Нежная ночь Ривьеры - Наталья Сергеевна Лебедева
– Хорошо, я согласен, – неожиданно обернулся он.
Хэдли не поняла, о чем он: об отъезде или о ее предложении. Но Эрнест сухо добавил:
– Скажу Полин, – и вышел.
Удобно, когда любовница живет в соседней комнате. Недавно на одной из вечеринок у Мэрфи она услышала, как про них сплетничают две худосочные девицы, подружки кого-то из именитых гостей. Одна, закатив глаза, возбужденно тараторила: «Говорят, они и спят все вместе! Втроем! Полин в одной курточке от пижамы забирается к ним в кровать и…»
Тогда, на вечеринке, ей даже показалось это смешным, особенно подробность про курточку. Но потом пришло осознание. В каком жалком, униженном положении в глазах других она находится все это время! Жены, которая вынуждена терпеть любовницу мужа даже в своей кровати?!
Хэдли механически продолжала укладывать чемодан: свои темненькие платья – какие они и правда старые, немодные, – вещички Бамби, летние костюмы Эрнеста, а в голове билась мысль: победа! Первая ее победа за все это время. Наконец это не ей диктуют условия, а она сама.
На три месяца можно выдохнуть, а там кто знает…
Хэдли была неискушенной в любви. Иначе бы знала: искусственные препятствия только возбуждают влюбленных, а вынужденная разлука разжигает их страсть.
Под дверью
(Лазурка, 2013 год)
Когда я вернулась от Мари, Машка валялась на кровати с телефоном в руках. Она тут же вскинулась:
– Ну? Узнала что-нибудь?
– Ничего, кроме того, что Влад позорит честь семьи.
– Чего же старуха от тебя хотела?
– Пожаловаться на жизнь и давление.
– Что-то быстро уложилась для таких важных тем.
– К ней Поль пришел.
– Поль?
Машка в мгновение ока вскочила. Схватила со стула сумочку, достала помаду, мазнула перед зеркалом губы. И скомандовала:
– Идем!
– Куда?
– Подслушивать, конечно!
Не успела я возразить, как она уже ураганом неслась по длинному коридору: казалось, бледнолицые дамы и нарядные господа с портретов удивленно смотрят ей вслед.
Дверь в комнату к Мари была закрыта, оттуда шел невнятный гул голосов. Машка решительно схватилась за золотую ручку и рывком потянула ее на себя.
Дверь с тихим скрипом приотворилась. Машка тут же засунула в щель любопытный нос.
– Я не ослышалась? Миллион? Раньше девочки стоили дешевле! – бушевал негодующий голос Мари.
– Какие девочки! Я никогда у тебя ничего не просил. Но тут такое случилось! Я был уверен, понимаешь, абсолютно уверен! И вдруг… Поверь, я все тебе верну!
– С чего ты взял, что у меня вообще есть такие деньги?! – взвизгнул тонкий голос.
– Я же знаю, что у тебя есть. Мари! Для меня это вопрос жизни и смерти. Если ты не дашь, я просто не знаю…
– Всем нужно от меня только одно: деньги, деньги, деньги! – перебила его бабка. – Думала, ты другой. А ты…Смерти моей хочешь? Уморить меня? Мил-ли-он! С ума сошел! Вот помру, тогда и получишь наследство! Все, не могу это слышать! Во-он!
Дверь широко распахнулась, долбанув Машку по лбу. И подруга с выскочившим из комнаты Полем ошарашенно уставились друг на друга.
– Ты… Что тут делаешь? – спросил взъерошенный Поль.
– Пришла к Мари просить твоей руки. Но, кажется, не вовремя… – Машка потерла лоб.
Поль даже не улыбнулся.
– Кто кричал? Что случилось? – выскочила из коридора испуганная горничная.
Никто не удостоил ее ответом.
– Вы что, за мной следите? Откуда вы? Из полиции? – горячечно уставился на Машку Поль.
Она хмыкнула:
– Поздравляю! Ты первый! До этого все считали, что мы из «Розовой пантеры». Нет, просто весело справляем Ленкин день рожденья. А ты беглый преступник? Чем интересен полиции?
Поль замотал головой:
– Прости. Это я так. У меня неприятности…
– Надо же. У нас тоже. Может, обменяемся впечатлениями? Приложим друг друга к душевным ранам?
– Маша, к моей душевной ране можно приложить только деньги. И я их добуду!
Поль стиснул зубы, отчего его миловидное лицо вдруг приобрело хищное выражение. Процедил:
– Удачи! – И уже развернулся, чтобы уйти. Как у него в кармане брюк зазвонил телефон.
– Да, это Поль Дюбуа, – ответил он по-французски. – Да, я оставлял свои данные. Что? Когда? Вы же сегодня сказали – ему лучше? Но почему?
Очевидно, на последний вопрос не ответили, потому что Поль нажал отбой и уставился на нас опрокинутым взглядом.
– Длинный умер. Из больницы звонили. Утром вроде стал приходить в себя. А сейчас…
– О господи!
У меня замерло сердце. На Поля страшно было смотреть. Из него будто ушла вся жизнь – он был белый, даже брови и ресницы, казалось, потеряли цвет.
– Это я, я виноват! Сначала его напоил, потом бросил, обозвал пьяницей. А он меня послал. Последние слова! Господи, да как так-то!
Он тоскливо обвел взглядом нашу застывшую компанию. И зашагал к выходу, не попрощавшись.
– Надо сказать Кате, – Машка достала телефон.
Через десять минут мы уже сидели в гостиной, куда Катя, потерявшая поначалу от известия дар речи, нас позвала. Плюхнулась в роскошное старинное кресло, по‐хозяйски вызвала звонком горничную, распорядилась принести нам коньяк, пояснив:
– У бабки зашибенные подвалы!
Велела притащившемуся за ней Бунику лечь у ног. И наконец выдохнула:
– Вы точно знаете? Мы же часа три назад у него были! Он реально почти оклемался!
– Кто – мы? – вскинулась Машка, до этого сидевшая, будто в анабиозе.
– Да все. Договорились проведать. Марк, Лиза, Алиса, Ирусик со своим жиголо, Гусыня без Павлика. Он от этого дурдома в Москву сдриснул. Поля только не было – что-то там у него стряслось. Нет, охренеть…
– Что, и говорить мог? – не отставала Машка.
– Нет, говорить не мог, только веками так хлоп-хлоп. Врачи сказали – выходить из комы будет постепенно. А хочешь узнать, не назвал ли он убийцу? Не успел! – сказала Катя. И сама поперхнулась: – Думаешь, его могли… Блин! Надо выпить! Давайте помянем! – Она протянула нам свой стакан и тут же отдернула.
– Господи! Теперь ведь за Длинного – не чокаясь…
– Подожди ты с чоканьем. В палате вы были все вместе?
– Пускали туда по одному. Ирусик с Алиской вообще не пошли. Алиска сказала: «Я покойников боюсь!» Как накаркала! А ушли все вместе. Лиза только в тубзик побежала, мы ее на выходе ждали-ждали. Алиска за ней пошла – не нашла. Потом Лизка выходит такая – я заблудилась! Где там блудить-то? Думаешь, она могла?..
– Ничего пока не думаю, – сказала Машка. И уставилась Кате прямо в глаза.
– Сама-то ты как вообще тут оказалась?
– У Мари?
– Нет, на Лазурке.
– Приехала принимать наследный замок. Чего глаза вытаращили? Вы думали, я тут хрен
