы та проводила Филадельфию Джонс в допросную. Ева рассудила так, что в более официальной обстановке давление будет эффективнее. Потом они повторят ту же процедуру с Нэшем.
Она не спеша собрала бумаги и аппаратуру и направилась туда, где под дверью ее дожидалась Пибоди.
– Я ей лимонада принесла, – заговорила напарница. – Она немного нервничает и немного сердита на нас за задержку, но горит желанием помочь всеми возможными способами. И так далее в том же духе.
– Нервничает и сердита – как раз то, что нам нужно. – Ева вошла. – Включаю запись. Мисс Джонс, мы должны записать наш разговор, таков порядок.
– Конечно, только…
– Одну минуту. Допрос проводит лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди. Дело номер Н-567823. Благодарим, что приехали, – произнесла Ева и села. – Сейчас мы зачитаем вам ваши права, под запись.
– Я не понимаю. Мои права? – Сегодня волосы у Филадельфии были собраны в пучок. Она нервным жестом пригладила прическу. – Я что, подозреваемая?
– Таков порядок, – быстро проговорила Ева и оттараторила последний вариант правила Миранды. – Понятны вам ваши права и обязанности?
– Да, конечно. Я приехала, чтобы помочь вам, чем только смогу.
– Мы это ценим. На сегодняшний день нами установлены личности всех, кроме одной, жертв, чьи останки были обнаружены в здании, собственником которого вы являлись на момент смерти потерпевших.
Ева выложила на стол одиннадцать фотографий.
– Вы узнаете кого-нибудь из этих девушек?
– Шелби, разумеется, о чем мы уже говорили. И Микки. Лупу. Но она у нас пробыла совсем недолго. Я… Вот это лицо мне кажется знакомым, но я не уверена. – Палец мисс Джонс завис над фотографией Мерри Волкович. – Если вы скажете мне ее имя, мы сможем проверить по документам.
– Я уже проверила. Формально ни в одном из ваших заведений она не числилась.
– Если бы она была наша, то в бумагах это непременно осталось бы. – Она выпрямила плечи. – Мы к своим обязанностям относимся серьезно.
– Но лицо вам знакомым не кажется?
– Так… Вроде я что-то такое припоминаю… По-моему, я мельком видела ее с Шелби… С Шелби, Микки… и, кажется, Делонной.
Она взяла снимок в руку и, нахмурившись, вгляделась в него, так что между бровей образовалась вертикальная складка.
– Она… Не уверена. Столько лет прошло! Но что-то в ней знакомое есть.
– Только в этой? – спросила Ева.
– Да и то не точно. Где же… В магазине! – Она с облегчением выпрямилась. – Я ходила в магазин, и они все там были – и эта девочка в их числе. Магазин Дэ Пака – ох, до чего же нетерпеливый был человек! Все жаловался мне, что дети ходят, воруют продукты, выкидывают номера. Я запомнила, потому что зашла туда случайно и неожиданно застала их, и надо признать, вели они себя нагло. Я велела девочкам – нашим девочкам – извиниться и немедленно возвращаться вместе со мной. Я запомнила, потому что у этой девочки я спросила, как ее зовут и где она живет. Она ответила в том ключе, что, дескать, не занялась бы я своим делом, только еще грубее, и убежала. Помню, я еще потом недели две все ее высматривала, вдруг бы она вернулась. У меня было ощущение, что она беглянка. Когда работаешь с ними изо дня в день, поневоле начинаешь распознавать их за версту.
– Так.
– И что она? Правда из дома убежала?
– Да.
– И потом погибла вместе с остальными. – Филадельфия закрыла глаза и накрыла фото ладонью. – Надо было мне тогда ее задержать, вызвать соцработников. Я-то была озабочена тем, как своих домой утащить, а ее упустила.
