Дело Аляски Сандерс - Жоэль Диккер
Мы сидели на улице, наслаждаясь летним утром. Гладь океана была безмятежно спокойна. Внизу, на пляже, взлетали и садились чайки.
– Все благодаря вам, Гарри.
Гарри сразу отмахнулся от моих благодарностей:
– Маркус, вы никому не обязаны тем, что стали писателем, только себе самому.
Он поднялся, взял свою жестяную коробку с надписью “На память о Рокленде, Мэн” и стал бросать чайкам кусочки хлеба.
В тот вечер мы должны были встретиться с Эммой в Бостоне, вместе отметить окончание моего труда. Гарри проводил меня до двери, и тут я увидел свой жалкий “форд”, стоявший рядом с его красным “корветом”.
– Гарри, – попросил я, – можно я на пару дней одолжу вашу машину?
– Конечно, – ни секунды не колеблясь, ответил он.
Я оставил ему свой “форд” и уселся за руль болида. На автостраде, ведущей в Массачусетс, я ощущал удивительную легкость. Как будто сбросил с себя прежнего Маркуса.
Зато Эмма, наоборот, отнюдь не пришла в восторг при виде «корвета».
– Это что за тачка? – с ужасом спросила она.
– Это чтобы ездить на ужин к твоим родителям.
Я почти не шутил.
– Прекрати, Маркус, не смешно, – рассердилась Эмма. – Что стряслось с твоей машиной?
– Мой “форд” – это прежний Маркус.
– Прежний Маркус? Это еще что за глупости? Ты написал книгу и теперь намерен измениться?
– Я-то не изменюсь, а вот люди будут глядеть на меня другими глазами.
Тогда я еще не знал, насколько точным окажется мое предсказание.
– Обещай, что вернешь ее, – потребовала Эмма.
– Обещаю. Мне через пару дней снова надо к Гарри, он прочтет рукопись.
– Я люблю Маркуса, который ездит на “форде”, – повторила она.
– Знаю.
Гарри обещал дать мне знать насчет книги в самое ближайшее время. Но я никак не думал, что он позвонит через сутки, к тому же в самый неподходящий момент. Вечером 30 августа 2005 года, около половины одиннадцатого, я лежал рядом с Эммой в ее спальне и ласкал ее в темноте. Комнату освещали только огни Бостона в окне. Лежали мы еще одетые, она была в короткой юбке, которую я медленно стягивал на бедра. Вдруг у меня зазвонил телефон, забытый в кармане брюк. Я схватил его и хотел выключить, но увидел, что это Гарри.
– Кто это? – спросила Эмма, заметив мое недоумение.
– Гарри.
– Завтра перезвонишь.
– Если он звонит в такой час, значит, дело серьезное.
Телефон не умолкал. Я принял звонок. Эмма вздохнула и поправила юбку.
– Алло, Гарри?
– Маркус…
Голос был замогильный.
– Гарри, с вами все в порядке?
– Я по поводу вашей книги, Маркус. Это очень важно. Я обнаружил нечто, что меня очень беспокоит. Мне надо с вами переговорить. Вы должны приехать в Аврору.
– Сейчас?
– Да, сейчас.
Он был явно не в себе. Я сказал, что немедленно выезжаю:
– Скоро буду, минут через сорок пять.
И нажал на отбой. Эмма смотрела на меня с тревогой:
– Что случилось, Маркус?
– Гарри надо поговорить со мной про книгу.
– Что, прямо сейчас? Ты помчишься в Нью-Гэмпшир посреди ночи разговаривать про свою книжку?
– Он сказал, что это очень важно.
– Важно? – взвилась она. – Важно, что ты сбегаешь, как вор! Твоя книжка подождет до утра! Не езди.
– Прости, Эмма. Гарри мой друг, и, похоже, я ему сейчас нужен.
– Ты не из-за Гарри едешь, а из-за своей долбаной книжки!
Я натянул футболку и обулся.
– Вот только выйди за дверь… – пригрозила Эмма, вне себя от злости.
– И что будет, если я выйду за дверь?
– Если ты выйдешь за дверь, значит, ты больше не тот Маркус, какого я знала.
– Ты меня знаешь месяцев пять от силы.
– Если ты уедешь, Маркус, между нами все кончено.
– Это почему же? Потому, что я еду помочь другу?
– Ты не на звонок Гарри отозвался. А на зов своего честолюбия. Честолюбие будет самым злым твоим демоном. Оно тебя сожрет. Если ты неспособен его обуздать, я с тобой не останусь.
Я ушел.
В следующий раз я увидел Эмму только пять лет спустя, в конце июня 2010 года, у дверей ее магазина в Кембридже.
Тогда, 30 августа 2005 года, я приехал в Аврору незадолго до полуночи. На Оушен-роуд не было ни огонька. Вот и Гусиная бухта. Свет у Гарри не горел, однако мой “форд” стоял перед домом. Он точно здесь. Я постучал – никто не отозвался. Я забеспокоился и решил войти. В гостиной было пусто. Я позвал Гарри. Никаких признаков жизни. Я вышел на террасу и тут заметил фигуру на пляже, сидевшую у костра. Он.
Я спустился к нему.
– Гарри?
Он глядел на меня как-то странно:
– О, Маркус, вы приехали!
По тому, как Гарри выговаривал слова, я понял, что он мертвецки пьян. Прямо на песке валялась бутылка виски. Он подобрал ее и протянул мне. Обижать его не хотелось, и я отпил глоток, чувствуя, как у меня колотится сердце. Я никогда не видел его в таком состоянии.
– Гарри, что случилось?
Он поднял на меня остекленевшие глаза и выпалил:
– Вы больше, чем просто писатель, Маркус, вы умеете любить. Я знаю, я в вашей книжке прочел. Редкое качество.
– Гарри, что случилось? – повторил я.
– У нас нынче 30 августа 2005 года, Маркус. Сегодня ровно тридцать лет.
– Тридцать лет чему?
– Тридцать лет, как я ее жду.
– Кого ждете?
Он ушел от ответа:
– Вы не представляете, что это такое, когда кто-то вдруг исчезает из вашей жизни и вы не знаете, что с этим человеком. Она умерла? Или жива, но уехала? Думает ли она о вас так же, как вы о ней?
– Не уверен, что понимаю вас, Гарри.
– Это нормально. Вы умеете хранить тайну, Маркус? Самое трудное с тайнами – это не столько молчать про них, сколько с ними жить.
– Что за тайна?
– Не могу сказать, Маркус. Вы будете в ужасе.
– Откуда вы знаете, какая у меня будет реакция?
– Я нашел книгу, Маркус.
– Какую еще книгу, черт возьми?
– Ту, что была у вас в машине, в бардачке.
Он вытащил из заднего кармана брюк “Истоки зла”, свой главный роман, напечатанный в 1976 году. Мне невольно пришло в голову, что 1975 год, о котором все время вспоминал Гарри, как-то со всем этим связан. Книгу, которую он держал в руках, я узнал сразу – я годами возил ее с собой повсюду и испещрил пометками. Когда я приехал в Аврору, она валялась у меня на пассажирском сиденье, и, оставив Гарри свою машину, я машинально сунул ее в бардачок. Я перестал что-либо понимать. Тем более что Гарри швырнул книгу в огонь.
– Что вы делаете? – вскрикнул я и попытался достать книгу из костра.
