Светлана Алешина - Сейф для семейных тайн (сборник)
— Ага, все так говорят…
Неожиданно из глубины коридора появился еще один охранник.
Он не спеша, вразвалочку шествовал к камере, где находилась Лена. Он подошел, заглянул и лениво проговорил:
— На выход!
— С вещами? — пошутила девушка, но мрачный тип в серой форме юмора не понял.
— Вещи получишь в кабинете, — сказал он, смотря куда-то в сторону и демонстрируя полнейшее равнодушие к личности Уруковой.
— Спасибо, ты очень любезен, — прощебетала девушка.
Она удивилась самой себе — надо же, к ней как-то неожиданно вернулось чувство юмора! Странно, загадочно, если не сказать больше — удивительно. И Лена собой гордилась — не каждый способен так превосходно держаться, сидя за решеткой.
Длинный коридор привел Лену и сопровождающего ее охранника к кабинету полковника. Насколько помнила девушка, звали его Олегом Валерьяновичем. Охранник постучал в дверь и, услышав приглушенное «войдите», распахнул ее, пропуская Лену вперед.
— Здравствуйте, — хмыкнула девушка, нахально усаживаясь на стул напротив стола, за которым сидел Карташов.
— Вы свободны, получите конфискованные вещи, — не обращая внимания на вежливое приветствие Уруковой, заявил полковник и подвинул по столу кучку барахла — сумочку, легкий шифоновый шарф, пластиковый пакет — по направлению к девушке.
И выдавил из себя явно без особого удовольствия, даже с чувством какой-то неловкости:
— Извините, произошла ошибка. Экспертиза доказала, что вы не могли убить Юрия Николаевича Алтуфьева. Его убили очень причудливым приемом, который характерен для восточных единоборств.
— Спасибо большое за ценную информацию, — не смогла удержаться от ехидства девушка.
Потом сгребла свое барахло, набросила бледно-зеленый шарф на плечи и переспросила:
— Значит, я могу идти?
— Да, вы можете идти, — раздражаясь из-за того, что вынужден отпустить такую удобную подозреваемую, откликнулся Олег Валерьянович.
Злость была вполне объяснима — ведь теперь придется искать убийцу художника, высокое начальство с него с живого не слезет.
Глава 6
Лариса узнала о новом повороте дела Алтуфьева от полковника Карташова. На первый план выходил некий человек, который владел восточными единоборствами. По заключению экспертов, смерть наступила от удушения, причем задушили художника одним отработанным движением.
Полковник позвонил Ларисе, собственно, потому, что запутался. На его взгляд, заключение экспертизы совершенно не вязалось с кругом общения художника. Творческие люди, его окружавшие, не тянули на знатоков восточных единоборств. Карташов рассказал, что его оперативники проверили тех, кто регулярно приходил к художнику и у кого мог быть хоть какой-то мотив к его устранению. Естественно, проверили и некоего Виталия Мурылева.
Это обстоятельство наиболее интересовало Ларису, поскольку Виталий мог являться связующей нитью между делом Алтуфьева и делом Рогачевых. Однако Карташов разочаровал ее, сказав, что у Виталия алиби. К тому же он никогда не посещал никаких занятий по экзотическим видам борьбы…
Примерно так расписал результаты деятельности своих подчиненных полковник, сказав мимоходом, что если Лариса интересуется делом Алтуфьева, то он не будет против предоставить ей кое-какую информацию. Словом, происходило то, что в последнее время стало привычным, — то, что милиция не могла раскрыть, тактично перебрасывалось на Ларисины плечи. Карташов даже научился мастерски подогревать ее интерес к подобным делам, всячески подлизываясь и теша Ларисино самолюбие сыщицы.
Лариса ответила полковнику в том духе, что она, возможно, будет и не против этим заняться, и попросила подготовить документы. Карташов пообещал выполнить просьбу, на прощание проинформировав, что оперативники сейчас разрабатывают связи дочери Алтуфьева от первого брака, которая живет в другом городе, сейчас приехала на похороны папы и которая являлась единственно заинтересованной в том, чтобы папа поскорее отбросил коньки и оставил ей в наследство свою квартиру.
На этом разговор и исчерпал себя. А еще через два часа, устав от бездействия в своем директорском кабинете в «Чайке», Котова решительно взяла курс на городское управление внутренних дел. Там, у майора Меньшова, она и получила документы — протоколы допросов, результаты экспертизы и прочее, что было связано с убийством Алтуфьева.
А еще немного погодя Лариса уже въезжала на своей машине во двор, где еще совсем недавно жил и даже с удовольствием прикалывался над незнакомыми гостями и гостьями Юрий Николаевич Алтуфьев.
И снова перед ней на скамейках сидела армия старушек, этих вечных дозорных городских подъездов. Сейчас уже они первыми проявили инициативу в общении с Котовой.
— Слышали, что у нас приключилось-то? — спросила одна из бабок, как только Лариса поравнялась со скамейками.
— Да, я как раз по этому делу, — решительно сказала Лариса и вынула удостоверение сотрудника внутренних дел, которым ее уже давно снабдили друзья из отдела Карташова.
Старушки с уважением отнеслись к красной книжице.
— Но мы уже все рассказали, — сказала та, которую остальные называли Марией Николаевной. — Мы ничего как раз не видели в тот момент, когда художника-то убили.
— Да, это ведь в шесть часов вечера было, а мы только в семь вышли, — откликнулась другая бабка. — А вот ты, Николаевна, ведь в три выходила! Может, что видела?
Мария Николаевна усмехнулась, потом махнула рукой и куда-то в сторону сказала:
— Да что тут говорить! Видела машину с девками. Приезжали как раз к художнику.
— А что же ты сразу не сказала? — напустились на нее «коллеги» по скамейке.
— Так я ж на даче была, только сегодня и приехала. Это без меня все события-то происходили, — начала энергично оправдываться Мария Николаевна.
Лариса тут же насторожилась. Она почувствовала, что, возможно, сейчас получит информацию, которая прошла мимо Карташова и его людей. Хотя, конечно, никто не мог дать гарантии, что эта информация имеет отношение к убийству Алтуфьева.
— Что за девки? — спросила она.
— Какие девки? — с вызовом переспросила Мария Николаевна. — Да такие, продажные! Намалеванные все! Их парень привез, бандит прямо на вид.
— А их такие и возят, ты что, не знала, что ли? — откликнулась другая бабка, которую, как уже знала Лариса, звали Полиной Никитичной.
— Ой, да к нему кто только не шастал, к художнику-то! — махнула рукой Мария Николаевна. — И продажные девки, и просто какие-то уличные, он всех подметал.
— Нет, меня интересуют именно те, кто, как вы говорите, приехал в три часа. То есть за несколько часов до смерти Юрия Николаевича, — постаралась внести ясность Лариса.
— Номер машины я не помню, — со вздохом произнесла старушка. — Зачем мне запоминать? Если бы знала, то запомнила бы, конечно. А так… Ну, приехали, и приехали. Я как раз в магазин вышла. Когда вернулась, машины уже не было. А когда проходила мимо двери, то прислушалась.
— И что? — нетерпеливо спросила Лариса.
— Смешки оттуда слышались и музыка, — осуждающе заговорила Мария Николаевна.
— То есть художник остался доволен тем, кого ему привезли, и оставил одну из девиц себе.
— А может, и не одну! — выпалила Полина Никитична. — Они же сейчас, развратники этакие, могут и не с одной. Тьфу только на них, одно слово!
— Угу, угу, — забормотала себе под нос Лариса, переваривая информацию. — А потом, когда машина приехала за девицами обратно… Обычно это бывает или через час, или через два… Никто из вас ничего не видел? — она обвела глазами старушек.
Те отрицательно покачали головами. Полина Никитична вообще на улицу не выходила до вечера, лежала с головной болью, а Мария Николаевна, закупив продукты, поспешила на остановку автобуса, который и увез ее на дачу. Это было где-то в половине пятого. По ее словам, она еще раз прислушалась к тому, что происходило за дверью Алтуфьева, но ничего из ряда вон выходящего не заметила. Потом она уехала на дачу с ночевой, а вернулась только что и была поражена тем, что художника кто-то убил.
— А того молодого человека, помните, про которого я вас спрашивала в первый раз? — спросила Лариса.
Старушки тут же закивали в знак того, что они прекрасно помнят первое появление Ларисы в их дворе.
— Нет, его мы не видели. Во всяком случае, я не видела, — отрицательно покачала головой Мария Николаевна.
Полина Никитична снова повторила, что она весь день пролежала с головной болью, следовательно, не может утверждать ничего наверняка.
— А дочь-то его приехала, — понизив голос и скосив взгляд на окна квартиры Алтуфьева, сказала Полина Никитична. — Здесь сейчас, прошла, вся такая из себя фифа, что ты!
