Сто одна причина моей ненависти - Рина Осинкина
– Эй, эй, эй, ты куда это собралась?! – донесся с балкона третьего этажа возмущенный голос Сереги Портнова. – А ну стой. Я сейчас.
Конечно, Люда его дождалась. Они не виделись со вторника, когда Сергей забрал ее из клиники, подкатив на такси. Скоро он уедет в свою тундру, и они долго не увидятся снова. И не надо. У Сереги в тундре есть Ленка и их с Ленкой общее дите. Или даже несколько дитятей. Об этой стороне Серегиной жизни Людмила знала мало и не имела никакого желания узнавать в большем объеме.
– Куда едем? – деловито поинтересовался Сергей, устраиваясь на пассажирском сиденье «Фольксвагена», отчего машинку пару раз качнуло на рессорах.
– В больничку к Анисье, – ответила весело Людмила.
Портнов спросил, с какой стати Людмилина бывшая жиличка там оказалась. Получил ответ, что Анисью пропоносило: объелась немытых слив, закушала немытым виноградом, и пропоносило.
По дороге болтали о пустяках. Только не вспоминали о событиях, произошедших тремя днями раньше. Не вспоминали, как сговорились.
Людке было весело и больно. Она чувствовала, что Сергею тоже… весело и больно. Но, конечно, ошибалась.
С какой стати у него должно что-то болеть? Подозрения с него сняты, подписка о невыезде аннулирована, он должен лишь облегчение чувствовать и радость от скорой встречи с семьей.
А вот ей расставаться с Портновым не хотелось категорически. Но она подумала: «Какая ерунда – год. Через год он приедет снова. Он каждый год наезжает, так Инна Яковлевна говорит».
Они пойдут в соседний сквер, усядутся на скамеечке, будут показывать друг другу фотки родных и друзей, потягивая газировку из маленьких бутылочек. Людмила даже согласится посмотреть на фотку Серегиной жены и их детей. А Людмила покажет ему снимки Анисьи и Клаши. И фотографии с выставки. За год она, конечно же, новую выставку поставит и проведет. Будет чем похвастаться перед Портновым.
Людке хотелось ехать подольше, но, как назло, пробок не было, и до Сокольников они домчались за каких-то тридцать минут. Машину пришлось оставить на стоянке возле больничных ворот и по территории чапать пехом. Хороший выдался денек, Людмила радовалась краткой прогулке, тем более что около больничной ограды и внутри нее стояли рядком березки в желтой и пока еще густой листве и зеленые пушистые елки.
В холле на первом этаже симпатичная медсестричка, сидящая за высокой стойкой поста, сверилась с компьютером и сообщила официальным тоном, что курс детоксикации, который был назначен Анисье Васильевне Черных, успешно завершен, курс реабилитации завершается, посему лечащий врач одобрил совместное с ней пребывание дочери, Клавдии Черных, четырех месяцев от роду, которая до этих пор находилась на попечении нянечек в отделении для детей грудного возраста детского стационара.
«Ой, – удивилась медсестра, дочитав файл до конца, – ведь и реабилитация тоже закончена. Я на дату не обратила внимания. Выписка сегодня».
Подняв лицо на посетителей, она оживленно затараторила, превратившись сразу из «мисс больничное совершенство» в обычную девчонку:
– Вспомнила я, о ком речь. К ней еще мужчина такой дородный приходил. И продукты деревенские приносил. Прикольно так: творог в марлечке, молоко в банке стеклянной, сало кусочками в бумажке… И груши с яблоками вот такенные, с два моих кулака. Яблоком меня угостил, вкуснотень необычайная, таких не купишь. Она ведь первые сутки не ела ничего совсем, хотя кулинары у нас, как в ресторане. А на домашненьком поправляться начала. Сейчас они оба у них.
– А «оба» – это кто? – задала уточняющий вопрос Людмила, сообразив, что мужчина с продуктами из деревни не кто иной, как Анисьин папаша. «У них» – надо полагать – у Анисьи с Клашей. А кто второй? Или вторая?
– Так супруг же ее. Явился наконец, представьте. Тестя боится, оно и правильно. Тот ему по спине хлопнул, а этот как скривится, прям зубами заскрипел, а тот ему: «Извиняй, Антоха, забылся малек, не буду». А тот…
– Спасибо большое, Лариса, – прочитав на бейдже имя медсестры, вежливо перебила ее Людмила. – Это замечательно, что наших девочек выписывают. Так мы пройдем, не возражаете? В какую нам палату?
– На улице подождите, – буркнула сестричка, обидевшись, что прервали. – Нечего там толпиться. Они скоро выйдут уже.
Они вышли, сели на скамейку напротив входа в больничный корпус.
– Умеешь ты с людьми ладить, – заметил Портнов и усмехнулся.
Людка виновато улыбнулась.
Очень хотелось задать один важный вопрос, а она боялась. Решилась было, но в последний момент передумала. Вместо этого спросила, почему Серега бороду сбрил. Хотела добавить: «так внезапно», но тоже передумала. Чтобы не показалось ему, что она на что-то намекает.
Сергей пожал плечами:
– Борода мне по уставу не положена, только усы. Я в отпуске отрастил маленько, чтобы не бриться каждый день. Распоясался, короче. Опять же, морда отдохнуть от бритвы должна. На этот раз у меня отпуск большой, за предыдущие годы накопилось порядком. Вот и образовалась растительность, как у геолога. А ты почему спросила? Подвох заподозрила?
– Нет-нет, Сереж, что ты! Просто борода тебе шла, – поспешно сказала Людмила и, отведя взгляд в сторону, все-таки задала главный вопрос: – А вот когда ты сказал Ступину, чтобы он тебе инъекцию сделал… вместо меня … Вот как это понять… Ты и вправду мог бы…
Портнов с минуту соображал, о чем она, а сообразив, расхохотался:
– Нет, конечно! Разве я похож на идиота? Я надеялся таким способом эту сволочь отвлечь от твоей персоны. Всего-навсего.
– При чем тут идиот? – от обиды и злости она чуть не расплакалась. Не такой ответ думала услышать, и не просто ожидала, а подготовилась к нему. А тут, нате вам – я не идиот!
– Ты воин, если позабыл, а воины защищать обязаны!
– Разве? – язвительно поинтересовался Портнов. – Разве защищать? Не убивать?
– Я ведь извинилась за прошлое, а ты опять начинаешь! – вскинулась Людмила и отвернулась.
Вот и выяснила свой вопрос. Вот и получила порцию волнительных слов, от которых на душе сделалось тепло, а глаза защипало. Может, и не похожа ты на идиотку, но идиотка.
– Кажется, я что-то не то сказал? – виновато спросил Серега.
– Проехали, – пробурчала она, приподнимаясь со скамейки. На больничном крыльце показалась процессия, которую она ждала. Пора встречать.
Группа из трех плюс младенец проследовала бы мимо, если
