Дик Фрэнсис - Банкир

Мы вышли из офиса и прошли по нестерпимо освещенному учрежденческому коридору в большую комнату для посетителей, где был стол, три стула, полицейский в форме, который стоял... и Шон, который сидел.

Вид у него был ершистый и вовсе не запуганный.

Когда он увидел Оливера, он почти развязно вскинул голову, демонстрируя не стыд, а гордость, улыбаясь не виновато, а презрительно. На меня он едва взглянул, поскольку по двум мимолетным встречам меня не запомнил и не мог ожидать никаких неприятностей с моей стороны.

Вайфолд двинул бровью, показывая, что я должен действовать.

— Привет, Джейсон, — сказал я. Его голова дернулась, он быстро повернулся и теперь глядел только на меня.

— Я встречал тебя в усадьбе Кальдера Джексона, — сказал я.

— Не может быть.

И тут, не ожидая того, я отчетливо его вспомнил.

— Ты облучал лошадь кварцевой лампой, а Кальдер Джексон велел тебе надеть темные очки.

На этот раз он не стал отрицать.

— Ну и что с того?

— Это решающая улика, доказывающая твою связь с ним, вот что, сказал я.

Оливер, одинаково оскорбленный как греховностью Шона, так и отсутствием признаков раскаяния, резко повернулся к Вайфолду и с плохо скрываемой горечью потребовал:

— Теперь докажите, что он убил мою дочь.

— Что?

Шон в панике вскочил на ноги, отпихнул стул позади себя и в одно мгновение потерял свою хлыщеватую самоуверенность.

Мы с интересом наблюдали за ним, а его взгляд метался с одного лица на другое, встречая только равнодушную оценку, и недоверие, и ни в ком ни на йоту восхищения.

— Я не убивал ее, — сказал он хриплым и неожиданно тоненьким голосом. — Это не я. Честное слово, не я. Это он. Он это сделал.

— Кто? — спросил я.

— Кальдер. Мистер Джексон. Он это сделал. Он, а не я. — Он уставился на нас с безумным отчаянием. — Слушайте, я вам правду говорю, как на духу. Ничего я ее не убивал, это все он.

Вайфолд скучным голосом проговорил, что Шон имеет право хранить молчание и все, что он скажет, может быть записано и использовано против него в качестве свидетельства, но тот не хитрил, и страх его был слишком велик.

Его придуманный мир рассыпался на глазах, реальность оказалась невообразимей. Я обнаружил, что верю каждому его слову.

— Понимаете, мы не знали, что она там. Она слушала, как мы говорим, а мы не знали. И когда я понес эту дрянь в общежитие, девочка двинулась за мной, мистер Джексон увидел ее и ударил. Я не видел, как он это сделал, правда не видел, но когда я вернулся, он там стоял рядом с ней, а она лежала на земле, и я сказал, что это дочка хозяина. Он даже не знал, понимаете.

Но он сказал, что это еще хуже, что она дочка хозяина, потому что она, должно быть, стояла тут в тени и слушала, а потом побежала бы и рассказала всем и каждому.

Слова, объяснения, оправдания хлынули из него с лицемерной поспешностью, и Вайфолд, спасибо ему, не пытался ввести поток в рамки официальной канцелярщины и заявлений по протоколу. Полицейский в форме теперь сидел позади Шона и строчил в блокноте, записывая, как я догадывался, только суть.

— Я вам не верю, — раздраженно сказал Вайфолд. — Чем он ее ударил?

— Огнетушителем, — сказал Шон. — Он возил его в машине, понимаете, и всегда держал под рукой. У него просто шиза была насчет пожаров. Никогда не позволял курить даже рядом с конюшнями. А этот Найджел... — на миг вернулась презрительная ухмылка, — ребята курили на сеновале, представляете, прямо у него за спиной. Он и не думал, что может случиться.

— Огнетушитель... — Вайфолд с сомнением покачал головой.

— Ну да. Точно. Одна из этих красных штучек, примерно такой длины.

— Шон суетливо показал руками дюймов пятнадцать. — С таким рыльцем наверху. Он держал его в руке, этак помахивал. Джинни лежала ничком на земле, и я спросил: «Что вы натворили?», а он сказал, что она подслушивала.

Вайфолд фыркнул.

— Так оно и было, честное слово, — дернулся Шон.

— Что она подслушивала?

— Мы говорили про эту дрянь, понимаете.

— Шампунь?

— Ну да. — Он, казалось, только на секунду слегка встревожился, когда об этом упомянули. — Я сказал ему, понимаете, что оно действует, потому что как раз утром родился жеребенок с половиной ноги, и Найджел пытался замять дело, только к вечеру он был уже не в себе и проболтался одному из ребят, так что все узнали. Так я сказал мистеру Джексону, а он говорит — отлично, потому что мы об этом только услышали, и в газетах тогда еще не было ни звука. И он уже горевал, что доза неправильная или еще что. В общем, я передал ему про жеребенка с половиной ноги, а он засмеялся, понимаете, он был такой довольный и сказал, что этак я могу дать последнюю порцию, те шесть бутылочек, что он привез, а затем сматываться.

Оливер был очень бледен, на лбу выступил пот и стиснутые кулаки побелели. Челюсти он плотно сжал, пытаясь сохранить контроль над собой, и слушал все, не прерывая и не комментируя.

— Я взял шесть бутылочек, понес в общежитие, а там гляжу — их пять.

Так я вернулся посмотреть, где уронил, но забыл, понимаете, потому что увидел, как он стоит там над Джинни и говорит, что она подслушивала. А потом он велел мне сесть в машину, отвез в деревню и высадил у бара, где были другие ребята, и получилось, что я не мог быть на том месте и убить дочку хозяина, понимаете? А про бутылку, которую уронил, я вспомнил, только когда мы ехали в деревню, но подумал, что ему это не понравится. И прикинул, что найду ее, когда вернусь, но так и не нашел. Я не думал, что это имеет значение, потому что никто не знал, для чего она, просто собачий шампунь. И все равно я не собирался использовать эти последние бутылки, знал ведь, что вокруг Джинни кутерьма поднимется. Но если б я не пошел за той бутылкой, я бы не попал опять на то место и не увидел бы, что он ее убил, понимаете.

Это не я ее убил. Это не я.

По его мнению, тут он мог бы и остановиться, но Вайфолд и Оливер, а с ними и я считали, что он рассказал далеко не все.

— Вы говорите, — сказал Вайфолд, — что вы возвращались из деревни вместе с остальными конюхами, зная, что должны найти?

— Ну да. Только Дэйв и Сэмми, понимаете, они вернулись раньше, и когда я подошел, там была уже «скорая» и все такое, и я просто держался в тени.

— Что вы сделали с остальными пятью бутылками шампуня? — спросил Вайфолд. — Мы обыскали все комнаты в общежитии. Нигде ни следа шампуня.

Подавляющий страх, вызвавший у Шона вспышку возбужденной словоохотливости, потихоньку стал увядать, но он ответил, лишь слегка поколебавшись:

— Я отнес их вниз к дороге и бросил в канаву. Это было после того, как они поехали в больницу. — Он повел подбородком в сторону меня и Оливера. — Немного я струхнул, правда, когда Дэйв сказал, что она разговаривала. Но я был рад, что успел избавиться от этой штуки, когда она все-таки умерла и кругом пошли все обнюхивать.

— Вы можете показать мне эту канаву? — спросил Вайфолд.

— Ну да, ясно, могу.

— Хорошо.

— Вы хотите сказать, — облегченно вздохнул Шон, — вы мне верите?..

— Нет, я не хочу этого сказать, — жестко ответил Вайфолд. — Я хочу узнать, как вы обычно использовали шампунь.

— Ага. — Отголосок наглости ловкача; развязное движение плеч, кривая улыбка. — Да там делов-то — всего ничего. Мистер Джексон показал мне, как надо. Просто я затыкал сливное отверстие в раковине кофейным фильтром и поливал его шампунем, и шампунь весь протекал насквозь, а эта дрянь застревала в фильтре, и я просто вытаскивал его и замачивал в баночке, в льняном масле, которое брал в кормохранилище. А потом просто подмешивал масло в корм кобыле, если я за ней ухаживал, или давал отстояться, а потом выскребал чайной ложкой и клал в яблоки, если кобылы чужие. Мистер Джексон меня научил. Сущая ерунда — вся эта штука.

— Скольким кобылам вы это давали?

— Точно не знаю. Несколько дюжин, если прошлый год считать. Некоторых я пропускал. Мистер Джексон сказал, лучше пропустить, чем попасться. Он советовал больше полагаться на масло. Сказал, что слишком много яблок могут заметить. — Опять появилась некоторая тревога. — Слушайте, теперь я вам все рассказал и вы знаете, что я ее не убивал. Правда ведь?

Вайфолд бесстрастно спросил:

— Как часто мистер Джексон привозил вам бутылки с шампунем?

— Он не привозил. То есть у меня под кроватью их была целая сумка. Я привез их с собой, понимаете, когда переехал, как в прошлом году. Но в этом году я поиздержался, так сказать, так что позвонил ему как-то вечером из деревни и попросил достать. Так что он сказал, что подъедет к задним воротам в воскресенье, в девять вечера, когда ребята будут внизу, в пабе.

— Он не пошел бы на такой риск, — скептически сказал Вайфолд.

— Но так и было.

Вайфолд покачал головой. Шон уже откровенно запаниковал.

— Он там был! — почти закричал он. — Он был. Он был.

Вайфолд все еще выглядел нарочито неубежденным и сказал Шону, что будет лучше, если тот сделает официальное признание, а сержант его запишет и даст ему подписать, когда он, то есть Шон, удостоверится, что там правильно представлено все то, что он нам уже сказал. Шон смятенно согласился.