Ребро - Влада Ольховская
Опять же, круговорот Палычей в природе был наименьшей из моих проблем. Я хотел знать, что со мной сделали, и покорно позволил себя обследовать.
Это продолжалось не один час и даже не один день. Меня просветили рентгеном, сделали МРТ всего, что только можно, крови на анализ, по моим ощущениям, взяли не меньше литра. И что? И ничего.
Пока все без исключения указывало на чудо. Я помнил, что у трупа старухи, который пытались выдать за Рэдж, была искусственная кость в челюсти. Я ожидал, что и в моей правой руке обнаружится нечто подобное — необъяснимое и все же сделанное кем-то. Но нет, моя рука была рукой — и больше ничем. Подозрений не вызывали ни кости, ни мышцы, кровь и кожа оказались совершенно нормальными.
— Если бы я не знал, что с ним случилось, я бы никогда не поверил в это, — говорил Громову врач, руководивший обследованием. — У него на руке даже шрама нет! Нет никаких указаний, что раньше этой руки не было, она развита совершенно гармонично.
Когда стало ясно, что я — это я, а не очередная хищная дрянь, принявшая облик Николая Полярина, группа снова начала относиться ко мне нормально. Пожалуй, даже лучше, чем раньше, вроде как я прошел боевое крещение. Остальные изъявили желание снова работать со мной. Таня так и вовсе навещала меня каждый день.
— Внутренний мир никогда никого не лечил вот так, — рассказывала она. — Калечил — да, и не один раз. Не только на своей территории, на местах порталов тоже. Но исцеление… Ты — первый в истории!
— Первый, о ком известно, — уточнил я. — Знаем-то мы мало… Ты лучше другое скажи: никто не был ранен? Я, если честно, такой пришибленный был, что даже не рассмотрел.
— Серьезно — никто, так, по мелочи, — Таня показала мне повязку на собственной руке. — Всего лишь ссадины и царапины. Миссия считается очень успешной!
— Но не слишком ли успешной?
— Что ты имеешь в виду?
— Такое ощущение, что мир играл с нами, — признал я. — Он хотел вернуть мне руку, а все остальное стало отвлекающим маневром.
— Ну, не знаю… Многовато внимания тебе! С чего вдруг?
— Сам бы не отказался узнать…
Но рука как таковая ответов не таила. Скоро медики отчаялись со мной разобраться и вышвырнули меня из лазарета. И вот тут я обнаружил то, что мне очень сильно не понравилось.
Во-первых, охраны в доме стало значительно больше. Когда я приехал, ее вообще не было. А теперь по двору и дому разгуливали вооруженные люди, которые старательно делали вид, что не пялятся на меня. Однако это как раз и выдавало тот факт, что на меня им было поручено обращать особое внимание.
Во-вторых, ворота забора, огораживающего территорию, теперь постоянно были закрыты и даже, полагаю, заперты. А ведь до этого их запирали на ночь и открывали днем! Здесь никого не боялись, да и сейчас причин не было. Вывод напрашивался сам собой: они не хотели защититься от того, кто снаружи, они готовы были удерживать кое-кого внутри.
И понятно кого, как будто так много кандидатов! Мне дозволялось выйти из дома и пройтись по саду, и никто даже не шагал за мной след в след, но и без внимания я не оставался. Полагаю, если бы я попытался собрать сумку и валить, уровень дружелюбия заметно бы понизился.
Я не стал выяснять, что тут происходит окольными путями — через Сергея или Таню. Я сразу направился к заправляющему тут всем Пал Палычу.
Громов принял меня сразу же, он будто только этого и ждал. Что ж, ему хотя бы хватило совести не делать вид, что ничего особенного не происходит.
— Почему я вдруг стал пленником?
— Вы не пленник, Николай, — укоризненно посмотрел на меня Громов. — Вы просто особый гость.
— Да уж, гость с ограниченными маршрутами… Вы ведь понимаете, что не имеете права держать меня здесь?
— Я надеялся, что удерживать вас вообще не придется, потому что вы достаточно благоразумны и сами сможете правильно оценить ситуацию.
— Да нечего тут оценивать! — отмахнулся я. — Вы же сами меня чуть ли не по атомам исследовали! Я всего лишь человек, просто мне достался вот такой… Подарок.
— Даже этого подарка достаточно для дальнейшего изучения. Да и потом, мы обследовали вас только методами, которые привычны нашей медицине. А то, что произошло с вами, выходит далеко за ее пределы. Это одна из причин, по которым я настоятельно прошу вас остаться.
Просит он, конечно… Просьба подразумевает, что есть хоть какой-то выбор. А какой выбор у меня? Устраивать драку с охранниками я не
