Андрей Константинов - Тульский – Токарев
– Потому что никто тебя не боится!
– Так я еще и не пугал…
– Ты, бандит, запомни – отсосешь вместе со своим магазином! Вот!!!
Чум вздохнул:
– Так всем и передать?
– Да!!!
Чум повесил трубку, почесал со скрипом бритую голову и пересказал свои впечатления от журналистки пацанам. Пацаны задумались. Пластилин быстро установил через знакомого мента по номеру телефона адрес Барышниковой и перезвонил Свете снова:
– Это Седьмая линия, дом 26, квартира 3?
– Ну?
– Козлы беспокоят. Так нам приезжать?
– Плевать я на вас хотела!
– Ждите, скоро будем. Судя по номеру квартиры, ты живешь на первом этаже. Я бы на твоем месте так не горячился.
Пласт повесил трубку, посмотрел на Чума и вздохнул. После короткого совещания они с Чумом решили действительно подъехать и на первый раз «застеклить», как они выражались, пару окон. А потом перезвонить еще раз – опыта работы с прессой у ребят действительно еще не было…
Между тем Светлана пометалась по квартире, испугалась наконец-то, бросилась к телефону, дозвонилась до Тульского и, отчаянно все перевирая, изложила ему суть эпической драмы. Артур начал задавать вопросы, выяснил быстро все нюансы про «козлов» (да плюс Света добавила еще кое-что, чего на самом деле не говорила, – потому как «нас не запугаешь»), почувствовал опасность, взялся за голову и страшно разозлился от дурной бабской выходки. Он решил проучить подружку, чтобы помучилась:
– Сама нарвалась! Зачем людей оскорблять, тем более – вспыльчивых! Извинись. Если не простят – тогда помогу!
И положил трубку.
На самом деле он решил ехать немедленно – вытащил из сейфа ПМ и начал его снаряжать. Света снова пометалась по квартире и снова бросилась к телефону… Тульский уже выбегал из кабинета, когда к нему приперлась заявительница, причем, судя по замашкам, такая, которой не фиг делать завалить жалобами. Ему пришлось что-то врать и вкручивать минут двадцать, пока удалось ее отфутболить. Выбегая из отделения, Артур на всякий случай кинул Светкин адрес дежурному – мол, сгоняю, проверю нехороший сигнал «человека». «Человеками» в милиции называли агентов…
…Минут через десять он уже колотил рукояткой пистолета в знакомую дверь:
– Света, отзовись! Открой, не бойся, это я – Артур!!! Света!!!
Она открыла – увидев ее заплаканные испуганные глаза, Тульский прижал девушку к себе, мысленно назвав самого себя мудаком – за зверские способы «воспитания»:
– Не дрейфь, Свет… Не в такие шагали дали! Ты мне честно скажи – ты ничего им не должна?
– Что ты? – сквозь слезы тоненьким голоском ответила Светлана. – Это наоборот – они мне…
– Это конечно! – не выдержал и рассмеялся Артур. – Вот и едут, торопятся отдать! Давай-ка погасим свет, сядем на кухоньке, подождем… Ты не бойся, разговаривать буду я…
Они погасили свет. В темноте Светлана сразу прижалась к Артуру. Он почувствовал через халатик упругое тело и, забывшись, полез было рукой к мягким кружевам белья, но тут заскрежетал с улицы подоконник. Тульский отпрянул от Светы, схватил со стола ствол, подошел тихонько к окну и, чуть отодвинув занавеску, увидел в полутемном дворе каких-то парней – двое подсаживали третьего, чтобы он мог заглянуть в окно. Еще один болтался чуть поодаль.
Артур вдохнул и выдохнул, а потом демонстративно постучал стволом по стеклу:
– Э, братва, – заходи через дверь, борщ вскипает!
На улице его слова, судя по всему, полностью не расслышали, но ствол углядели.
– Лихо, у них стволы! – донесся со двора приглушенный голос.
– Веселый разговор…
И в этот момент во двор тихонько заехала на холостом ходу тонированная «девятина» без заднего номера. В машине сидели Пластилин и Чум.
– Гляди-ка – возле парадной движения, – гыкнул Пласт. Чум недоуменно всмотрелся и предложил:
– Давай-ка глянем для начала, что тут за действия разворачиваются… Вылезти всегда успеем…
Между тем в квартире Светланы Артур переместился в коридор – почти сразу же в дверь требовательно, долго позвонили, а потом уверенный голос с лестничной площадки произнес:
– Эй, парни! Давайте без грохота! Включаем свет, выходим на лестницу и поговорим! А то – все характерные!
Артур ощерился, чувствуя прилив адреналина, передернул затвор пистолета и крикнул в ответ:
– Дверь открываю, заходит один без верхней одежды, остальные перекуривают!
– А ты что, только что дембельнулся?! Командные нотки из голоса прибери!!! – заорал, судя по всему, второй с лестницы и сопроводил свою рекомендацию ударом ноги в дверь.
– Отойти всем от двери, уголовный розыск!!! – заорал Тульский и два раза выстрелил через верхнюю часть двери, а потом распахнул ее:
– Встали живо по стенам, чтоб руки видел!!!
На лестнице началось легкое замешательство. А во дворе, в «девятке», Пласт, услышав выстрелы, даже подпрыгнул:
– Ой! Странные тут какие-то журналисты… У меня есть конкретное предложение – валим отсюда!
– Согласен – поперхнулся Чум. – Скажем Марго, что разобрались в лучшем виде, и даже без стрельбы не обошлось…
И бандитская «девятка» так же тихо, как въехала во двор, вырулила обратно на линию – подальше от греха…
Артур выглянул на лестницу и оглядел отряд «осаждающих» – лицо одного из прижавшихся к стене парней в неверном свете слабенькой лампочки показалось ему очень знакомым…
– Бля-ядь… Токарев? Ты, что ли?
Парень недоуменно повел головой и отлепился от стены – пользуясь этим, двое из его команды скатились вниз по лестнице и начали всматриваться в происходящее в парадной уже со двора…
– Тульский? Вот так встреча – кино и немцы… Ты наган-то отпусти… зашибешь ненароком.
Артур машинально опустил ствол, по-прежнему ничего не понимая:
– Так это ты – «крыша»?
Артем так же непонимающе потряс головой:
– Какая «крыша»? Меня… нас Света позвала…
– Зачем? – спросил Тульский и тут же понял идиотизм своего вопроса. Впрочем, Токарев все же ответил:
– Помочь… «Крышу» какую-то отогнать…
Стоявший рядом с Токаревым крепкий стриженый парень с перебитым по-боксерски носом вдруг загоготал, но тут же осекся, натолкнувшись на бешеный взгляд Артура. Тульский обернулся и заорал вглубь квартиры:
– Света!!!
Кутаясь в халатик, с глазами как у лемура, в прихожую выплыла Светлана.
– Это кто?! – спросил Артур, тыча стволом в Токарева.
Журналистка Барышникова замялась на мгновение, но ответила:
– А… Артем…
– Ты его звала?!
– Но ты же мне сказал – выпутывайся сама.
Стоявший рядом с Токаревым боксер сполз по стене на корточки и буркнул себе в колени:
– Ну дура…
Артем глянул на него и попросил:
– Лихо, ты подожди меня здесь чуток, я быстро…
Лихо, не глядя на него, кивнул, продолжая что-то бормотать, а Токарев обогнул Тульского и зашел в квартиру…
…На кухне молодые люди в две глотки набросились на девушку – орали минут пять, не повторяясь, причем самым ласковым обращением было «идиотка» и «истеричка». Света хлопала глазами, переводила взгляд с одного на другого и мудро молчала, чем довела Артура до белого каления – он даже трепанул ее пару раз за шиворот халата. Токарев руки не распускал, но недопитый чай из чашки выплеснул в сердцах на стенку…
Когда первая волна криков начала стихать, в квартиру заглянул Лихо:
– Там, это… Соседи, кажись, под стрельбу ментов вызвали… Вы тут все, я смотрю, не чужие друг дружке… Уголовный розыск опять же… Сами с мусорами и разбирайтесь… А мы поехали…
Ребята одновременно посмотрели на него – Артур извиняющимся жестом развел руки, одной из которых продолжал сжимать ствол, а Артем промямлил нечто невнятное:
– Слушай, ты там пацанам объясни как-нибудь… Я потом… Лады?..
В этот момент Света тоненьким голосочком сказала:
– Спасибо.
Лучше бы она этого не говорила – Тульский и Токарев снова начали орать как резаные. Лихо покрутил головой, махнул рукой и, матерясь, выскочил из подъезда к ничего толком не понимающим приятелям – они еле успели разминуться с прибывшим нарядом милиции из 16-го отделения. Дежурный сопоставил адрес, оставленный Тульским, с заявкой соседей Светланы о стрельбе и быстро принял командирское решение – не только направил в адрес наряд, но и отзвонился Токареву-старшему, Василий Павлович встретил в 16-м вернувшийся наряд вместе с Тульским и своим сыном и, естественно, захотел разобраться в обстоятельствах применения Артуром табельного оружия…
Несмотря на невразумительное мямленье обоих, Токарев-старший, обладавший колоссальным опытом, все понял достаточно быстро. Когда до него дошло – он сначала хрюкнул, а потом начал орать, топать ногами и брызгать слюной. В заключительной части своего эмоционального выступления Василий Павлович сказал:
