Игра в дурака - Ирина Семеновна Левит
Гена нахмурился, уставился на него в упор. Леонид Леонтьевич взгляд спокойно выдержал.
— Во время нашей первой встречи, — сказал он, — я вам предложил версию: кто-то воспользовался ситуацией с журналистом, полагая, что пропажу Сокольникова непременно свяжут с пропажей Желтухина. На мой взгляд, именно так все и случилось. Это два разных дела, о чем я знал с самого начала. Вы тогда на мои слова внимания не обратили. Сегодня, вероятно, мнение свое измените. Однако хочу вам заявить совершенно определенно. Да, мне было выгодно, чтобы Всеволод Желтухин не работал на Шелеста и чтобы в его исчезновении заподозрили Козлинского. Но мне совсем не выгодно исчезновение Сокольникова по причине, которую я вам сообщил совершенно откровенно. Валера был противником, которого я знал как облупленного, и тем он был удобен. А Бреусов с Шелестом для меня люди малопонятные, и сегодня я с этим имею немало проблем. Я рискнул и дал вам тогда подсказку с одной единственной целью: хотел, чтобы вы побыстрее отыскали Сокольникова. Но, к сожалению, вы отыскали совсем другого.
… Расстались мы вполне мирно, даже кофе попили. Своих ребят давно отправили в город, но предварительно Кротов подогнал мою «тойоту» к избушке. Проинструктированный Лямским, охранник открыл ворота без звука, причем в буквальном смысле слова. Севу намерились забрать с собой, что было вполне понятно — не ехать же ему в одной машине со штабистами Саватеева, с которыми мы заключили устный договор. Инициатором договора стал сам Леонид Леонтьевич и сводился он к двум пунктам: мы не разглашаем информацию о поиске Желтухина, а Лямский оплачивает все наши расходы, связанные с этим поиском.
Кирпичников принял условия хмуро, однако без особых колебаний. И дело тут отнюдь не только в деньгах. Мы совершенно не намеревались ввязываться в выяснения всех этих внутриполитических отношений, которые неизменно возникли бы по крайней мере между командами Саватеева и Шелеста. Звягин с Прокоповым тоже вряд ли остались бы в стороне, равно как и сподвижники Козлинского, — последние хотя бы в отместку за все свои печали наверняка подняли бы пыль до небес. Нас этот шум и гам совсем не вдохновлял — при нашей работе лучше оставаться героями невидимого фронта, нежели теле- и радиопередач, газетных статей и заборных листовок. Так что если буря вдруг разразится, то пусть это произойдет подальше от нашего агентства…
Глава 22. Варвара
— Не врет этот сладкий бес! Вот что хотите со мной делайте, мужики, а он не врет! Не крал он Сокольникова, на кой черт он ему нужен?!
— Уймись! — осадил меня Кирпичников. — Не адвокатом работаешь. Без твоей хваленой интуиции и так ясно, что Лямский своими придумками кому-то идейку подсказал. Только вот кому? Опять темный лес.
— Мы с самого начала сделали неверное предположение, — принялся демонстрировать свою способность логически мыслить Погребецкий. — Мы объединили дело Желтухина с делом Сокольникова, потом присовокупили к этому Козлинского и получили политическую кашу. Это нам казалось самым разумным. Но, увы, оказалось несъедобным. Потому что, с одной стороны, мы имеем Желтухина, Лямского и Козлинского, а с другой — Сокольникова, того же Козлинского и некоего неизвестного. Григорий Акимович присутствует в двух вариантах, однако отсутствует уже сам по себе. Следовательно, использовать его в натуральном виде в качестве связующего звена никак нельзя.
— А эта фразочка, — напомнила я, — дескать, знаю, кто меня подставил? Козлинский ведь это сказал, когда ты его насчет статьи просветил?
— Правильно, — подтвердил Погребецкий. — Но почему он должен был о Лямском подумать? Козлинский явно знал что-то про тот вечер, когда исчез Сокольников. И Прошкин не случайно после аварии к Виктории Дубининой отправился. А сам Козлинский поехал к Лузганову на переговоры, но попутно куда-то завернул. Завернуть в лодочный клуб он никак не мог — это совершенно в противоположной стороне, за час бы не обернулся. Да, Козлинский, как и мы, журналиста с Сокольниковым связал. Но кого он при этом третьей фигурой считал?
— Кстати, — добавил свое веское слово главный начальник. — Козлинский вполне мог ошибаться насчет этого третьего. Но мы-то с вами Лямского из списка вычеркнем. И вообще, мне все больше кажется, что политикой тут и не пахнет. Кто-то специально нам дымка подпустил, и тогда мы вообще ищем не там и не среди тех.
— У меня идея! — У Погребецкого глаза редкого серого цвета — как густой туман. А тут в этом тумане аж звезды зажглись. Прямо природный катаклизм. — Не очень ясная, но… А что, если…
Но договорить ему не дали. На пороге Гениного кабинета горой выросла наша главбух Валентина — классная баба, но габаритами и характером, как бегемот. Я где-то читала, что бегемоты в принципе существа спокойные, но не дай бог разозлятся! Вот сейчас было нечто похожее. Еще не в ярости, однако уже на подступах.
— Геннадий Валентинович! — взревела Валентина. — Я, конечно, понимаю, вы тут мир переворачиваете. А у меня переворачивают бухгалтерию! Вы же сами обещали с налоговым инспектором переговорить. Так вот он уже сидит и права качает! К вашим формулировкам в договорах прикапывается!
— Черт! — разве что не плюнул себе на стол Гена. — Забыл… — И тут же скомандовал: — Отправляйтесь к себе, проясняйте идею. Надеюсь, она у тебя, Погребецкий, не самая бредовая.
Мы вернулись в свой кабинет, но Игорь рта не успел открыть, как раздался телефонный звонок.
— Я могу услышать Погребецкого или Волошину? — спросил кислый голос.
— Слушаем оба, — отозвались мы в параллельные трубки.
— Это Желтухин.
— День добрый! — сказали мы.
— Да чего уж тут доброго, — мрачно изрек недавний отшельник. — Я спросить хотел: это вы на меня настучали Бреусову?
— С какой стати?
— Ну, значит, эта сука Гудилин. Леонид Леонтьевич бы не стал. Он, конечно, тоже еще тот жучок-паучок, но слово держит. С ним как договоришься, так и будет. А он помалкивать обещал. Но Гудилин… — Голос из кислого стал перченым. — У него аж руки трясутся, как хочет Витале Бреусову фитиль вставить. Конкуренты хреновы! Каждый норовит показать, что он круче Эвереста. Цену себе на будущие выборы набивают. Ну ладно, он у меня еще плюху на всю морду получит, гад!
— Утихни-ка малость, — попытался охладить закипающего Желтухина
