Задачка на три корги - Си Джей Беннет
Просматривая записку через линзы бифокальных очков, она пришла в ярость от того, что Рози ее не послушалась и в одиночку отправилась в туннель, но в глубине души королева радовалась, что ее помощница решилась на такой шаг и, к счастью, вышла оттуда целой и невредимой. Королева вспомнила, что когда‑то давно была знакома с парочкой таких же инициативных и смелых женщин. Их еще называют сорвиголова. Они часто попадали в различного рода неприятности, зато с их помощью решать проблемы гораздо легче.
Что до Клементса, то его действия, безусловно, недопустимы. За это он должен быть уволен. Но что, если бандой браковщиков руководит не он? Если наказать его прямо сейчас, это может насторожить участников банды. Рози уточнила в своей записке, что он выглядел напуганным. К тому же в кладовых не было никаких признаков кражи: все на своих местах, ничего лишнего. И все же он отпустил ее с большой неохотой. “Клементс наверняка связан с бандой. Я уверена, что она все еще действует. В туннеле заметны следы недавнего присутствия людей”.
“Что ж, теперь они точно перестанут там промышлять”, – подумала королева. После такого потрясения они немедленно закроют туннель. Скорее всего, уже сейчас по оба конца нет ни единого признака того, что там кто‑то был. Двери надежно заколочены, кругом пыль, никаких досок. Тем не менее в разговоре с Филипом она вскользь упомянула, что Рози спускалась в туннели, и поинтересовалась, когда в последний раз там проводили проверку безопасности. Филип не смог вспомнить, но отметил, что она чертовски вовремя озадачилась этим вопросом и он уже бежит и спотыкается, чтобы узнать на него ответ. Словом, проверки там не было очень давно.
Надевая шелковое платье для церемонии награждения, королева гадала, зачем Шолто Харви дал Рози наводку на банду браковщиков. Чтобы на него никто не подумал? Королева была твердо уверена: ему есть что скрывать. И все же, как она ни старалась, у нее не получалось найти связь, например, между картинами Джентилески, записками для Мэри ван Ренен и трупом в бассейне. Наверняка разгадка кроется в прошлом Синтии Харрис. В ближайшее время старший инспектор Стронг предоставит свой отчет. Возможно, из него королева узнает достаточно, чтобы раз и навсегда разобраться с Клементсом и теми, с кем он был в сговоре. Она возлагала большие надежды на этот отчет, потому что теперь помощнице личного секретаря грозит большая опасность из‑за ее приключений под землей. Рози, безусловно, способна сама за себя постоять, но королеве бы не хотелось, чтобы у нее появилась такая необходимость.
На дальнейшие размышления у Ее Величества времени не было. После награждения и следующих одна за другой встреч с послами и чиновниками она отправилась в особняк Чейн-Уок на набережной в Челси[63], где должен был состояться прием в честь благотворительной организации “Объединение Ирландии”. Ее летний визит увенчался успехом. С точки зрения дипломатии там было настоящее минное поле: королеве нужно было встретиться с бывшими террористами, а им – с действующим монархом. Но все прошло гладко, и королева, как и хотела, сделала еще один исторический шаг по пути к примирению.
В июне она четко осознавала, что идет дорогой, проложенной целой чередой людей до нее. А сейчас поняла, что многие из них были женщинами, – и теперь другая женщина, Хиллари Клинтон, вот-вот станет самым влиятельным человеком в мире. Матери, дочери, сестры Северной Ирландии объединились, чтобы остановить насилие и найти другой выход. Со стороны Британии в этой когорте была еще одна женщина, которая не боялась выступать против мнения большинства. Мо Моулам, в то время она была секретарем по делам Северной Ирландии. Тоже очень смелая и харизматичная участница кампании. Через несколько лет она умерла от опухоли мозга, и королеве до сих пор ее очень не хватало. Будучи депутаткой лейбористской партии, она призывала снести Букингемский дворец и построить на его месте что‑нибудь более современное. В личных беседах они постоянно шутили на эту тему.
– Иногда, – признавалась королева, – когда суп совсем остыл и приходит счет за новые ковры, я говорю так же, как вы.
– Вот видите, – отвечала Мо, – я бы сделала вам одолжение!
Королева в блестящем розовом костюме под руку с Филипом вошла в особняк на берегу Темзы, где жил Томас Мор[64]. Когда‑то это здание разобрали, перенесли с одного конца Лондона на другой и собрали заново – камень к камню, кирпич к кирпичу[65]. Сотворивший это человек явно уважал историю больше, чем здравый смысл. Внутри, среди канапе и тюдоровских гобеленов, царила праздничная атмосфера.
Главным событием вечера стала демонстрация портрета, для которого королева позировала в мае по заказу благотворительной организации. Рисование с натуры длилось всего каких‑то полчаса, поэтому она ожидала увидеть аккуратную миниатюрную картину. Однако полотно, скрытое под блестящим занавесом из пурпурного атласа, оказалось едва ли не выше, чем она сама, и балансировало на маленькой подставке. Королева молилась, чтобы портрет получился не слишком страшным. Филип, стоявший неподалеку, не сможет удержаться от комментария, а случай для скандала крайне неподходящий. Гости столпились вокруг картины, и королеве передали прикрепленную к занавесу веревочку. Еле сдерживая волнение, она потянула за нее и сорвала занавес.
Все улыбнулись, послышались одобрительные выкрики и аплодисменты. Королева пристально вгляделась в розово-бирюзовое полотно и незаметно вздохнула с облегчением.
– Надо же, каждую морщинку отрисовали, – фыркнув, заметил Филип.
Она немного отступила назад, чтобы получше разглядеть портрет. Он был прав. На нарисованном лице размером с лошадиную попону неумолимо проступали все морщины и складки, приобретенные за девяносто лет. Но ведь у нее и правда морщины, какой смысл их игнорировать? Зато художник сумел натуралистично написать прическу, хотя это и нелегко, отлично справился с украшениями. Лучше всего получились глаза и рот, изображенный в полуулыбке. Королева подумала, что на портрете выглядит мудрой, и решила, что он ей даже нравится. Но понравился бы еще больше, будь он высотой в метр, а не полтора.
– Что скажете, Ваше Величество, – спросил подошедший к ней художник.
