Елена Юрская - Возвращение - смерть
Плевать он хотел на всю эту кашу с новыми веяниями по выпуску студентов - олигофренов. Плевать! Если Федоров хочет знать, то Владимир Сергеевич сам, по собственному желанию покинет этот вертеп, легко отдаст свою должность, но работать, конечно, останется. Ведь кому-то надо! Направлять и поддерживать. Ведь, по сути, без него, без Мишина, даже остатки его подчиненных перегрызут друг другу глотки. Эх, молодежь. Ну чем, чем можно было намазать сказку о хорошей жизни, что нормальный, чуток обабившийся мужик Виталик пошел на воровство и подлог? Что они там на социально-гуманитарных дисциплинах ещё придумали - кукольный театр быть может? Вот она - жажда незаслуженной власти. Гражданские, они все такие норовят не по ранжиру, впереди батька. И не за подвиг, не за спасение знамени или комиссара, а за темные делишки, за выпивку с нужными людьми, да за просто так...
Пусть Мишина здесь считают старым пнем, но компромат у него есть на всех. Сейчас бы звякнуть в министерство, да показать им Стасика, нате любуйтесь. Пьянь, рвань и дрянь. Владимир Сергеевич настороженно посмотрел на своих заскучавших коллег - не подслушали бы мысли про отца родного. Но нет, все спокойно. Виталик, как обычно, в прострации, Инна сейчас взорвется каким-нибудь новым лозунгом. Подождем - послушаем. И хватит, хватит на нем воду возить. Пусть сами что-то думают. Не маленькие.
Мысль о Стасике засела глубоко и прочно. Но не приученный делать подлости Владимир Сергеевич с ненавистью посмотрел на телефон. Жаль, жаль. А что если ему сейчас на подпись бумажку типа охранной грамоты поднести? Ведь подмахнет не читая. На пример: "Мишину в пожизненное пользование отдаю своей волей кафедру страноведенья" Или нехорошо? Опричнина какая-то, система кормлений даже.
- Ну, что молчите, соколики? Что головы повесили? - Мишин решительно отогнал от себя преступные мысли и решил добросовестно выполнять возложенные на него обязанности. - Давайте что-то решать до сдачи этого гада по месту его нового жительства. - Виталий Николаевич вздрогнул и поднял затуманенные слезой глаза. Больше всего ему хотелось, чтобы этот кошмар как-то разрешился, закончился, иссяк. А уж спектакль о маньяке он поставит с размахом. Буквально минуту назад и название придумалось "Люди и маньяки на государственной службе фантазии". Нужно только Танечку позвать на роль жертвы. Ей даже ничего играть не придется - вся уже прожита, пропущена через собственный психоанализ. Виталий Николаевич вздохнул и снова опустил взгляд. Еще немного... Он привык полагаться на свою художественную интуицию, он уже просто знал, а не чувствовал - оставалось совсем немного.
- Владимир Сергеевич, а ведь прокуратуру никто сюда не вызывал, заметила Инна Константиновна, жестко закусывая узкую нижнюю губу, что было для неё признаком чрезвычайно плодотворной работы мысли.
- Почему? Крылова ведь именно туда направилась. А она зарекомендовала себя как человек действия, - с удовольствием крякнул Мишин.
- Не-е-т, Владимир Сергеевич, нет. Они пришли сюда за Заболотной. С явной целью. Они приятно удивились, что она здесь, возможно, что побывали у неё дома. Значит, приложили усилия. Не-е-т, Владимир Сергеевич, наш Виталька им как корове седло. Может, отпустим, - Инна прищурилась и ждала дальнейших указаний. Мысль била в ней ключом, а ситуация складывалась так, что она наконец могла отыграться за все свои поражения, подозрения и унижения, полученные от сладкой теперь уже полуживой парочки. - Ее ведь практически арестовали! Точно!
Мишин тупо уставился на свою сотрудницу, которая по непроверенным данным давно и серьезно рыла под него яму, со временем превратившуюся в котлован. Он чувствовал подвох, но никак не мог уразуметь, каким боком тут замешана несчастная Татьяна Ивановна. У него уже просто не осталось сил играть в русскую матрешку и вынимать из каждого крупного заговора предательство размером поменьше.
- Я никого не убивал, - подал голос, затравленный Виталий Николаевич. Я уже битых восемь часов твержу вам об этом. Я никого не убивал.
- Не надо истерик, - жестко скомандовала Инна. - Следите за мной, она встала и красиво прошлась по маленькому кабинетику. Жаль, что места для маневра было так мало - сейчас бы пойти в пляс. И зрителей, зрителей бы побольше!
- Интересно только, откуда вы знакомы с этими мальчиками? - зловеще прошептал Мишин, не желавший сдавать бразды правления. Инна Константиновна тотчас сникла и присела на подоконник. Не рассказывать же этому солдафону все. А впрочем, даже если Заболотная пристукнула свою подружку, то доказательств тому ноль без палочки.
- Меня вызывали по поводу Анны Семеновны, - тихо сказала она.
- А почему меня не вызывали? - взбесился Мишин. - Опять решили обойти на повороте. За кого вы там себя выдали? За кого? Если вы думаете, что должность заместителя заведующего по науке открывает для вас какие-то права, то вы глубоко заблуждаетесь, - он грохнул кулаком по столу и грязный бинт, красиво подпрыгнул и упал на пол. - И чтобы прекратить эти грязные инсинуации по поводу меня и Крыловой, я немедленно звоню в прокуратуру и требую от них объяснений. Немедленно.
Мишин схватился за трубку и обвел безумным страшным взглядом отставного подполковника всех присутствующих в кабинете: "И чтобы тихо мне".
- Кто говорит? Кто со мной говорит? Представьтесь по всей форме! Так а я Мишин, Владимир Сергеевич, непосредственный начальник задержанной. Так. Так. Так, - последнее так прозвучало печально и виновато. Мишин положил трубку и закрыл лицо руками: "Можете быть свободны! Все! Мне надо подумать и принять новые меры"
Виталий Николаевич вздрогнул. Ему стало очень жалко Татьяну Ивановну, которую, к счастью, все же не будут пытать так нудно и унизительно.
- Я же говорила, - процедила удовлетворенная Инна Константиновна. - Я же говорила.
- Да, вы правы, мне давно пора на пенсию. Я перестал что-либо понимать. Я не умею держать руку на пульсе. Я все время лечу мертвых.
Эта фраза показалась Виталию Николаевичу потрясающим эпиграфом к пьесе, и несмотря на пережитые издевательства, он снова проникся уважением к своему талантливому шефу.
- А что случилось? - тихо спросил оправданный по обстоятельствам режиссер.
- Она призналась. Татьяна Ивановна во всем призналась: в двух убийствах и покушении на нашу лаборантку. - Мишин так и не решился открыть лицо. Ему было нестерпимо стыдно и невыносимо горько. Юная дочь от третьего брака не даром называла его "Буратино". Он-то, старый дурак, думал, что в честь любимого газированного напитка, а оказалось, просто потому, что он чурка деревянная. Болван. Проглядеть под своим носом такое! Ни в одни ворота. Быстрее трезвел бы этот Федоров - заявление на стол и бегом отсюда. Бегом. А то от приятных во всех отношения людей можно дождаться чего угодно. И ребенка, надо спасать ребенка переводом в университет. В крайнем случае - пусть лучше останется без высшего образования, чем такое. Ужас.
- Это слишком, - Инна Константиновна прихлопнула узкой ладонью по стеклу и спрыгнула на пол. - Это очень много, этого не может быть.
Виталий Николаевич зачарованно улыбнулся. Ему нравилась женская логика. Он, правда, не всегда мог вникнуть, разобраться в ней по-настоящему, но за красоту и непредсказуемость - уважал, а любоваться предпочел издали.
По словам Инны Константиновны, выходило, что если бы было мало, то могло быть правдой. А раз много - значит ложь. Улыбка, наконец, озарила его измученное лицо.
- Я понимаю, что вам радостно. С вас сняли тяжелый груз подозрений. Но имейте сознательность, - строго сказала Инна. - В одно убийство дорогой подруги я бы верила. Я даже просто в это верила. Бывает. За жизнь люди могут так надоесть друг другу, не захочешь, а придушишь кого-нибудь, не обращая внимания на вздрогнувшего Мишина, Инна Константиновна продолжила. И нечего здесь слюни распускать. Это опять напраслина. Если хотите, то может быть и ещё распрекрасная СГД продолжает. У них связей полно - в прокуратуре тоже могут быть. Запросто. Вот так. - наконец она села, и Владимир Сергеевич подумал, что все-таки сможет передать кафедру в надежные руки.
- И что же делать? - преданно глядя на Инну, спросил он.
- Разбираться! - отрезала она. - А пока брать характеристики, ходатайства, справку из психдиспансера. Это я могу взять на себя. Не сидеть же на месте, честное слово. Это же надо, какой у Танечки размах. Еще бы и убийство Листьева сюда припаяла.
- А зачем она это сделала? - пискнул Виталий Николаевич и был уничтожен залпом сразу двух катюш. Инна Константиновна позволила себе хмыкнуть - слишком часто в этом государстве жертва становится палачом. А это вредно - вредно для здоровья нации, это она уж точно, практически по себе, знала. Тем более медицинский опыт кой-какой имелся - не просто так разносчица лекарств.
Мишин вскочил, огладил руками мундир, чуть сдвинул на затылок фуражку и по-молодецки гаркнул: "Я готов, буду у ректора, без меня никому не расходиться"
