Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

По счастью, из нас двоих хотя бы я никогда не подвержен ничему подобному.

Теннисон тем временем не замечал ничего вокруг и хранил задумчивое молчание.

-- Не хочется отрывать вас он приятных мыслей, Джефф, -- недовольно скривившись, произнес я. -- Но мне бы все же было бы приятно получить несколько четких ответов на прямо поставленные вопросы. Вы еще не разучились говорить о том, о чем вас спрашивают ?

Теннисон неискренне рассмеялся. Смех получается у него хуже, чем улыбки. На мгновение лицо Франсуаз перекосилось.

-- Это профессиональное, -- прояснил он, вновь усаживаясь на край стола и скрещивая руки на груди. -- Буду рад помочь.

Я не стал даже делать вид, что верю в это.

-- Насколько я понял, завтра же вы устроите большую бурю в маленьком посольстве наших друзей из Юго-Восточной Азии, -- произнес я. -- После чего они публично откажутся от человека, которого мы знаем под именем доктора Бано, и станут слезливо уверять вас в своей полной непричастности к любым грязным делам от Нью-Мексико до северной оконечности Аляски.

Джеффри Теннисон благодушно улыбнулся, и мне это не понравилось. Он не был сегодня именинником, поэтому мне требовалось от него нечто большее, чем самодовольная улыбка.

У меня начало создаваться впечатление, что мой собеседник ненавязчиво старается прекратить разговор, добившись ничего, а это никак меня не устраивало. Я прекрасно понимал, что, когда сам Теннисон обратится за ответной услугой, его просьба вовсе не окажется скромной, поэтому следовало на него надавить.

Бросив взгляд на Франсуаз, я понял, что в ее голове вертятся те же мысли, а самодовольство Теннисона только подливает масла в огонь.

Я произнес:

-- И мне, и вам много раз приходилось слышать заверения, подобные этим. Политики большую часть своей жизни занимаются только тем, что делают такие заявления, поэтому я не сомневаюсь, вам и на этот раз без труда удастся их получить. Однако слова посла будут стоить даже меньше, чем обещания кандидата накануне выборов. Что вы собираетесь делать дальше? Ситуация стала слишком опасной, Джефф, и простых политических заверений более недостаточно. Несколько человек уже погибло.

-- Дальше? -- Теннисон подпер подбородок правой ладонью. -- Будет сделано самое главное -- мы покажем этим бодрячкам, что никто не может безнаказанно хозяйничать в Америке. Уверяю вас, это произведет на них впечатление.

" Мы покажем "! Даже в частных разговорах Джеффри Теннисон не в состоянии отделить себя от многомиллионной американской нации, которую увенчивает гордо расправивший крылья орел. Возможно, это у него тоже профессиональное.

-- Я не вижу, как это может разрешить ситуацию, -- резко бросила Франсуаз.

Все-таки она очень сильно обиделась.

Джеффри Теннисон поднял на нее глаза, и в них я прочитал изумление. На этот раз нашему собеседнику не приходилось разыгрывать какие бы то ни было чувства. Бедняга искренне не мог понять, почему голос моей партнерши звучит так недовольно. Ведь он был такой душкой, этот Теннисон.

Сам виноват.

-- Это даст вам гарантию того, что режим не станет посылать новых эмиссаров после разоблачения Бано, -- произнес Теннисон тоном воспитанной в патриархальных традициях добропорядочной матери многодетного семейства, которой бросили в лицо, что она содержит публичный дом.

Это было так непохоже на Джеффа, что я не смог сдержать улыбки.

-- Мне кажется, именно этого вы от меня хотели, -- продолжал Теннисон, который так и не оторвал глаз от своей обидчицы. -- После того, как этот человек будет арестован, он уже не сможет представлять ни для кого опасности, а люди, пославшие его, не предпримут и малейшей попытки, чтобы вызволить его из-за решетки. Единственная опасность, которая может угрожать вашему клиенту, состоит в том, что вслед за одним агентом обычно посылают второго и так далее до тех пор, пока миссия не будет выполнена. И именно этого я намерен не допустить.

-- Но это не означает, что вы сможете заставить режим отозвать Бано? -быстро спросил я, стараясь успеть до того, как Франсуаз и Теннисон окончательно рассорятся, станут спорить из-за игрушек и делить песочницу пополам.

Мой собеседник повернулся ко мне и развел руками.

-- Специальные службы никогда не подчинялись дипломатическому корпусу, -- с сожалением произнес он. -- И, боюсь, так останется до тех пор, пока будут существовать специальные службы и дипломатические корпуса. Скорее, все даже обстоит наоборот -- крупные шишки из разведки отдают приказы послам и консулам. Если бы не это, удалось бы предотвратить много конфликтов, очень много...

Франсуаз стояла у огромного окна, ее фигура эффектно вырисовывалась на фоне светло-голубых небоскребов, как на рекламе какой-нибудь авиакомпании. Голова моей партнерши была слегка склонена набок, длинные тонкие пальцы небрежным движением отбросили назад прядь волос.

Было очевидно, что сейчас она скажет гадость.

-- Вы полагаете, у него нет сообщников в нашей стране, -- быстро пробормотал я, стараясь придать своему голосу небрежную задумчивость.

В этот момент перед моим взором встала красочная картина -- доктор Бано, таким, каким я запомнил его после нашего разговора -- маленький, сухой, как статуэтка из покрытого лаком дерева -- и вместе с тем донельзя серьезный, потаенный и уверенный в себе. И вот этот человек в одиночку тащит на себе по пригородам Лос-Анджелеса огромный окованный железом ящик, для транспортировки которого армии США понадобился отряд дюжих парней, которые, неся его, сменялись по двое.

Как же он собирается вывезти из страны драгоценности?

Это показалось мне настолько интересным, что на мгновение я позабыл, какая взрывоопасная ситуация сложилась в комнате.

-- Я занимаюсь этим ремеслом уже тридцать восемь лет.

В голосе Теннисона я почувствовал скромный укор по отношению к недоверчивости моей партнерши. Я так и не смог понять, прибавил ли он себе лишний десяток для пущей важности, или уже начал заговариваться.

-- Признаюсь, за это время у меня было несколько случаев, когда я ошибался. Два или три, не скажу точно. Но если ваш агент действует с кем-то в паре, -- не откажите в любезности, найдите время и расскажите об этом мне. -- Новая улыбка. -- Я давно не удивлялся, Майкл.

Здесь мне следовало с достоинством встать, широко улыбнуться, поблагодарить нашего собеседника за интервью и выпихать свою партнершу в толчки из огромного кабинета. Но меня так развеселила перспектива увидеть доктора Бано, который на пару с шофером пытается взгромоздить огромный ящик на крышу желтого такси, что я проворонил ситуацию.

-- Надеюсь, вы правы, мистер Теннисон, -- резкий голос от окна быстро заставил меня сильно пожалеть о своей задумчивости и привычке рисовать в воображении разные забавные картинки.

Франсуаз решительными шагами продвигалась к выходу из кабинета, и было очевидно, что подавать руки нашему собеседнику она не собирается.

-- Иначе в следующий раз вам придется говорить о трех-четырех случаях. Всего доброго.

Я подскочил из кресла, но было уже поздно. Джефф Теннисон смотрел куда-то за мое плечо, и его нижняя челюсть медленно опускалась вниз.

Когда работаешь дипломатом, постепенно отучаешься выслушивать столь прямые и незатейливые шпильки.

Дверь позади меня громко хлопнула, я подошел к Теннисону и преувеличенно жарко пожал ему руку.

-- Благодарю вас за помощь, Джефф, -- я широко улыбнулся, изо всех сил стараясь сгладить неловкость ситуации. -- Она была неоценимой. Правда. Да.

Я не знал, что еще сказать. Однако моего собеседника это нимало не заботило. Казалось, он даже не слышал моих слов. Он все еще смотрел куда-то позади меня.

-- Какая женщина, -- пробормотал он как бы про себя. -- Какая женщина. Боже, Майкл, как вам повезло с ней. Умная, с такой фигурой, что дух захватывает -- и Майкл, насколько же она у вас вульгарна. Сразу видно, что она родом из бедных кварталов.

Джеффри Теннисон серьезно посмотрел мне в глаза и похлопал по плечу.

-- Это бешеный коктейль, Майкл, -- решительно заключил он. -- И чем строже на ней костюм, тем откровеннее ее формы и ее вульгарность. Обладать такой женщиной -- это что-то.

Он замолчал, мучительно пытаясь подобрать слова, но потом оставил эти попытки. Произнося заключительные слова, Джеффри Теннисон уже ни в малейшей степени не походил на властного и решительного аналитика, твердой рукой проводящего в жизнь американские интересы к западу от западного побережья.

Он сам стал неожиданно вульгарен.

-- Майкл, где ты берешь таких красоток? Увидишь еще такую же -- сразу сообщи мне.

Я ненавижу, когда меня хлопают по плечу.

5

Яркий свет утреннего солнца.

А еще много грязи.

Юджин Данби осторожно продвигался вперед по узкой улочке, справа и слева его обступали дома. Их стены, как одна, были кривыми и покосившимися, там и здесь виднелись надписи на языке, которого Данби не знал. Наверное, это был испанский.