Дарья Калинина - Пикник на Лысой горе
— Но зачем мне было это нужно? — взорвался Эрнест. — Зачем мне эта волокита с доктором? Не проще ли было подкинуть письма прямо моему отцу? Алексей бы все равно лишился наследства.
— Минутку, — остановил его инспектор. — Письма Эрики к доктору Гуну — это только часть вашего плана.
— А что, было что-то еще? — с сарказмом спросил Эрнест.
— Разумеется. Именно вы посоветовали своему отцу нанять Арвида, — продолжал инспектор. — Это и была вторая часть вашего плана.
— Посоветовал. И это тоже преступно?
— Вы настаивали, что это очень талантливый и способный молодой человек. Сказать, почему вы настаивали именно на кандидатуре Арвида?
Эрнест молчал.
— Он проходил у вас по какому-то делу в качестве обвиняемого, — сказал инспектор. — Вы отпустили его якобы за недостатком улик. Но оставили Арвида на своем крючке. Вы сделали это для того, чтобы впоследствии манипулировать им. А ведь именно чувствовать свою власть над другими людьми и было для вас истинным наслаждением. А началось все с того, что отец пожаловался вам на свою неосторожность и рассказал о том, как доктор случайно увидел образец его почерка. Роланд боялся, что доктор Гун понял, по чьему навету много лет назад его засадили в тюрьму.
И боялся, что доктор начнет мстить. Неизвестно, стал бы доктор на путь преступлений или же все простил, если бы не посмертные, как он считал, письма его бывшей возлюбленной. Их было много. Это убедило доктора, что Эрика действительно любила его всю свою жизнь. И эти письма заставили старую кровь вскипеть и загореться жаждой мщения.
Эрнест подавленно молчал.
— Вы надеялись, что доктор поведет себя неосторожно и как-нибудь выдаст себя, — продолжал инспектор. — Надеялись, что бросит в лицо Роланду правду об Алексее. Тем временем Арвид под вашим чутким руководством искал и находил всякую грязь на членов вашей семьи. Конечно, вы не ожидали, что ваша жена окажется преступницей. Вот этого вашему отцу никак знать не следовало. Представляю себе ваше недовольство. Конечно, на этот раз вам ничто не грозило. Вы вполне могли скрыть прошлое вашей жены от отца. Потому что расследование вел полностью зависящий от вас Арвид — он не стал бы сообщать Роланду о прошлом Иды. Но Роланд мог узнать тайну вашей супруги и без помощи детективов. Кто знает, не захотелось ли бы Роланду еще немного покопаться в личной жизни своих родных. Возможно, он нанял бы другого детектива. Так что спокойнее было бы отправить его на тот свет. Но перед этим, разумеется, он должен был изменить свое завещание, вычеркнув имя Алексея. Уж вы об этом позаботились.
Эрнест сидел белее мела и молчал. А инспектор продолжал свои разоблачения:
— Роланд обнаруживает в тайнике у себя дома письма своей жены, где она якобы признается, что Алексей не его сын. Думаю, что вы коварно помогли отцу найти эти письма. Потом вы передали Арвиду еще несколько фальшивых писем вашей матери, чтобы он показал их Роланду как собственную находку. И вот Алексей вычеркнут из нового завещания. Но все же вы не учли, что доктор будет действовать столь стремительно. И еще одного, что Арвид вздумает нагреть руки, шантажируя Алексея. Тот помчался за советом к доктору Гуну, который уже искренне поверил в свое отцовство. Доктор не подтвердил факта их родства, но постарался сделать так, чтобы слух этот не распространился среди людей. И доктор убивает Арвида — главного информатора Роланда. А может быть, он боится, что Алексей возьмет грех на душу и попытается убить Арвида. Чтобы не дать своему сыну встать на путь преступлений, он совершает убийство сам.
— Да, так оно и было, — подала голос Наташа. — Доктор считал, что он должен взять грех на себя. И помочь своему сыну. Он полагал, что и моя бабушка это бы одобрила. Доктор был очень хорошим отцом.
— Лучшим из всех, кого я встречала когда-либо, — согласилась с сестрой Инна.
— А потом доктор убивает Роланда, — продолжил инспектор. — Просто потому, что ненавидит его. И к тому же считает, что тот еще не успел переписать завещание и вычеркнуть из него Алексея.
— Ну и дед! — раздался пораженный голос Дюши. — Да и от тебя, папочка, я такого не ожидал. Я всегда чувствовал, что с тобой не все ладно. Но такое! Ты прямо иезуит какой-то.
— Молчать! — повысил голос до крика Эрнест.
Поскольку это случилось на памяти родных впервые, то все, включая Дюшу, примолкли.
— Хватит марать меня грязью! — звенящим от злобы голосом сказал Эрнест. — Что вы можете мне предъявить? Еще не придумали такую статью в вашем жалком Уголовном кодексе, господин инспектор, который бы запретил писать любовные письма. Да что я оправдываюсь? Это вообще была лишь шутка. Я ведь давно знал, что у моей мамочки был роман с доктором. Я был к тому времени уже достаточно взрослым, чтобы понять, что к чему. Или по крайней мере смекнуть об этом впоследствии. И я не так уж виноват.
Если хотите знать, то одно письмо от матери к доктору Гуну все же существовало в действительности. Его моя мать написала перед своей смертью. И передала это письмо одной нашей соседке — глупой вздорной бабе, чтобы та передала его адресату после ее смерти.
Худшего почтальона моя мать не могла выбрать. Эта соседка — самая большая сплетница, какую знал свет.
Госпожа Лолла! Все знают, что у этой особы прямо неуемное любопытство и постоянный словесный понос.
Разумеется, она бы не остановилась перед тем, чтобы прочесть письмо моей матери. А потом растрезвонить на весь свет о ее тайнах. Наша семья была бы опозорена.
— И что вы сделали?
— Я не мог допустить, чтобы наша соседка сунула нос в наши семейные тайны. Что с того, что эта женщина служила в доме доктора экономкой? Это еще не давало ей права влезать в его личную жизнь.
— Так почему же доктор не получил этого письма? — спросил инспектор.
— Потому что я выкрал это письмо из сумочки госпожи Лоллы. Оставил там лишь пустой конверт. Его она могла изучать, сколько ей влезет.
— А что вы сделали с письмом?
— Конечно, я прочел его, — ответил Эрнест. — Это ведь моя мать! Я должен был знать, что она пишет.
Поймите!
— И что же написала ваша мать?
— Мать писала доктору, что просит у него прощения за те несчастья, что выпали на его долю по ее вине. И по вине ее мужа. Затем она рассказывала всю эту некрасивую историю с доносом отца. И в заключение она писала, что Алексей и в самом деле сын доктора. И что она хранила это в тайне исключительно из опасения за свою жизнь и за жизнь доктора.
И что она просит доктора никого не винить в том, что им пришлось расстаться. Что это, мол, судьба. А доктор слишком ей дорог, и это ее предсмертная просьба.
Она очень просит ее выполнить. Перед смертью она хотела бы для всех своих близких мира и покоя. А для этого пусть все остается, как есть. В общем, писала доктору как близкому и родному человеку.
— И это письмо сохранилось? — спросил инспектор.
— Конечно, — фыркнул Эрнест. — Я не так глуп, чтобы уничтожать улики. Так что в моей шутке с поддельными письмами была доля истины. Я всего лишь немного увлекся и сделал не одно, а несколько поддельных писем. Но все они отражали истинное положение вещей. Но, учтите, история с письмами — всего лишь шутка! На этом я и буду стоять. А все прочее — ваш вымысел, инспектор. Лично я никого не убивал.
Это все доктор сделал. Он сам! Что же касается завещания, то вы ошибаетесь. Мы все его читали, Алексей там не вычеркнут. Другое дело, что он, как честный человек, не захочет получить эти деньги.
— Зато захочу я, — сказала Ингрида. — Как-никак я дочь Роланда.
— Этому нет доказательств! — обрадовался Эрнест. — Ты ведь их сама сожгла собственными руками.
— Так что, эта скотина остается единственным наследником? — шепнул Бритый Инне.
— Судя по всему, так, — кивнула она.
— Но я не понимаю, зачем затеяна вся эта катавасия с поддельными письмами? — не отставал Бритый. — Если, как говорит этот хмырь, и в самом деле было письмо его покойной матери, где она во всем каялась перед доктором Гуном, то зачем понадобились еще другие письма?
— Для эмоционального накала, — пояснила ему Инна. — Одно дело, когда случайно всплывает одно-единственное письмо. Тут позлишься, а потом, глядишь, и придумаешь какое-нибудь оправдание неверной. И совсем другое, когда на тебя сыплется целая куча таких писем. Тут никакая психика не выдержит.
И с доктором Гуном произошла та же история. Он тоже расчувствовался, читая письма своей Эрики.
— Да, — согласился Бритый. — Хотя, будь я на месте вашего почившего дедули, мне бы и одного письма хватило, чтобы разволноваться.
Все общество, пока Инна с Бритым шептались, сидело мрачней тучи. Обидно, когда вполне законные деньги уплывают от тебя к мерзавцу. Но мрачней всех были Ида и Дюша со Стаей. Все же потеря денег — это еще не конец. А вот узнать, что родной отец и муж подлец, каких свет не видел, — это уже серьезно.
