Две – к радости - Зои Сагг
– Тогда скорей идем.
41
Айви
Школьный актовый зал выглядит абсолютно захватывающе. На стенах висят высокие элегантные подсвечники с длинными узкими свечами, сказочные огни развешаны под всеми возможными углами, огромные гирлянды из свежей зелени обрамляют окна. Справа у входа стоит привычная пятиметровая норвежская ель, увешанная игрушками, большая часть которых старше миссис Эббот. Я чувствую укол в сердце, когда думаю, что, вероятно, в последний раз вижу это дерево, эти старые стеклянные игрушки. Куда их денут, когда школу продадут?
Глупо, но в этот момент мне так же грустно думать об этих неприкаянных новогодних украшениях, как и о собственной судьбе.
Темнеет уже рано, и светятся лишь сотни свечей и крохотных лампочек, протянутых под потолком. От этого так тепло и уютно. Ночь рождественского концерта обычно одна из моих любимых. Это единственное событие года, которое по-настоящему погружает меня в праздничное настроение и наполняет ностальгией.
Стою за кулисами, наблюдая, как зал заполняется семьями и деловыми людьми в костюмах и платьях в пол, каждый берет бокал шампанского на входе, к местам их проводят семиклассники.
Шум болтовни помогает заглушить страх перед тем, что я первой выступаю со своей композицией… и тем фактом, что я ничуть не приблизилась к тому, чтобы доказать причастность мистера Уиллиса к смерти Лолы. Я весь день пыталась отодвинуть эти мысли на задворки сознания, но чувствую, как уходит время. Особенно сейчас, когда вижу зал, полный инвесторов, имена которых мы обнаружили в списке.
Меня охватывает жуткое чувство, будто стены смыкаются и кислорода все меньше… будто все лампы сейчас лопнут, а бокалы с шампанским – разлетятся вдребезги.
Мы действительно должны как можно скорее добиться ареста мистера Уиллиса, иначе будет слишком поздно. И самое раздражающее тут – это ощущение, будто мы уже совсем близко.
Я отступаю от занавеса и вижу, что за кулисами стало очень оживленно. Ученики расхаживают взад-вперед, кто-то дышит в бумажные пакеты или сидит, втянув голову в плечи, – должно быть, это их первое выступление на сцене. Даже сейчас я борюсь с теми же чувствами: открывать своим номером вечер – это и огромная ответственность, и в то же время многие хотели бы быть на моем месте. Я не знаю, как дать представление всей своей жизни, когда все, о чем я могу думать, это то, что если я что-то сделаю не так, то понятия не имею, где окажусь в следующем году.
Подхожу посмотреться в одно из зеркал. Волосы разделены на боковой пробор, собраны назад и зафиксированы в гладкий узел на затылке. На мне шелковое серебристое платье в пол с разрезом до середины бедра, поясом на талии и пышными рукавами. Оно у меня уже давно, но я никогда не знала, по какому поводу его надеть: оно слишком не в моем стиле. Провожу рукой по животу и вниз по бедрам, восхищаясь тем, как ткань облегает тело, придавая ему форму. Достаю из выреза декольте персиковый блеск и еще немного подкрашиваю губы. Думаю, я готова… Готова ли я? Руки у меня дрожат.
Зал все еще заполняется, поэтому я удаляюсь в тихий уголок за кулисами, чтобы собраться с мыслями и пробежаться по нотам. Быстро просмотрев их несколько раз, обнаруживаю, что мыслями снова возвращаюсь к мистеру Уиллису. Столько людей со знаком вопроса над головой, столько поступков, которые не сходятся. Тедди и яхта. Араминта и ее ревность. Мистер Вагнер и серьга. Полагаю, это по-настоящему мощное напоминание о том, что мы с Одри все же не детективы. Но все, чего я хочу, чтобы мистер Уиллис оказался за решеткой. Тогда Патрик убедит своих родителей не продавать школу, и в отношении Лолы наконец-то восторжествует справедливость.
Опускаю взгляд и замечаю, как нога у меня бесконтрольно дрожит. Я кладу на нее руку, чтобы остановить дрожь. И внезапно ясно осознаю, что мы с Одри – легкая добыча. Ладони у меня липкие, и я машу ими в воздухе, чтобы просушить, поскольку не хочу вытирать их о свое шелковое платье. В этот момент я слышу потрескивание микрофона перед занавесом и голос учителя. Мистер Уиллис должен был начинать концерт… И это определенно не он. Ну, конечно, я рада, что не он объявит мой выход на сцену, но если его тут нет…
Где он?
Миссис Триг, одна из преподавателей музыки, подходит и похлопывает меня по плечу.
– Айви? Ты готова?
– Конечно, я готова! – рявкаю я.
Она вздрагивает.
Подхожу к краю сцены и выглядываю за занавес, пока учитель рассказывает всем о важности концерта и о том, какие мы все замечательные ученики. Я замечаю отца и мать Одри, сидящих с Рэдклиффами, все улыбаются и поднимают свои бокалы с шампанским. Патрика, однако, тут нет. Представляю, как он сидит один в отеле за этим своим маленьким столиком с немытыми волосами, небритый. А эти четверо выглядят весьма счастливо, как будто уже празднуют победу. Что, если мы уже потерпели поражение?
Внутри у меня все обрывается, я чувствую, как горит лицо. Если бы только эти бокалы шампанского разлетелись у них в руках так, как они своей алчностью собираются разбить мой мир. Я просто хочу остаться в том единственном месте, которое приняло меня такой, какая я есть.
Нет, не только это. Это единственное место в целом мире, которое позволило мне раскрыть полностью свой потенциал. И все это у меня вот-вот отнимут.
42
Одри
За кулисами полно людей, толпящихся у зеркал, в воздухе летают частички пудры и лака для волос. Бонни заканчивает завивать очередной мой локон, и он падает мне на подбородок. Следующим шагом мы соберем все это в балетный пучок, но пока волосы каскадами лежат на моих плечах.
Араминта решила изменить свой первоначально запланированный образ. Предполагалось, что у нее будет та же прическа, что у меня, собранные в пучок светлые волосы, но теперь они свободно распущены. Она выглядит совершенно сногсшибательно, сидя рядом со мной в моем старом платье. Я – в ее прежнем простом наряде. Чувствую грусть из-за того, что не я буду в центре внимания. Заставляю себя встряхнуться. Нет, задний план меня вполне устраивает.
– О боже, я так нервничаю. Ты слышишь все эти голоса?
Шум в зале нарастал в последние полчаса, и я слышу, как миссис Эббот повышает голос, чтобы перекрыть гул.
