Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?
Ребенок без матери. А теперь она будет матерью без ребенка. И Луиза тоже его теряла, славного своего мальчика.
Появилась девушка — ее привела медсестра; девушка села напротив его матери.
— Это Элли, — сказала мать Маркуса.
Элли даже не взглянула на них обеих — если б она умела вернуть Маркуса силой мысли, он бы уже встал и пошел. Его мать протянула руку через койку, взяла девушку за руку. Свободной рукой погладила его коротко остриженные кудри.
— Он такой хороший мальчик, — сказала она. — Он как будто спит.
— Да, — сказала Луиза. Нет. Непохоже было, что он спит, никто так не спит, но елки-палки.
Он уже ушел, он просто ждал, когда они попрощаются. К бесконечности и дальше.
Милая женушка, славный малыш
Лесси вернулась домой. Ей все-таки не понадобилась помощь. Она вернулась сама.
Еще темно, не разглядишь, кто это. Лишь фигура, фигура приближается. Но собака узнала.
Реджи чуть не лишилась чувств. Затошнило от химического прилива в организме. Великий адреналиновый водопад рушился сквозь нее, и сердце в груди сжималось тугим жестким узлом. Столько чувств обуревали Реджи — не распутать, не разделить. Облегчение и недоверие. Счастье. И ужас. Бесконечный ужас.
Доктор Траппер шла к ним с деткой на руках. Босая, по-прежнему в своем костюме, а детка в матроске. Доктор Траппер была вся в крови. От крови слиплись волосы, в крови все лицо, ноги. И на детке тоже потеки и кляксы.
Но это не их кровь. Детка засмеялся, увидев Сейди, а доктор Траппер шла прямая и сильная, точно героиня, королева-воительница.
Собака ринулась вперед и встретила доктора Траппер первой, шаловливая, как щенок. Приблизившись, детка протянул к Реджи толстые ручки и изобразил морскую звезду. Она поймала его, крепко обняла и сказала:
— Привет, солнце. Мы по тебе скучали.
Джексон зашел в дом, вышел позеленевший, потом слил бензин из «тойоты», окатил стены и поджег.
Казалось бы, в такой ситуации вызываешь полицию — похищение, убийство, самозащита, все такое, — но нет, как выяснилось, не вызываешь.
— Я не хочу, чтобы это осталось в деткиной жизни навсегда, — сказала доктор Траппер Джексону. — Понимаете меня? Так, как это осталось в моей.
И видимо, Джексон понял, потому что взял и уничтожил все место преступления; пуф-ф — и ничего не осталось.
А потом они пошли по грунтовке к машине, и в темном утреннем небе у них за спиной вздымалось пламя. Небось поглядеть на них — как из преисподней выбрались.
Джексон отвез их на маленькую стоянку у края поля, и доктор Траппер сказала:
— Высадите нас здесь, — точно он из супермаркета их подвез. — Я уже дом вижу, — сказала она. — С нами все будет хорошо. Спасибо вам.
Детка протянул ему толстую ладошку, Джексон ее пожал, сказал:
— Здравствуйте. — И детка засмеялся.
— До свиданья, мистер Б., — сказала Реджи и поцеловала его в щеку — клюнула легонько, как воробышек.
В доме полицейских битком, но они зашли с поля, через дыру в изгороди, потом в сад, в кухню, где единственный признак жизни — угольная пыль для отпечатков пальцев, поэтому доктор Траппер и Реджи поднялись по задней лестнице и пошли в ванную, словно невидимки или заколдованные. Доктор Траппер налила воды в ванну, дала детку Реджи и сказала:
— Помоешь его, пока я душ приму? — И когда оба они помылись, согрелись и завернулись в полотенца, доктор Траппер заметила: — Удивительно, как плохо без мыла и горячей воды. — А потом сказала, будто так и надо: — Ты не могла бы взять нашу одежду, сунуть в рюкзак и выбросить где-нибудь? — И Реджи, которая уже наловчилась обходиться с окровавленной одеждой, запихала в рюкзак деткину матроску, и костюм доктора Траппер, и ее футболку, и красивое белье — все в крови, уже не спасти. Кровь еще не совсем высохла — Реджи предпочла об этом не думать.
Потом она принесла чистую одежду из спальни и из детской — там тоже повсюду угольная пыль, — и они оба стали как новенькие. А Реджи нет — Реджи была старая, она за день целую жизнь прожила.
Когда они сошли вниз, вся полиция в доме совсем ошалела. Один криминалист спросил:
— Вы кто? — И доктор Траппер сказала:
— Джоанна Траппер. — А криминалист сказал:
— Что вы делаете, это место преступления, что вы тут под ногами путаетесь? — И доктор Траппер сказала:
— Какого преступления? — А полицейский сказал:
— Похищения. — И тут до него, видимо, дошло, что он сморозил глупость, потому что жертва похищения сидела перед ним и говорила:
— Реджи, поставишь чайник? — А Реджи отвечала:
— Да, нам всем чаю бы не помешало.
И тут все, понятно, захотели задать доктору Траппер миллион вопросов, а она твердила ужас как вежливо:
— Пожалуйста, простите, я ничего не помню.
Потом они выпили чаю, и Реджи сказала:
— Ну, я пойду, доктор Т. Дел по горло, повидаться кое с кем надо. — А полицейским сказала: — Пока, ребята. — И закинула рюкзак на плечо, будто в рюкзаке у нее книжки, или письма, или что угодно, только не окровавленная одежда.
Большие надежды
Джексон ждал у больницы, подняв воротник. Она не обратила внимания — прошагала мимо, но он схватил ее за руку. Кожа ее была суха и холодна. Она выдернула руку и пошла дальше. Он ее догнал.
— Очень жалко, что так получилось с мальчиком твоим, Маркусом.
Они сидели в ее машине, она плакала, а он ее обнимал. Успокоившись, она вывернулась, точно он ей мешал, и высморкалась.
— Мы ее нашли, ты уже знаешь? — спросила Луиза. — Знаешь?
— Доктора Траппер? Да, слыхал. Реджи сказала.
— Как?
— Позвонила.
— У тебя телефона нет.
— Это правда.
— Ты не мог бы хоть попытаться соврать? — сказала она. — Я знаю, что дело нечисто, у тебя на лице все написано. Ты очень плохо врешь.
Что сказать? Что он выдернул ручку у мужика из глаза, кинул нож в уличный мусорный бак за пару минут до приезда мусорщиков? Поджег дом, уничтожил место преступления и покрывает двойное убийство? Она полицейский, он бывший полицейский. Между ними пропасть, которой не одолеть, потому что он никогда не сможет сказать ей правду. Она всегда будет в его прошлом, а в грядущем — никогда.
— Езжай домой, Луиза.
— И ты тоже.
Он сел в междугородний автобус. Непонятно, отчего раньше не додумался. Автобус оказался на удивление удобный — ночной экспресс, который ловко доставил его в Хитроу еще затемно. Одиссея наконец-то завершилась. Джексон пошел пить кофе и ждать, когда приземлится жена.
Судя по табло в терминале 3, рейс 022 сел в Хитроу двадцать минут назад. Нужно время, чтоб высадить всех из этой гигантской птицы, аэробуса А-340, а потом, само собой, пассажирам предстоит тяжкое испытание — забрать багаж, поэтому Джексон переключился в ждущий режим, бездумное дзэнское состояние, к которому в бытность частным детективом его приучили бесконечные часы в машине — в ожидании, когда на радаре мелькнет пропавший муж или неверная жена.
Выход загородили встречающие. Джексон в жизни не видал такой мешанины национальностей разом — тем более такой благодушной, особенно если учесть ранний час. На внешних подступах расположилась менее жизнерадостная шеренга таксистов и просто водителей с отпечатанными логотипами компаний и рукописными табличками. Говоря технически, Джексон принадлежал к первой группе, но сам себя числил среди братьев по оружию из второй.
На несколько минут наступило затишье — предвкушение в толпе обострилось и внезапно вспыхнуло восторгом, когда автоматические двери зашипели, открылись и вошел пассажирский авангард — люди из первого класса, в костюмах, с ручной кладью, героически равнодушные к толпе встречающих.
— Вы с вашингтонского рейса? — уточнил Джексон у изнуренного человека, который пробормотал «да» так, словно поверить не мог, что в такую рань к нему обращается незнакомец.
Вскоре пассажиры уже текли с самолета и изливались в зал. Затем поток ослаб, почти иссяк — из ворот изредка выходили только замордованные семейства с младенцами и прочими детьми. Инвалиды на колясках замыкали ряды.
Жены — ни следа.
Объяснений, понятно, может быть несколько. Потерялся чемодан, и она заполняет бумаги в зоне получения багажа. Задержали на таможне, на иммиграционном контроле, на паспортном контроле, проверка, ошибка. Джексона однажды промурыжили несколько часов, потому что на его затрепанном паспорте отошла ламинация. Он подождал Тессу еще двадцать минут, но буддистского спокойствия как не бывало — только ажитация пастушьей собаки.
Может, на самолет опоздала, сказал он себе. Она бы позвонила, SMS прислала. Может, Эндрю Декер прочел ее бодрое сообщение на «Блэкберри» Джексона (Пришлось поменять рейс или В самолете нет мест! Полечу следующим).
