Наталия Левитина - Искусство заводить врагов
– Да, это была она, – чуть слышно произнесла Виктория.
– Подольская сказала, девушке на вид было лет шестнадцать-семнадцать.
– А ей было всего четырнадцать! Яна ехала без билета. Она узнала, что Глеб уезжает с родителями в Америку на целый месяц. Месяц – это невероятный срок, когда тебе всего четырнадцать. И дочка вдруг поняла, что они с Глебом обязательно должны помириться. Яна с бабушкой помчались на вокзал к вечернему поезду. Билетов не было. Дали денег проводнику… Лучше бы вернулись домой! Лучше бы Яна не садилась в то проклятое купе!
– Это был опробованный маршрут?
– Да, безусловно. Ехать одну ночь. Садишься в десять вечера, прибываешь в половине девятого утра. Яна постоянно так возвращалась от бабушки, с десяти лет. Сначала договаривались с проводником, чтобы присмотрел за ребёнком… Потом Яна выросла, стала деловой и самостоятельной. Бабушке не удалось убедить её не садиться в поезд без билета, подождать два дня. Но через два дня Глеб уже уехал бы в Америку.
– А проводник Артур Коровкин запихнул девочку в купе с тремя мужиками.
– Да.
– Они сели в поезд в пять вечера и к моменту появления Яны уже, наверное, успели найти общий язык.
– Дочке досталась верхняя полка. Она села на нижнюю, и один из пассажиров – Игнат Устименко – тут же начал с ней заигрывать, обхаживать, строить глазки. Яна смущённо улыбалась – парень был очень симпатичным, похожим на какого-то актёра… Померанцев и Бадьянов отправились покурить. Едва они вышли, Игнат закрыл дверь и полез к Яне. Скрутил, зажал рот, достал нож и пригрозил, что если будет сопротивляться, то он её изуродует. Потом… Потом он её изнасиловал… – Виктория всхлипнула, опустила голову, закрыла лицо руками. – Когда вернулись бизнесмены, Игнат приоткрыл дверь и сказал им: мужики, вы покурите немного, у нас с барышней дела, ну, вы понимаете… Те ухмыльнулись и не стали ломиться в купе. Они ещё целый час болтали в коридоре, а этот урод тем временем продолжал измываться над моей дочерью… Потом Устименко быстро собрал вещи и соскочил на станции Теренсай. А Яна, в шоке от случившегося, забилась на верхнюю полку. Не знаю, как она пережила ночь, весь этот ужас… Ей было больно и страшно, она ощущала себя растерзанной, разодранной и грязной, опозоренной… Бельё испачкано кровью, на запястьях – синяки, губы искусаны…
Хотя в глазах Виктории сияло страдание, она явно испытывала облегчение, рассказывая всё Андрею. Он был первым, кому она признавалась.
– Утром, в половине девятого, я встречала дочку на перроне и была поражена её состоянием. Яна сказала, что у неё внепланово начались месячные и она промучилась всю ночь, а попросить у кого-нибудь таблетку постеснялась. Я поверила объяснению, потому что знаю, что в критические дни она просто умирает от боли.
– И когда же она рассказала тебе правду?
– Она молчала целую неделю, ничего не говорила, плакала в ванной и по ночам, натягивала рукава, чтобы спрятать синяки… Я, конечно, приставала с вопросами. Она сказала, что плачет из-за Глеба. Дочка с ним так и не поговорила, они не помирились, и Глеб уехал.
– Ещё и это.
– Потом дочка не выдержала и во всём мне призналась… Я была потрясена, едва не сошла с ума от ужаса и ярости. Что сделали с моей бедной малышкой! Она была как ещё не раскрывшийся бутон, светлой и чистой. Они с Глебом даже не целовались, только гуляли за ручку!
– Ты уверена?
– Уверена. Для Яны я была лучшей подругой. Свидания, происшествия, покупки, мечты и переживания, – всё это она сначала обсуждала со мной, а потом с девчонками. Я знала о её подружках больше, чем их мамы, и знала обо всём, что происходит в их классе, лучше классной руководительницы…
– Что ты сделала, когда Яна тебе призналась?
– Первая мысль – найти Игната и изувечить его… Отомстить. Яна сказала, что не переживёт позора, если кто-нибудь из друзей или знакомых узнает о случившемся. Она и с Глебом-то не стала встречаться накануне его отъезда, потому что теперь чувствовала себя недостойной его любви. Мы решили сохранить всё в тайне, не стали обращаться в милицию. Даже к гинекологу поехали в Екатеринбург, чтобы тут не просочились слухи… Я видела, что она ужасно страдает, я и сама не понимала, что делать… Пыталась утешить, но, видимо, у меня это плохо получалось… Хороший психолог, наверное, смог бы помочь, подсказал бы, как нам пережить ситуацию. Но к психологу мы тоже не рискнули обратиться… И через неделю Яна… Она…
– Она спрыгнула с десятого этажа. Не могу представить, насколько ей было плохо, если она решилась на такой отчаянный шаг.
– Она не была какой-нибудь психичкой, склонной к демонстративным действиям. Знаешь, многие подростки постоянно угрожают покончить с собой, для них это излюбленная тема.
– Вот именно такие как раз ничего и не делают.
– А Яна воспринимала жизнь как подарок, она радовалась каждому новому дню. Все мне говорили – какой у вас солнечный ребёнок… И вот… Она действительно не могла больше жить, настолько ей было плохо, каждая минута невыносима… Это я во всём виновата… Не нашла правильных слов, не убедила. Не смогла объяснить, что боль пройдёт и потом снова можно будет жить… Не сразу, конечно… Но всё-таки… Я схожу выпью воды, ладно?
Андрей подождал, пока Виктория вернётся. Он заметил, что она умылась холодной водой. Он даже на мгновение ощутил на губах прохладу её щеки…
– Я знаю, что Яна отправила тебе SMS с телефона.
– Да, отправила… Наверное, за минуту до того, как сделала последний шаг. Она написала мне: «Мамочка, прости меня, я больше не могу! Я тебя люблю!», а Глебу отправила сообщение на его страничку в Интернете: «Прощай! Ты самый лучший!»… Эсэемэска пришла с опозданием. Она где-то блуждала целых двадцать минут. Когда я её получила, я бросилась звонить дочке, но её телефон уже не отвечал. Если бы сообщение пришло вовремя и я сразу бы перезвонила… Тогда, может быть…
– Думаю, Яна сразу же отключила телефон.
– Да, наверное…
– А Глебу, как я понимаю, пришлось туго?
– К сожалению… Когда он вернулся из поездки, на него ополчился весь белый свет. Если б Яна не попала в лапы Устименко, они с Глебом, скорее всего, помирились бы и продолжали дружить. В школе у них был имидж Ромео и Джульетты, никто не сомневался в их любви… А так… Глеба превратили чуть ли не в убийцу, его затравили. Бедный мальчишка! Я говорила всем, чтобы оставили пацана в покое, но не могла быть до конца искренней, не могла раскрыть тайну. Иначе бы все начали склонять имя Яны, рассказывать, что с ней произошло в поезде…
– Твоя мама тоже не вынесла горя.
– Да, на следующий день после гибели Яны, узнав о трагедии, мама умерла от сердечного приступа. Это был самый страшный сентябрь в моей жизни… Я тоже не хотела жить, но нужно было метаться между двумя городами и организовывать похороны. Мне помогли коллеги из «Арматики», именно они всем занимались… А я думала: ладно, сделаю всё, что должна, а потом наглотаюсь таблеток, и мои мучения прекратятся. Дочка – это самое драгоценное, что у меня было, моё сокровище, надежда, самый лучший друг. Я жила ради неё, а теперь какой смысл жить? Подруга-врач привезла мне сильные транквилизаторы. Они притупляли боль, но лишали воли – я уже не думала о самоубийстве. Целый год провела практически в коме, всё было как в тумане…
– Но тебе удалось как-то выкарабкаться.
– Да, через год я соскочила с таблеток, туман рассеялся, но… Но если раньше мне всё было безразлично, то теперь я думала только о мести. Эти мысли меня преследовали и выматывали, буквально жгли огнём. Я уже не могла смириться с тем, что Устименко продолжает топтать землю, в то время как моей доченьки уже нет в живых. И не только Устименко, а ещё три негодяя из поезда – проводник и попутчики…
– Ты думаешь, если бы проводник посадил Яну в другое купе… А Померанцев и Бадьянов не проявили равнодушие…
– …тогда бы ничего не случилось!
– И ты твёрдо решила отомстить.
– Да. В августе прошлого года начала действовать. Сначала на железной дороге разузнала фамилию и координаты проводника. Это было нетрудно, так как я помнила – ещё бы! – дату, поезд и вагон. Гораздо труднее было раздобыть пистолет, но в конце концов я его купила. Проводник Артур Коровкин жил в Екатеринбурге. Я отправилась туда в командировку, сказав начальству, что нашла выгодных клиентов. Действительно, нашла. А пока заключала контракты, одновременно выслеживала Коровкина… Переписывалась с ним на сайте знакомств. Узнала, что первого октября он идёт на «Революционную вечеринку» в ночной клуб «Галактика удовольствий». Я наложила тонну макияжа, надела чёрный парик-каре и ярко-красное платье.
– Красный цвет был дресс-кодом «Революционной вечеринки».
– Ты и это выяснил? Я не смогла бы пронести оружие внутрь, поэтому спрятала свёрток у мусорных баков. Подцепила Коровкина, потанцевала с ним. Потом позвала проветриться. У него с собой была и трава, и таблетки, он был заряжен по полной. Предложил мне, я согласилась составить ему компанию. Мы стояли у заднего входа, я незаметно переложила пистолет в сумку.
