Анна и Сергей Литвиновы - Аватар судьбы
– Он сможет, – серьезно ответила Варя, указав на Данилова.
– Это шутка такая? – удивленно вздернул брови техник. – Подгребка?
– Нет, почему? Он и вправду сумеет. Ведь сможешь, Данилов?
– Да, друзья мои! – Даже несколько экзальтированно выкрикнул Алексей. – А я-то думал, почему Зубцов говорил мне, что ищет именно такого человека, как я! И почему Кильдеев сказал, что на меня одного надеется. Конечно, именно я должен это сделать! И я смогу!
– Сомневаюсь, что это возможно, – скептически отозвался вертолетчик. – Если себе скажешь: нельзя думать о белой обезьяне – обязательно о ней подумаешь. А тут – не размышлять вообще. Ни о чем. Ну-ну.
– Он сможет, – без грана колебания снова сказала Варя.
– С чего вдруг?
– Он экстрасенс.
– Ах, еще и экстрасенс, – иронически прореагировал Ефрем.
– Будь уверен, – похлопала его по плечу Варя. – Очень известный человек. В Москве к нему очереди стоят.
– Вопрос в другом, – задумался Алексей. – Чем мы будем аппарат атаковать?
– У нас есть канистра с бензином, – напомнила девушка. – И масло. И бутылки.
– Точно! – хлопнул себя по лбу Данилов. – «Коктейль Молотова»! Вот оно что! Не случайно я его все время, так навязчиво, во всех снах своих видел! Даже в третьем, утопическом, где он – пришей кобыле хвост! У меня и рецепт его в голове запечатлелся!
– Я тоже его знаю, – кивнула Варя.
– Девушка, вы меня пугаете, – юмористически прокомментировал ее возлюбленный. – Откуда?
– Давайте не тянуть время, – ушла от ответа Кононова. – За дело. Солнце уже садится.
Дневное светило еще не закатывалось, но очевидно клонилось к вечеру. Данилов глянул на часы: местное время – половина пятого. Холод, встретивший их в Яранске, здесь, в трехстах километрах к северо-западу от областного центра, пробирал до костей. От дыхания и разговора из ртов вырывался пар. В воздухе замелькали белые мухи. Если бы был при себе градусник или хотя бы связь с мобильной сетью, инструмент показал бы как минимум десять градусов мороза – и это всего лишь в конце сентября!
Кононова подобрала с земли неразбившуюся (после броска в командира) бутылку водки. Вытащила из своего рюкзака еще две. Она не случайно брала их с винтовой пробкой – так удобнее вставлять фитиль. Вынула пластиковую бутыль с подсолнечным маслом.
– Готовить будем по рецепту Че Гевары, – сказала она. – Три части бензина, одна масла. Жаль, нет никаких загустителей типа гудрона – но и так сойдет. Гореть будет ясно!
Затем она распотрошила вещмешок своего спутника и вынула оттуда две кружки и котелок – в них молодой человек складировал чистые носки, а после завертывал в майки, чтоб не звенело. Открыла бутылки с водкой и перелила огненную жидкость в пустые емкости. Немного осталось, и Варя спросила: «Кто-нибудь хочет? Для храбрости?» Так как никто не откликнулся, она выплеснула веселящий напиток на землю и заметила, с каким сожалением, с какой ностальгией глядит на впитывающиеся в мох капли техник. «Да он, похоже, завязавший алкоголик», – сложился в ее голове пазл. И тогда про Ефрема все становилось понятно: и умные, но несчастные его глаза, и столь низовая должность при очевидном уме и таланте.
Однако долго размышлять и впрямь было некогда. Она без спроса взяла самую старую даниловскую майку и расстелила на земле, примяв ягель. Выставила на нее все три пустых водочных сосуда. Бросила мужчинам три винтовые пробки:
– Господа, сделайте три фитиля. Сантиметров пятнадцать каждый, из несинтетической ткани. Можешь еще одну свою майку пожертвовать, Данилов!
Краем глаза она видела, как Алексей и Ефрем принялись за работу, и заметила, что действуют они точно и аккуратно: располосовали на тряпки еще футболку – офицерским ножом, им же проделали дырки в пробках, вставили в них импровизированные фитили.
– Сомневаюсь я, – сквозь зубы пробормотал, не прекращая работы, техник, – что можно космический аппарат, выдержавший торможение в атмосфере, коктейлем Молотова погубить. Эта смесь – вчерашний день. Она даже танки современные не берет.
– А я не сомневаюсь, – почти весело возразил Данилов. – В аппарате, чтобы наводить иглы-микрочипы на нужную цель, обязательно внешняя антенна должна быть. Нам достаточно ее повредить.
– Дай бог тебе, парень, удачи! – прошептал Ефрем. – И не промахнуться.
Варя тем временем начала колдовать над смесью. Бутылка подсолнечного разошлась в три водочные, и еще четверть осталось. Во все четыре сосуда девушка аккуратно долила из канистры бензин, ухитрившись почти не расплескать. Она вдруг поймала себя на мысли, что приготовление взрывчатой смеси увлекает ее если не больше, чем печение тортика или пиццы, то, по крайней мере, не меньше, и с раскаянием подумала: «Да что ж я за женщина такая? – А потом сама же себе и ответила: – Зато спасаю Землю от инопланетного нашествия». Каждую из четырех бутылок она взболтала, заткнув ладонью, тщательно перемешав компоненты.
Фитили, изготовленные мужчинами и продетые в пробки, были готовы. Варя взяла их, обмакнула каждый в горючее. Подождала, пока хорошенько намокнут. Накрутила пробки с торчащим запалом на бутылки.
Она вдруг заметила, что первый пилот перестал бузить. Он лежал, связанный, и даже с неким интересом наблюдал за их приготовлениями. Возможно, ждал, что у Данилова ничего не получится. И его поразит роковая игла. И он тогда тоже выступит на его стороне. И начнет ратовать за то, чтобы идти в Яранск пешком по безлюдной тундре. И развяжет Сабурова. «Нет, нет, об этом не надо думать, – прервала саму себя Варя. – Ведь мне же известно, что мысль материальна. Алешенька знает, что делает, и ему все удастся!»
– Надо хотя бы одну бутылку испытать, приноровиться, – она испытующе глянула на Данилова.
– Слишком мало снарядов, – возразил он. – Да и время поджимает.
Алексей вывалил из своего рюкзака оставшиеся вещи. Положил в освободившееся место все четыре бутылки. Повесил вещмешок на правое плечо, как сумку. Сунул в правый карман зажигалку. Сказал почти весело:
– Ну, я готов. Ефрем, проводи меня немного.
– С богом, Алешенька, – прошептала Варя и сделала то, чего еще ни разу в жизни не делала: неумело перекрестила любимого.
А тот прощаться не стал. Хлопнул Ефрема по плечу, и они вместе прошли метров двадцать по направлению к провалу, о чем-то негромко разговаривая. Странно это было Варваре: что за любовь такая, что за тайны?
Данилов тем временем незаметно для нее передал вертолетчику пистолет, отобранный у командира, и проговорил:
– Если у меня вдруг не получится и я вернусь к вам с иглой во лбу – сделай одолжение, не рассусоливай. Просто пристрели меня. А то я стану развязывать командира, и заставим мы вас тащиться по тундре в Яранск, на верную погибель. Обещай, что выстрелишь, не уйдешь отсюда и дождешься помощи. И сбережешь Варвару.
– Ты уверен, что нужно поступить именно так?
– Я повторяю: пожалуйста, без колебаний. Ни сейчас, ни, тем более, потом. И побереги Варю. Не дай ей наделать глупостей, если что. Обещаешь?
– Да, обещаю, – и техник сунул оружие во внутренний карман куртки.
– Ну, бывай! – Алексей легонько саданул кулаком Ефрема в плечо.
Дальше Данилов пошел один. Сделав шагов двадцать, остановился и стал настраиваться. Запрокинул голову и начал читать про себя свою собственную отгораживающую мантру. «Надо сделать все не просто хорошо, а идеально, – подумал он напоследок, – чтобы ни одного лучика, ни одной мыслишки до проклятого аппарата не донеслось».
«Я совсем один во всей Вселенной. Я нахожусь внутри стакана. Стакан непрозрачный, белый. Его стенки становятся все толще и толще. Никто не видит меня. Никто не слышит меня. До меня никому нет дела. Я защищен надежной броней. Она становится все толще, все мощнее. Ни одной мысли не проникает от меня вовне. Никто не видит меня. Никто не слышит меня. Никто не чувствует меня. Ни одна антенна не может засечь меня. Я нахожусь в абсолютном, очень толстом и плотном, непроницаемом коконе».
Он понял, что мантра ему удалась – хотя на восемьдесят процентов она была импровизацией, и проговаривал он ее первый раз в жизни. И ощутил, что и впрямь защищен подобием очень толстой и ни для чего не проницаемой брони. И тогда он для верности повторил заклинание во второй и в третий раз. А потом, чувствуя себя совершенно неуязвимым, зашагал к провалу. Бутылки весело звенели друг о дружку у него на боку.
Затылком своим он чувствовал взгляды всех троих оставленных у вертолета. Все они смотрели на него с надеждой – только надежда у каждого была своя. Варя, сложив руки на груди, неумело молилась за его здоровье и удачу его предприятия, хотя толком не знала ни одной молитвы.
