Татьяна Степанова - Когда боги закрывают глаза
– Видоизмененный образец… то, что было когда-то Рюриком Гнедичем, попал к ним сразу после катастрофы, когда Рюрик, на свою беду, обнаружил первым место падения «Прогресса». Спасти его после контакта с Тефидой они уже не смогли. По сути, Август… то есть Веретенников все время находился при нем, как старший группы вместе с остальными. А потом решил всех предать, всех убить, завладеть образцом и продать. Знаете, Федор Матвеевич, я с Серегой Мещерским…
– Как он, кстати, оправился?
– Он в порядке, – сказала Катя. – У него, как у кошки, девять жизней. Только об этом говорить он не может. О том, что Рюрик, его товарищ, нашел вот так свой конец. Знаете, он ведь и против Лыкова, своего бывшего друга, не хочет ни показаний давать, ни обвинений выдвигать.
– Тот же его похитил, чуть не угробил, чуть не сжег!
– Я Сереже говорила сто раз. Но он стоит на своем. Сказал, что Лыков бы не сделал того, о чем кричал. И что он свое и так получил.
– Ему еще в тюремной больнице долго валяться. А потом все равно судить его будут.
– Я и это Сереже говорила, – Катя смотрела на полированную крышку стола для совещаний. И видела там…
Что же она видела? Горящий вертолет, застрявший в боку небоскреба.
– Все мы в этом деле виноватые, – Гущин, сопя, писал рапорт заново. – Все пять жертв теперь опознаны – ученый, пилот, двое водителей-охранников – все сотрудники «Биотехники». Август… то есть Веретенников сам же их всех и прикончил. Во время следования на аэродром расстрелял их из автомата, пальнул по машинам из гранатомета для полной иллюзии масштабного нападения. А позже на твоих глазах он труп обнаружил и сыграл всю комедию с осмотром места, с собакой по следу, для которой сам же с помощью химических препаратов тот след и проложил заранее… А вот пятый потерпевший – он даже отношения никакого к корпорации не имел. Это Миняев – сторож стоянки строительной техники. Той самой стоянки, с которой Веретенников забрал погрузчик. Сторож – пьяница, к тому же в отпуск собирался, они в лесничестве даже и не хватились его, когда он пропал. Веретенников использовал ножницы для резки металла, изуродовал его, чтобы раны выглядели как можно страшнее, а труп, как и след, обработал веществами из лаборатории, да еще подкинул взятые в лаборатории препараты с ДНК лягушки, что под рукой было, тем и пользовался, чтобы максимально запутать экспертов. Чтобы создать иллюзию того, что из бокса-контейнера что-то вырвалось. Он старался инсценировать гибель всей группы эвакуации – и себя в том числе. Чтобы создалось впечатление, что на них во время следования на аэродром напали и всех прикончили разом. А на самом деле он все проделал сам – и место выбрал, и камер загодя на деревьях понатыкал, и взрывчатку под мост заложил, и оружие припас, и погрузчик.
– Но ведь Веретенникова среди погибших в морге опознал этот Греков, финансовый консультант!
– Ты бы видела это опознание. Трупы несколько дней в кислоте плавали. Он как их увидел… Ему там сразу плохо стало. Не чаял, как выскочить из морга. Он просто назвал их фамилии. Если бы он потом тут у нас Веретенникова под видом спецагента встретил, он бы его, конечно, узнал. Но ведь Веретенников умный, он мастерски тогда от встречи с Грековым уклонился. Как угорь скользкий.
– Он сильно рисковал. Он по лезвию бритвы ходил все это время.
– Не то слово. Но ему надо было выиграть всего несколько дней, понимаешь? Сколько наше расследование шло?
– Шесть дней.
– Ему и нужно было выиграть для себя шесть дней. Я все думал, прямо голову сломал – почему все так сложно в этом деле? И трупы с места увезены, и погрузчик с обрыва сброшен, и мост рванули, доступ отрезали. А ведь сделал он все это для чего? Чтобы создать иллюзию, что это нападение со стороны, а не корпоративные разборки, – раз. И второе – самое главное. Взрывом моста он выиграл у нас около часа. И за этот час он все инсценировал на месте преступления. И оттуда, из леса, при помощи погрузчика привез и трупы, и контейнер снова на прежнее место – в подземное хранилище! Вернул туда, откуда они образец везли на аэродром, где до этого держали. Там ведь специальные условия, все подготовлено, а он вел переговоры с покупателями, ждал перечисления денег, торговался – на это время нужно. У него был доступ в лабораторию, все коды, все замки – он же старший группы эвакуации. Но с другой стороны – мы тут все начали проверять, подключилось ФСБ, потом нагнали военных, они все обложили. Они начали отрабатывать версию нападения и версию того, что эта жуть выбралась из контейнера и сбежала. В лаборатории же, которая после отъезда группы эвакуации официально числилась законсервированной, никто не искал! Потому что наверху, в больших кабинетах, и Еве этой, и ее конторе даже в голову не пришло, что то, что похитили, фактически снова вернули на прежнее место – тут рядышком. Это был первый гениальный ход в этой сложной комбинации. Военные прочесывали лес, окрестности, проверяли на дорогах, искали Тефиду. Но долго так продолжаться не могло. Когда-нибудь и в законсервированную лабораторию все равно бы нагрянули. Вывезти образец Тефида из-за того, что местность военные взяли под контроль, Август… то есть Веретенников боялся, не хотел рисковать. И вот тогда он пустил в ход свой план номер два, который тоже подготовил заранее. Ему надо было отвлечь внимание от Райков, переключить все поиски, все версии на Москву. Эта его инсценировка с Ховринским монстром просто гениальная задумка под номеров вторым. Он нанял этого паренька Данилу Клочкова, посулил деньги, все подготовил – костюм этот чертов, не забыл про химические препараты, чтобы анализы свидетельствовали, что в больнице действительно кто-то есть. И эта колба с аммиаком… Он над нами издевался тогда, когда говорил, что «одно дело услышать, а другое – носом учуять».
Катя вспомнила ЕГО лицо, когда он это говорил. Нет, он не издевался тогда и не торжествовал. Он сделал очередной ход в своей игре и ждал реакции.
– Особо он Клочкову приказал, чтобы в Ховринку они непременно взяли с собой в поход дочку вице-губернатора, – продолжал Гущин. – Это же сразу такая огласка. А он ее и добивался в тот момент. Максимальной огласки, максимального шума. Он сам ведь и в информационные агентства сразу в ту ночь позвонил, и на телевидение. Это не был слив информации из дежурной части. Это он сам все организовал, как и было задумано по его плану. И он своего добился. Ховринка оказалась в центре внимания, спецназ полез в подземелье, даже метро закрыли. Потому что, по свидетельствам этих ребят, чудовище выглядело и воняло так, что те, кто знал о проекте Тефида больше, чем мы, окончательно убедились, – образец и правда вырвался на свободу. С окрестностей аэродрома и биокомбината сразу убрали и оцепление, и войска, и поисковые отряды. Что Веретенникову и было нужно. Он забрал образец Тефида из хранилища и перевез его в бокс под их недостроенным небоскребом, где корпорация «Биотехника» планировала сделать банковское хранилище, так что мест, куда можно спрятать похищенное, там предостаточно.
– А саркофаг в лесу? – спросила Катя.
– Как видишь, там было два контейнера – один в другом. Внешний после убийства своих коллег там, на дороге, Веретенников открыл. Он ведь знал код замка. Помнишь, электронный замок был открыт. А потом он его вывел из строя, и при помощи электроножниц, когда крышка уже была открыта, он взрезал ее как бы изнутри, создавая иллюзию, что НЕЧТО вскрыло эту крышку именно изнутри, понимаешь? Другое дело, что те, кто знал об этом проекте больше нашего, – Гущин хмыкнул, – не обратили внимания на отсутствие там на месте вскрытого второго контейнера. Но возможно, они просто были не в курсе того, как именно хранили образец… то есть тело этого несчастного парня Рюрика… и то, во что оно потом превратилось под влиянием Тефиды.
Катя вспомнила гроб хрустальный. И как крышка отлетела…
– За образцом Тефида охотился также и Лыков, – сказала она.
– Этот знал больше нашего и о проекте, и о том, что нашли. Он же работал на станции, слышал все разговоры. Парень понял: дело сулит огромные деньги. Он ведь догадался о том, чего мы не знали, – что после нападения образец снова вернули в ту же самую лабораторию. Он знал, что она у аэродрома. Говорит сейчас во время допросов, будто засек там машины корпорации. Но не знал, как туда внутрь попасть. Нанял вертолет, чтобы осмотреть местность и прорепетировать, как организовать угон.
– Он говорит, что узнал Веретенникова.
Гущин вздохнул.
– Они встречались на станции «Восток», и Лыков его знал. А потом, уже после нападения, когда он понял, что образец Тефида кем-то похищен, он вдруг увидел его случайно у карьера. В тот самый день, когда Веретенников… Август сначала избавился от погрузчика, а потом явился к нам с вопросом, «что это горит там в карьере?». Так вот Лыков и тут смекнул и сумел тайком прилепить ему под днище внедорожника сигнальный маяк. Он отслеживал его передвижения. И быстро понял, что Веретенников выдает себя перед нами за другого. Вор у вора хотел дубинку украсть. Но у Веретенникова не так-то было легко выиграть эту многоходовую комбинацию, – Гущин как-то отчаянно взмахнул рукой. – Я тридцать лет в розыске, но таких, как он… таких преступников я еще не встречал. Это такая феноменальная наглость, такая дерзость… чтобы явиться к нам под видом федерала и быть в самой гуще событий, держать все нити и нас же и дурить… И ведь сколько он всего сделал один – убил, забрал образец, срежиссировал ховринские события, взорвал мост, камеры эти чертовы расположил так, что слышал, как мы тут суетились на месте происшествия и как ФСБ своего человека обещало прислать. Он был в курсе и решил рискнуть. Но думаю, все же имелся у него помощник, ведь поддерживать жизнеобеспечение контейнера Тефида кто-то должен был в отсутствие Веретенникова. И потом надо было проконтролировать поступление денег на заграничные счета. И, кажется, помощника этого мы не найдем уже никогда, наверняка где-нибудь за границей он, поближе к тому банку, где деньги уплаченные лежат. Эх, та́ еще корпорация эта «Биотехника»… Сотрудников службы безопасности своей они готовили как элитный спецназ на собственной тренировочной базе. Павел Веретенников потому такой и сведущий и в нашей оперативной кухне, и в криминалистике. И эта его латынь… Такая дерзость, такая отвага, такая энергия… Если бы на что-то хорошее все эти свои качества он направил, сколько бы пользы принес такой человек!
