Даниил Корецкий - Настоящее имя
— Хищения кредитов Международного валютного фонда.
Карданов чуть не подскочил на сиденьи. И компьютерное моделирование, и многочасовые игровые диалоги с психологами показали, что несмотря на чувство благодарности Джонсона к Томпсонам и жалость к их сыну, стопроцентная гарантия положительного решения не достигается. Эмоциональная сторона личности Линсея вступает в противоречие с рациональной, на чашу весов необходимо бросить объективный аргумент, подтверждающий чувственный порыв души. И эти бумаги могут стать как раз таким аргументом!
— Если ты найдешь возможность передать их в любой крупный банк, или в аппарат МВФ, мина взорвется!
Макс почти выхватил папку из рук гиганта. «Найду, ещё как найду! радостно подумал он. — И не какому-то клерку, а лично Линсею Джонсону!»
Часть третья
Нелегальная командировка
Глава 1
Деликатная миссия
И вот снова Шереметьево — 2. На этот раз его провожал один Вадим, без своей темноглазой спутницы. Вадим так же деловит и немногословен, на нем те же джинсы и та же спортивная курточка «найк». Оттопыренным мизинцем он ткнул в сторону вывески «Бистро» на галерее.
— Вот там. Я скоро подойду.
Через двадцать минут Вадим подсел за столик к пьющему кофе Максу, как и в прошлый раз, обставился тарелками с жареной картошкой, ветчиной, салатами и соками. Глисты у него, что ли?
— В самолете все чисто, у вас будет талон в двадцать пятый ряд, место «А», у окна. Рядом два места свободных, рейс полупустой. На месте «Е», у противоположного окна — частный охранник, агентство «Лотос», несудимый. Таможенный проход номер два, пограничный — номер четыре.
— А где Лена? — поинтересовался Макс. — Он вдруг вспомнил обведенный красной каймой сока рот девушки. Сейчас эта картина показалась ему очень сексуальной.
— Она здесь больше не работает, — пробурчал Вадим, запуская зубы в слезящийся ломоть ветчины. — Срезалась. Теперь у неё другая линия.
Макс не стал уточнять. Но глядя на набивающего рот парня, он все же не удержался от вопроса.
— Почему ты всегда ешь? И в прошлый раз, и сейчас! Разве в другое время тебя не кормят?
— Не в этом дело, — добросовестно объяснил Вадим, не переставая жевать. — Просто, когда я провожаю агента, то могу с ним пообедать, на это выделяются деньги по графе «оперативные расходы». А в другое время я должен питаться за свой счет. Глупо тратить свои, если можно сэкономить, правда? Вот и стараюсь налопаться на весь день…
— А если пообедаешь без меня, но вроде со мной?
— Что вы! — нахмурился Вадим. — Нас проверяют. Буфетчица ведь все видит…
— Тяжелая у тебя работа, — посочувствовал Макс.
— Ничего, терпеть можно…
Когда самолет набрал высоту и стюардесса разносила напитки, Макс, изменив своим привычкам, взял чинзано с крекерами. Через проход сидел тот самый несудимый частный охранник из агентства «Лотос». Здоровенный «браток», надевший вместо привычных «адидаса» и голдовой цепуры модный серо-зеленый костюм в мелкую клетку. Но бритая голова и специфическое выражение лица не позволили ему окончательно перевоплотиться. Он пил водку.
Веретнев и Савченко уже два дня в Лондоне, вчера вечером наша резидентура в условленном месте «сняла» их знак о благополучном прибытии. По официальному заданию, в их задачу входит контроль за передвижениями Джонсона, его связями, обстановкой вокруг, подбор наиболее удачного времени и места для начала контакта. Параллельно они должны найти старый тайник и установить местонахождение мистера Арчибальда Кертиса. Причем посольская резидентура не должна заподозрить ни малейшего отклонения от официальной программы. А английская контрразведка вообще не должна узнать о их существовании.
Макс отпил из бокала. Вязкий гул двигателей постепенно наполнял ушные раковины, вдавливая барабанные перепонки, — глоток прохладного вермута здесь приходился очень кстати. В салоне почти не слышно разговоров, многих пассажиров сморил сон. Высота десять тысяч метров, спинка сиденья откинута назад, пассивное движение со скоростью восемьсот километров в час. Впервые за много дней никуда не надо спешить.
Еще глоточек. Еще. Бокал опустел. Жалко нет наполненной плоской фляжки… Без неё сон не приходил. Устраиваясь поудобней, он вертелся в кресле, и посмотрев направо, встретился взглядом с надевшим цивильную шкуру братком. Глаза у того были холодными и пустыми.
* * *Семнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Вход во двор сразу за книжным магазином на Каунтер-стрит. Мрачноватого вида арка, выложенная серым камнем. На левой стороне арки должна стоять пунктирная линия мелом. Три черточки — значит, все в порядке, Веретнев ждет в условленном месте через квартал отсюда. Две — встреча переносится на завтра. А если сигнал вообще не стоит, значит в Уормуд-Скраббз прибавится обитателей…
Макс вошел в арку.
Линия была на месте. Три черточки! Макс перевел дух и, пройдя через двор, вышел на параллельную улицу через другую арку. Повернул направо, через пятьдесят метров развернулся и пошел назад. Чисто. Он крутился по подворотням сорок минут, но слежки не обнаружил и направился к месту встречи.
Макс приближался к угловому кафе, когда сзади его окликнул неприятный голос с твердым акцентом:
— Что вы здесь делаете, молодой человек?
Макс обернулся.
Он сто лет не слышал Веретнева, говорящего по-английски. У обитателя пришедшей в упадок орехово-зуевской «полуторки», поменялся не только голос. Перед ним стоял крепкий мужчина в надвинутой на глаза шляпе. Широкий разворот плеч, руки в карманах модного полупальто, из-под ворота наружу выглядывает мохнатый шотландский шарф. Плотные брюки из мягкого сукна и добротные ботинки из рыжей кожи. Трубка во рту. Сейчас Маша не назвала бы его стариком!
— Ну что смотришь? — Веретнев улыбался во весь рот, сжимая мундштук крепкими желтоватыми зубами. — Никак не признал?
— Здешний климат на вас хорошо действует.
Макс тоже улыбнулся и протянул руку. Слон звонко припечатал свою ладонь к ладони Макса. У него было прекрасное настроение.
— Потому что это климат молодости! Если бы за деньги можно было купить омолаживающий элексир, я бы полюбил деньги!
— Все в порядке? — спросил Карданов.
Веретнев приблизил лицо почти вплотную к лицу Макса и доверительно сказал по-русски:
— Все просто зашибись! Я снова чувствую, как играет кровь! Идем, наш друг уже наверное заждался. Он ведь ко всей этой шпионской тягомотине не привык!
До Макса донесся слабый запах спиртного.
— Давайте на контрольный круг.
Они разделились, обошли квартал с противоположных сторон, встретились лицом к лицу, разминулись и снова разошлись. Этот нехитрый метод позволял проконтролировать всю обстановку вокруг и почти на сто процентов позволял выявить слежку.
— Да ерунда все это, Макс, — сказал Веретнев, когда они снова встретились.
— Игра в конспирацию, контрнаблюдение, крестики-нолики, — это не больше, чем дань прошлому. В мое время на весь Лондон русских было сорок четыре человека: посольство, торгпредство, аэрофлот, морфлот, журналисты, да четыре дамочки, вышедшие за англичан… Несколько раз в год прибывали тургруппы по профсоюзной или партийной линии — абы кого тогда на Запад не пускали… Вот и все! Каждый на учете — и у нас, и у «МИ-5»…
Алексей Иванович оглянулся на длинноногую девушку в обтягивающих джинсах и молодцевато сбил набекрень шляпу. Действительно, сырой лондонский воздух действовал на него благотворно.
— А сейчас… Вот мы с Володькой прогулялись тут вчера и чуть не ошалели: наших здесь, как собак нерезаных! Целый квартал заселили, мы своими глазами видели. Там одни русские живут, причем между собой по-русски разговаривают… В некоторых ювелирных магазинах даже ценники на русском дублируются — для наших богачиков. А сколько по Даунинг-стрит совков шастает?
Веретнев покачал головой, втягивая воздух через потухшую трубку.
— Я тебе вот что скажу: сейчас никакая «наружка» за всеми за ними не угонится.
— Может и так, — сказал Макс. — Только англичане почему-то не особо от этого страдают. Все эти новые русские, которые здесь околачиваются, тратят деньги, платят налоги в английскую казну — они кормят и поят английскую контрразведку. А та в свою очередь закупает новейшие станции слежения, радиоаппаратуру… и вербует обширную агентуру среди тех же новых русских. Так что совсем необязательно приставлять «хвост» к каждому туристу.
Веретнев промолчал. Остановился, попробовал раскурить новенькой зипповской зажигалкой трубку — табак не занимался. Подполковник беззвучно, одними губами, ругнулся по-русски и спрятал трубку в карман.
— На старости лет к новому привыкать трудно, — буркнул Алексей Иванович и Макс не понял, что именно он имеет в виду.
