Не проси моей любви - Татьяна Олеговна Воронцова
«Нет. Хотя, конечно, я слышал о нем. Я лечил его сына, Леонида Кольцова, которого привез из Москвы Герман Вербицкий и который сейчас находится среди трудников Голгофо-Распятского скита на Анзере».
«Но Герман Вербицкий встречался с ним и раньше».
«Да. Он проектировал интерьеры для загородного дома Кольцова… год или два назад, это лучше уточнить у самого Германа… тогда же познакомился с Леонидом. Они подружились. И по окончании работ, когда Леонид признался, что хочет завязать с наркотиками, Герман привез его сюда».
«Правильно ли я понимаю, что Андрей Яковлевич захотел присоединиться к вам в кафе, потому что узнал Германа?»
«Да».
«Вам известно, почему Герман велел официантке вернуть Кольцову бутылку вина, которую тот передал для всех вас?»
«После того, как Герман узнал, что Андрей Кольцов ничего не сделал для того, чтобы избавить своего сына от наркотической зависимости, даже наоборот, не скрывал своей заинтересованности в том, чтобы Леонид в конце концов был признан невменяемым с точки зрения закона, их отношения испортились. Герман не хотел иметь с ним никакого дела».
«Кольцов знал о его неприязни?»
«Герман ее не скрывал».
«Зачем же Кольцову понадобилось подсаживаться к вашему столику, а перед этим пытаться угостить вас вином?»
«Ему нужна была информация о местонахождении Леонида. И что-то еще. Что именно, я не понял. Но он был уверен, что эта необходимая ему вещь находится у Германа».
«Вы помните, как он ее называл? Эту вещь».
«Никак не называл. Он сказал один раз, обращаясь к Герману: то, что мне нужно, находится у тебя, и мы оба это знаем. Я не могу передать вам дословно их диалог, они обменивались колкостями и намеками, но мне стало ясно, что Кольцов намерен во что бы то ни стало получить желаемое, а Герман намерен во что бы то ни стало ему помешать».
«Что же это могло быть? Документы?»
«Право, не знаю. И не хочу фантазировать на этот счет, чтобы не ввести вас ненароком в заблуждение».
«Аркадий Петрович, между вами и Германом Вербицким есть доверие?»
Тут доктор малость забуксовал.
«Определенная степень доверия есть, конечно. Но как ее измерить? Я не поручусь за то, что он всегда откровенен со мной, но с другой стороны, многие ли из нас способны на полную откровенность?»
Переварив этот философский пассаж, участковый уполномоченный вернулся к сцене за обедом.
«Значит, разговор был неприятный».
«В высшей степени неприятный, вы правы».
«Стороны угрожали друг другу? Может быть, друг друга оскорбляли?»
«Если не считать того, что Кольцов назвал меня благородным болваном, а Герман заметил, что у него хреновое чувство юмора, никто никого не оскорблял. Угрозы были, да. Мне Кольцов пообещал, что заставит меня пожалеть об участии, которое я принял в судьбе Леонида и Германа, а Герману — что отыщет нужное и без подсказок, но тогда пусть никто не рассчитывает на его доброту».
«Отыщет без подсказок?»
«Не дословно, Виктор Степанович, извините. Но смысл такой».
«Что было дальше?»
«Я сидел и думал, как бы нам выйти из положения без потерь. Господина Кольцова сопровождал человек весьма внушительной наружности, вероятно, профессиональный телохранитель, мы с Германом вряд ли смогли бы дать ему достойный отпор. К тому же с нами была дама. Признаться, я слегка разнервничался. И в тот момент в голову мне пришло только одно: разыграть маленький спектакль, чтобы по-быстрому прыгнуть в машину и убраться восвояси. Изловчившись, я незаметно передал Герману ключи. Под столом. Он понял, что от него требуется, изобразил страдания курильщика, лишенного привычной дозы никотина — мы сидели за столиком для некурящих, — и вышел вместе с Элеонорой, сказав, что они будут ждать меня на улице. Я попросил счет и начал крутить Кольцову мозги, давая Герману и Норе время добежать до машины и подъехать с другой стороны за мной. В том, что мне позволят выйти через служебные помещения, я не сомневался. Дважды в неделю я веду прием в местной больнице, о чем вы, несомненно, осведомлены, и на острове трудно найти человека, который не побывал бы в моем кабинете. Все получилось. Герман подогнал машину к служебному входу, я, расплатившись, выскочил на улицу, и мы поехали домой».
Участковый долго молчал. Аркадий уже сто раз мысленно возблагодарил всех богов за то, что на данном этапе розыском пропавших занимается именно он, Фадеев Виктор Степанович, человек добросовестный, но тугодум. В показаниях доктора Шадрина было столько дыр, что любой опытный следователь давно распял бы его вниз головой.
«Знаете, о чем я думаю, Аркадий Петрович?»
«Нет, но надеюсь узнать это от вас».
«Я думаю о том, что вы умнее меня и за вами стоят очень большие люди. И Андрей Яковлевич Кольцов тоже большой человек. Мне очень, очень не хочется лезть во все это, но долг есть долг».
«Я вас понимаю».
«Скажите, если бы у Германа Вербицкого действительно было то, что нужно Андрею Кольцову, то где, по вашему мнению, он хранил бы эту вещь?»
«Да где угодно. Остров велик, а Герман изобретателен».
«Вы ведь давно знакомы, так?»
«Так. Но давнее знакомство не сделало нас близкими людьми».
«Тем не менее, когда вы передали ему ключи под столом, он сразу понял, что от него требуется».
«У него хорошая реакция».
«Чем он занимается здесь, на острове? Работает в команде архитекторов и реставраторов, если не ошибаюсь?»
«Совершенно верно».
«И в последнее время его работой были…»
«…архитектурные обмеры дома Шульгиных, изготовление чертежей и рисунков для архива».
«Как вы думаете, если бы речь шла о небольшой коробке или папке с бумагами, мог бы он спрятать ее в доме Шульгиных?»
«Интересная мысль. Почему именно там?»
«Во-первых, Герман проводил в этом доме довольно много времени под благовидным предлогом. У него была возможность облазить его сверху донизу и выбрать место, подходящее для тайника. Во-вторых, дом пользуется дурной славой, и туда весьма редко забредают туристы, что делает маловероятным случайное обнаружение спрятанного предмета посторонними людьми. У вас на ферме, насколько я представляю, все на виду. Столько глаз и ушей, что булавку спрятать невозможно».
«Звучит убедительно».
«Конечно, он мог закопать эту вещь под любым деревом в лесу, и все же… Вы не против поехать туда вместе со мной и посмотреть?»
«Вы хотите поискать тайник?»
«Я хочу посмотреть, не вздумал ли Андрей Яковлевич Кольцов поискать тайник. Наверняка он не поленился выяснить, чем занимается на островах архитектор Герман Вербицкий. Отсюда его заявление, что он отыщет нужное без подсказок. Кольцов знал или
