Марио Пьюзо - Крестный отец
— Не будь у нас разума, мы не были бы людьми, — сказал он. — В таком случае мы были бы не лучше диких зверей. Но мы обладаем разумом, мы можем советоваться друг с другом и с самим с собой. С какой целью вернусь я к прежним бедам, к насилию и хаосу? Мой сын умер, и это личное мое горе, я не заставляю весь мир страдать вместе со мной. И поэтому я обещаю, даю свое честное слово, что никогда не стану искать мести, не стану выяснять, кто убил его. Я уйду с этого совещания с чистым сердцем… Позвольте напомнить вам, что мы всегда должны заботиться о своих интересах. Все мы отказались быть дураками, отказались быть марионетками в руках вышестоящих людей. В этой стране нам повезло. Большая часть наших детей нашла себе лучшую долю. У некоторых из вас сыновья стали профессорами, учеными, музыкантами, и счастье улыбается им в жизни. Возможно, ваши внуки станут еще более уважаемыми людьми. Никому из присутствующих здесь не хочется, чтобы их дети пошли за отцами, это слишком тяжелая жизнь. Они могут стать такими же, как все, и мы помогаем им занять надежное положение в обществе. Я надеюсь, что дети моих внуков станут (кто знает?) Губернаторами, президентом — в Америке все возможно. Но и мы должны шагать в ногу со временем. Прошло время пистолетов и убийств. Мы должны обладать хитростью бизнесменов, — в этом больше денег и это лучше для наших детей… Поэтому я отказываюсь от мести. Клянусь, что пока я руковожу делами семейства, мы пальцем не тронем ни одного из присутствующих здесь без оправданного повода или явной провокации с их стороны. Во имя общих интересов я готов пожертвовать своими собственными. Даю честное слово, а вы знаете, что я никогда в жизни не обманывал… Но имеется у меня одна особая проблема. Моего младшего сына обвинили в убийстве Солоццо и офицера полиции, и ему пришлось бежать. Я должен возвратить его домой и очистить от этих лживых обвинений. Это мое личное дело, и я позабочусь о всех необходимых процедурах. Возможно, мне придется разыскать настоящих убийц, возможно — убедить власти, что мой сын невиновен. Может быть, лжесвидетели возьмут назад свои показания. Но я повторяю, это мое дело и я постараюсь вернуть сына домой… Но я хочу кое-что добавить. Возможно, это покажется вам смешным недостатком, но я человек суеверный. Если с моим младшим сыном произойдет несчастный случай — если его случайно застрелит полицейский, или он повесится в камере, или появятся новые свидетели, утверждающие, что он убийца — мой суеверный ум заставит меня подумать, что это результат недоброжелательности некоторых из здесь присутствующих. Скажу больше. Если моего сына убьет молнией, я обвиню в этом некоторых из вас. Если его самолет упадет в море, корабль окажется на дне океана, если он схватит смертельную лихорадку или его автомобиль столкнется с поездом, мой суеверный мозг обвинит в этом некоторых из вас. Господа, это недоброжелательство, или, если вам будет угодно — невезение, я простить не смогу никогда. Но кроме этого ничто не заставит меня нарушить наш мирный договор. Разве мы не лучше этих пушек, которые в одном нашем поколении убили миллионы людей?
Кончив говорить, дон Корлеоне подошел к месту, где сидел дон Филип Татаглия. Татаглия встал, они обнялись и поцеловали друг друга. Остальные доны тоже встали, зааплодировали и по очереди пожали руки дону Корлеоне и дону Татаглия. Возможно, свежеиспеченная дружба обоих донов была не самой искренней, и они не станут посылать друг другу подарки на Рождество, но и не убьют друг друга, а в нашем мире этого достаточно.
Фредо находился под покровительством дона Молинари, и после совещания дон Корлеоне подошел к нему, чтобы поблагодарить. Молинари дал дону Корлеоне понять, что Фредо нашел себя в Неваде и даже превратился в отчаянного сердцееда. Кажется, он может стать способным администратором гостиницы. Подобно многим отцам, которым рассказывают о неожиданных способностях их детей, дон Корлеоне удивленно покачал головой. Ведь говорят же, что после несчастий бог посылает человеку самые непредвиденные вознаграждения! Дон Корлеоне дал дону из Сан-Франциско понять, что он очень благодарен ему за заботу о Фредо и является теперь его должником.
Поздно вечером дон Корлеоне, Том Хаген и шофер-телохранитель (которым «случайно» оказался Рокко Лампоне) прибыли на аллею в Лонг-Биче. Войдя в дом, дон сказал Хагену:
— Обрати внимание на своего шофера, Лампоне. Мне кажется, что он заслуживает большего.
Хагена удивило это замечание. За весь день Лампоне не произнес ни звука и даже не взглянул в их сторону. Он открыл дверцу машины перед доном. Он сделал все, как полагается, но то же сделал бы любой натренированный шофер. Дон заметил в нем, вероятно, качества, невидимые простым глазом.
Дон отпустил Хагена и велел ему вернуться после ужина. Но пусть не торопится и отдохнет немного, — им предстоит длинная ночь совещаний. Он приказал также Хагену пригласить Клеменца и Тессио. Они должны явиться не раньше десяти часов вечера. Хаген должен проинструктировать Клеменца и Тессио и рассказать им, что произошло во время совещания.
В десять часов вечера дон сидел уже в своем кабинете и ожидал прихода своих капорегимес и консильори. Это была все та же угловая комната с библиотекой и засекреченным телефоном. На столе стоял поднос с бутылками виски, льдом и содовой. Дон приступил к отдаче распоряжений.
— Сегодня после обеда мы заключили мир, — сказал он. — Я дал честное слово, и это должно быть для вас достаточно. Но мы не можем полностью полагаться на наших новых друзей, и должны постоянно быть на страже. Я не хочу больше никаких сюрпризов. — Дон повернулся к Хагену. — Ты отпустил заложников Бочичио?
Хаген кивнул головой.
— Я сразу же позвонил Клеменца.
Корлеоне повернулся к огромному Клеменца. Капорегиме утвердительно кивнул головой.
— Я отпустил их. Скажи мне, крестный, разве могут сицилийцы быть на самом деле такими тупицами?
Дон Корлеоне улыбнулся.
— Они достаточно умны, чтобы добывать себе пропитание. А что еще требуется человеку? Люди Бочичио не являются причиной всех несчастий на земле. Но ты прав, у них нет сицилийской смекалки.
Теперь когда война кончилась, все чувствовали себя намного свободнее. Дон Корлеоне поднес каждому по стаканчику коньяка, потом опорожнил свой стакан и зажег сигару.
— Я не хочу, чтобы вы занимались поисками убийц Сонни, — сказал он. — Это дело прошлого и его надо забыть. Я хочу достичь полного сотрудничества со всеми остальными семьями, пусть они даже в погоне за наживой обделят нас. Я хочу, чтобы ничто не нарушало этого мира, пока мы не сумеем вернуть домой Майкла. И я хочу, чтобы возвращение Майкла стало самым важным нашим делом. Помните, его возвращение должно быть абсолютно безопасным. Я не имею в виду людей Татаглия или Барзини. Меня тревожит полиция. Мы легко можем избавиться от правдивых показаний против Майкла: официант и бандит, который находился в ресторане, показаний вообще не дадут. Правдивые показания меня не волнуют, потому что о них мы все знаем. Но полиция уверена, что Майкл Корлеоне — убийца, и она способна раздобыть ложные показания. Очень хорошо. Мы должны попросить семейства Нью-Йорка сделать все, что в их силах, чтобы поколебать эту убежденность полиции. Все их осведомители, работающие на полицию, должны явиться с новыми рассказами. Я полагаю, что после моего сегодняшнего выступления, они поймут, что им надо делать. Но этого недостаточно. Майкл никогда не должен волноваться и переживать, что это дело снова всплывет. Иначе ему не стоит возвращаться в Америку. Давайте все подумаем над этим. Это самое главное… У каждого случаются в жизни ошибки. Я свои уже совершил. Я хочу, чтобы была откуплена вся земля вокруг аллеи вместе с домами. Я хочу, чтобы ни один человек даже с расстояния в километр не мог видеть из своего окна моего сада. Я хочу, чтобы аллея была обнесена забором и чтобы она постоянно охранялась. Короче, я хочу жить в крепости. Никогда больше не выйду я в город на работу. Я чувствую потребность работать в саду и делать вино из спелого винограда. Я хочу жить в своем доме. Быть может, я буду оставлять крепость ради коротких или необходимых встреч с друзьями, но в этих случаях должны быть приняты строжайшие меры предосторожности. Не поймите меня превратно. Я ничего не готовлю. Я всегда был человеком осторожным и меньше всего в жизни люблю неосторожность. Быть неосторожным могут позволить себе женщины и дети, но не мужчины. Делайте все спокойно, никаких сумасшедших планов, способных испугать наших друзей. Все должно выглядеть естественным. Я намерен постепенно передать большую часть дел вам троим. Отряд Сантино должен быть расформирован, а его людей следует распределить по вашим отрядам. Это успокоит наших друзей и послужит доказательством искренности моих намерений. Том, подбери людей, которые поедут в Лас-Вегас и будут докладывать мне о состоянии дел там. Пусть узнают, что на самом деле происходит с Фредо. Мне сказали, что я не узнаю собственного сына. Он, кажется, сделался поваром и не в меру увлекается девушками. Раньше он был слишком серьезен и не годился для семейного дела. Но давайте выясним, что в самом деле мы можем там сделать.
