Анна Данилова - Две линии судьбы. Когда остановится сердце (сборник)
— Нет, это машина Изотова-старшего, а его сын Валерка — дружок Гудкова. Кох сказал, что можно даже на экспертизу не тратиться, что если есть в лесу следы протекторов, то принадлежат они именно этому джипу. А это означает, что Валерий Изотов подвез Гудкова на нефтебазу, куда Кристина, по его словам, могла добраться на своем велосипеде. В этом городе вообще все ездят на велосипедах, такой вот уникальный и очень полезный вид транспорта.
— Но зачем Кристине-то было туда ехать?
— Вполне возможно, что она надеялась поговорить со своим парнем по душам, расстаться с ним по-хорошему, может, это было вообще их, как говорится, место. Ясно же, что она не могла предположить, что разговор закончится тем, что Гудков удушит ее.
— Говоришь, на велосипеде? Что-то не очень-то верится мне, что девушки даже в этом прелестном городке рассекают на велосипедах в чулочках… Во-первых, сейчас мало кто носит чулки, все больше предпочитают колготки. Во-вторых, как можно ездить в чулках? Это все равно что кататься без юбки.
— Думаю, что сразу же после этой встречи у нее была назначена встреча со своим саратовским парнем, поэтому-то она так и принарядилась… Да что я хожу вокруг да около, если все было именно так, как я тебе сейчас и сказала?! Я встретилась с этим Гудковым. Сразу после Коха к нему и поехала, мне объяснили, где его найти. Представилась помощником прокурора из Москвы, показала фальшивую ксиву, сказала, что мне все известно о том, что произошло на нефтебазе… И что ему же лучше будет, если он придет с повинной.
— Как он выглядел? Как отреагировал на твои слова?
— Никак. Выглядел он ужасно. Был бледный, когда я пришла, он, вероятно, пытался уснуть. У него сильно болела голова. Дома, кроме него, никого не было. Понимаешь, блефовать и дальше в открытую я не могла, боялась, что он меня разоблачит, что станет звонить кому-нибудь… Словом, я сказала все это ему и ушла. И буквально через час, когда я уже вернулась к Коху, мне позвонил Данила и сказал, что Гудков сам пришел к нему, причем домой, и сказал, что готов давать признательные показания. Так вот о чулках. Именно чулки и стали последней каплей… Она на самом деле приехала на место на велосипеде, а он — на машине друга, потому что его собственная машина сейчас находится в ремонте. Он не собирался ее убивать. Просто хотел поговорить, сказать ей, что он все знает о ее измене. И о турбазе, где она развлекается с городскими парнями… Она ответила, что не жена ему, что это ее личное дело, как проводить свое время и с кем. Она была в чулках, которые подарил ей Гудков. Чулки не простые, с рисунком, и уж в них-то она точно не должна была ездить на велосипеде. Он ей сказал об этом, на что она ответила, что сразу после их разговора у нее назначена встреча и что она уже не успеет переодеться… Тогда он обозвал ее шлюхой, повалил на землю, хотел овладеть ею, она же отбивалась, говорила ему какие-то унизительные слова, оскорбляла, сравнивая его со своим новым приятелем… Он ударил ее по лицу и, пока она приходила в себя, стащил с нее чулок и закрутил вокруг шеи… Вот и удушил. Понятное дело, что он находился в состоянии аффекта. И если бы меня наняли, я бы доказала это. Но у меня была другая задача — освободить Мишу Фехнера. Что я и сделала.
— Ты умница, Лиза, — Глафира смотрела на свою подругу с восхищением. — Но почему ты меня с собой не взяла?
— Чтобы не искушать тебя вкусностями в заведении Коха, — рассмеялась она. — Ты же на диете… А если серьезно, то говорю же, я поехала не по работе, а исключительно из любопытства — еще раз взглянуть на Гражину.
— Ну и что? Взглянула?
— Да. Не удержалась и сказала ей, что она удивительным образом похожа на актрису Людмилу Дунай. На что Гражина довольно спокойно ответила мне, что она похожа не только на эту актрису, но еще и на Келли Резерфорд…
Глафира задумалась. Это имя ей ни о чем не говорило.
— Она играла Эдвину в фильме «Большей любви не бывает». Героиня — на редкость красивая молодая дама, у которой на «Титанике» погибли все близкие… Но это и неважно. Важно другое. С каким достоинством она отвечает, как держит себя. Признаюсь, я не выдержала и уже перед самым отъездом позвонила нашему следователю Даниле и спросила, не может ли он мне оказать одну услугу и взглянуть на паспорт этой Гражины. И знаешь, что он мне ответил? Он расхохотался и сказал, что его жена тоже в свое время просила его об этом. Документы у этой женщины в полном порядке, и по паспорту она Галина Янкевич, недавно получила российское гражданство, а до этого была украинской подданной. Словом, все это мистика какая-то…
— Не мистика, просто тебе очень хочется, чтобы Людмила Дунай была жива, вот ты и придумываешь себе… Тебе кажется подозрительным, что она появилась в Марксе как раз тогда, когда исчезла Дунай, но она появилась там не просто так, а сразу после смерти своей родной сестры Ванды. Не станешь же ты утверждать, что и Ванду толкнули под трамвай в тот же день, в какой было совершено нападение на Дунай?
— Глаша, я все, все понимаю, и то, что она не могла все эти пять лет прожить в этой глуши, не давая о себе знать, и что не могла она также жить без памяти, и что вообще скорее всего это не она, но что-то подсказывает мне, что здесь не все чисто… А теперь, моя дорогая, мы посмотрим с тобой кино!
— Кино?
— Да, у меня была включена скрытая камера все то время, что эта Гражина находилась поблизости… И теперь у нас с тобой будет возможность рассмотреть эту женщину поближе. Еще я купила диск с сериалом «Прокрустово ложе», одна из последних работ Людмилы Дунай. Посмотрим, сравним. Ты, Глаша, пойди чай завари, а я тут все настрою. Вот уверена, что и ты со своим скептицизмом, увидев первые кадры, задумаешься…
7. 2010 г. Игорь Мазанов
Продюсер Игорь Мазанов ужинал дома один. Он не часто позволял себе такую роскошь — отказавшись от ночных встреч, застолий, вечеринок, тусовок, юбилеев, премьер, показов, запереться в своей уютной квартире и, как он говорил сам про себя, немного притормозить, остановиться, осмотреться, оглянуться, проанализировать вообще все то, что вокруг него происходит и куда он вовлечен, как в пестрый и быстрый поток людей и событий. С одной стороны, это была его жизнь, и он сам шел к этому все свои сознательные годы. Ему нравилось заниматься кино, он, как ребенок, до сих пор считал это каким-то волшебством, возможностью реализовать человеческую фантазию, создать другие миры. Обладая несомненными режиссерскими способностями, он тем не менее никогда не позволял себе снимать фильм именно как режиссер, а приглашал настоящих мастеров, мэтров. Понимал он и художественную сторону фильма, оттого и зазывал к себе самых лучших художников, операторов, костюмеров, гримеров. Помимо самой идеи фильма и сценария, естественно, он позволял себе и выбор актеров на главные роли. Это была его слабость, его поле деятельности, и все те молодые актрисы, которые начинали в его фильмах, уже очень скоро с его легкой руки становились настоящими звездами. Он был открывателем звезд, он был их родным папой, иногда — любовником, причем не видел в последнем ничего дурного. Ну и что, что он позволял себе сблизиться с хорошенькой девушкой? Тем более если она сама этого хочет. Времена изменились, и общество относилось к этому с пониманием. Однако было в его жизни одно безответное чувство, которое иначе как нежностью к женщине назвать было невозможно. Молодая актриса Людмила Дунай была замужем, когда они с режиссером впервые пригласили ее на пробы. И кто бы подумал, что именно этот фактор как-то сразу отрезвит Мазанова и заставит на весь период съемок держать с ней определенную дистанцию. Что-то в ее облике было такое, что вызывало в нем чувство благоговения, уважения и одновременно страсти. Она вызывала в нем сильнейшее желание, он желал ее как женщину, и именно это его состояние во время всех съемок заставляло его вести долгие разговоры с режиссером, уговаривая его сделать акцент именно на крупных планах актрисы, на любовных сценах, на каких-то лирических отступлениях. Словно хотя бы таким образом он мог выразить свою любовь к ней. К тому же, благодаря его томлению и сдержанности, недосказанности в отношениях с Людмилой, которая (он знал это и чувствовал) все понимала и ценила его именно за эту чистоту отношений, фильм получился настоящим шедевром. Он был буквально пронизан необычайно красивой музыкой малоизвестного, но очень оригинального композитора Лоры Каплан.
Фильм с участием Людмилы Дунай имел успех, и вскоре без каких-либо вложений, сама по себе, запустилась мощнейшая реклама. Газеты, журналы, телевидение… Он понимал, что для Людмилы, не обремененной славой, вся эта шумиха стала настоящим испытанием. Однако после нескольких личных инструкций (как вести себя с журналистами, о чем можно говорить и о чем нельзя), которые он ей дал в самом начале этой кампании, ее интервью стали все больше и больше заинтриговывать поклонников опять же недосказанностью, таинственностью. И, что удивительно, сами журналисты словно уловили, на чем можно сделать акцент, на чем поиграть — на фотографиях Дунай, на крупных планах (раз личную жизнь молодая актриса держала под тремя замками). Людям было приятно видеть это нежное лицо, эти огромные золотисто-рыжие глаза, нежные губы. Такую женщину невозможно было не любить. И понятное дело, что следом за первым фильмом начались съемки второго, третьего, потом началась работа над первым сериалом, вторым… Мазанов понимал, что, если изъять Дунай из кадра, фильм провалится и его снимут уже после первых трех-пяти серий. Обыкновенная любовная история — она бедная, он богатый, оба любят друг друга, но им постоянно кто-то мешает. Партнерами Людмилы были молодые талантливые и, как правило, малоизвестные актеры, к которым Мазанов Люду ревновал до зубовного скрежета. И всегда присутствовал на съемочной площадке, когда снимались интимные сцены. Злился, когда набегало много народу, но и сказать ничего не мог. Ждал, когда Людмила сама заявит, что не может сниматься при таком скоплении людей, но она молчала и продолжала играть. Все понимали, что она просто абстрагируется, старается не думать о том, что ее, обнимающую мужчину в присутствии многочисленных зрителей, нисколько не волнует, что на нее устремлено столько глаз. О том, что же на самом деле происходило в ее душе, понятное дело, никто не догадывался. Спросить же прямо в лоб: «Люда, как тебе снимается при посторонних?» — никто не решался. И все делали вид, что все это лишь издержки профессии. На самом же деле все, кто был допущен на съемочную площадку, приходили полюбоваться красивой актрисой и, быть может, примерить на себя (если зрители мужчины) откровенную сцену.
