Голос - Арнальдур Индридасон
— Мы оба ведем себя неловко, — заверил ее Эрленд. — У меня тоже небогатый опыт. Скоро четверть века с тех пор, как я ушел от жены. Женщин в моей жизни можно пересчитать по пальцам одной руки, и то с остатком.
— Думаю, я уйду от него, — с трудом выговорила Вальгерд.
Эрленд смотрел на нее в недоумении.
— В смысле? — удивился он. — Вы уходите от мужа?
— Я пришла к выводу, что между нами все кончено, и хочу извиниться перед вами.
— Передо мной?
— Да, — вздохнула Вальгерд. — Я, наверное, похожа на психопатку. Собиралась использовать вас, чтобы отомстить ему.
— Я ничего не понимаю в ваших объяснениях.
— Я и сама не понимаю. Места себе не нахожу, с тех пор как узнала.
— О чем?
— Он мне изменяет.
Она произнесла это так, будто речь шла о чем-то привычном, с чем она сжилась, и Эрленд не мог угадать, что она чувствует. Слышал только пустоту в ее словах.
— Я не знаю, когда это началось и почему, — продолжала Вальгерд.
Потом она замолчала, и Эрленд, не зная, что сказать, тоже молчал.
— Вы изменяли своей жене? — ни с того ни с сего спросила Вальгерд.
— Нет, — честно ответил Эрленд. — Мы разошлись не из-за этого. Мы были молоды и не подходили друг другу.
— Не подходили друг другу, — повторила Вальгерд с отсутствующим видом. — Как это?
— И вы намерены развестись с ним?
— Я пыталась разобраться в себе, — ответила Вальгерд. — Возможно, все будет зависеть от того, что он предпримет.
— Как он вам изменял?
— Как? По-вашему, измены бывают разные?
— Это продолжалось годами или произошло впервые? Может быть, он изменял со многими женщинами, а не с одной?
— Он сказал, что встречается с одной и той же женщиной уже два года. У меня нет сил спрашивать его о прошлом, о том, были ли еще другие, о которых я никогда не подозревала. Ни в чем нельзя быть уверенной. Доверяешь своей семье, мужу, пока в один прекрасный день не узнаешь, что еще два года назад близкий тебе человек познакомился с другой женщиной. И он принимается рассуждать о семейных узах, а ты чувствуешь себя полной идиоткой. Никак не можешь взять в толк, о чем он говорит. Таким образом вылезает наружу, что они встречались в отеле вроде этого…
Вальгерд замолчала.
— Она замужем, эта женщина? — спросил Эрленд.
— Разведена. На пять лет моложе его.
— Он пытался как-нибудь объяснить свое поведение? Почему он?..
— Вы полагаете, в этом моя вина? — перебила его Вальгерд.
— Нет, я не…
— Может быть, я и виновата, — согласилась сама с собой Вальгерд. — Не знаю. Никаких объяснений не было. Только гнев и бессилие.
— А ваши сыновья?
— Мы еще не сказали им. Они уже не живут с нами. Может быть, вот оно, объяснение. Нам не хватало времени на себя, пока мальчики росли, а теперь, когда они стали взрослыми, времени оказалось слишком много. Возможно, мы плохо знали друг друга и даже столько лет спустя остались чужими.
Воцарилось молчание.
— Не надо просить у меня прощения, — в конце концов проговорил Эрленд и взглянул на нее. — Более того, это я должен извиниться за ложь, за то, что не был искренен с вами.
— За ложь? Вы мне лгали?
— Вы спросили меня, почему я интересуюсь погибшими в горах и на пустошах, но я не сказал вам правды. Это потому что я почти никогда не говорю на эту тему и, думаю, у меня сложился комплекс. Мне кажется, что это никого не касается. Даже моих детей. Моя дочь находилась при смерти, я боялся, что она не выживет. И вот тогда я испытал потребность поделиться с ней, рассказать обо всем.
— О чем? — спросила Вальгерд осторожно. — Что-то случилось?
— Мой брат погиб, когда ему было восемь лет, — сказал Эрленд. — Его так никогда и не нашли и вряд ли найдут.
Этой малознакомой женщине в гостиничном баре он рассказывал о том, что камнем лежало у него на сердце почти сколько он себя помнил. Может быть, он давно об этом мечтал. Может быть, он больше не хотел бороться в одиночку с этой бурей.
— Наша история описана в одной из тех книг о гибели людей, которые я все время перечитываю, — сказал Эрленд. — Повесть о том, как погиб мой брат, о его поисках и о глубокой скорби, охватившей наш дом. Замечательно точный отчет, сделанный предводителем поисковой группы и записанный другом моего отца. Там были названы наши имена и изложены реальные обстоятельства нашей жизни. Реакция моего отца вызывала всеобщее недоумение. Он погрузился в глубокую депрессию и самобичевание, сидел в комнате, уставившись в одну точку, не двигаясь с места, в то время как другие целыми днями вели поиск. У нас никто не спрашивал разрешения на публикацию, и мои родители очень болезненно ее восприняли. Могу как-нибудь показать вам книгу, если хотите.
Вальгерд кивнула.
Эрленд начал свою повесть, а она сидела и слушала. Когда он закончил, она откинулась на спинку стула и вздохнула:
— Значит, его так и не нашли?
Эрленд покачал головой.
— Мне еще долго потом казалось и даже сейчас порой кажется, что мой брат не умер. Что он спустился с плоскогорья вниз, несчастный и потерявший память, и однажды мы встретимся. Иногда я ищу его в толпе и пытаюсь представить себе, как он выглядит. Понятно, что нет ничего необычного в подобных реакциях, когда не находят тело. Уж этому служба в полиции меня научила. Надежда умирает последней.
— Вы были близки с братом? — спросила Вальгерд.
— Мы были друзьями, — ответил Эрленд.
Погрузившись в молчание, они прислушивались к гостиничному шуму и гаму, думая каждый о своем. Бокалы были пусты, но ни у одного из них не возникало желания заказать себе еще. Так прошло довольно много времени. Наконец Эрленд откашлялся, подался вперед и нерешительным тоном задал вопрос, который крутился у него на языке с того момента, как она заговорила о неверности мужа.
— Вы все еще хотите отомстить ему?
Вальгерд посмотрела на него и кивнула.
— Но не сразу, — сказала она. — Я не могу…
— Да, конечно. Вы правы, разумеется.
— Расскажите мне лучше о ком-нибудь из пропавших без вести. Раз уж вы о них столько читаете.
Эрленд улыбнулся, ненадолго задумался и начал рассказывать историю Йоуна Бергторссона, вора с Фьорда Плоского мыса, который пропал у всех на глазах.
Он вышел на лед у Плоского мыса в поисках акулы, вытащенной из полыньи накануне. Внезапно поднялся ветер с юга и принес
