Тени не исчезают в полдень - Елизавета Бережная
— Про детский дом нечего рассказывать. Кто не пережил сам, не поймёт. У нас захолустье, вечно всего не хватало. Всё одинаковое, серое такое, противное. После деревни. Я пока не вник во все порядки, возвращался в комнату с синяками, терпел насмешки и бродил один по двору. Понимаешь, там система. Там не жить, а выживать надо, дотянуть до выпуска. Просто свободы мало, любви нет, а все хотят и того, и другого. В общем, там я разучился плакать, доверять и жаловаться, научился драться, врать и стоять на своём и поклялся защищать Нику. И я знал, что учиться буду на полицейского. Выпустился, поступил, нашёл людей, которые оформили документы на Нику. Мне было восемнадцать, ей шестнадцать. И мы жили вдвоём. Зато именно жили. Потом Ника поступила. Мы перебрались в общежития. Я выпустился, работал три года. Нике предложили сюда ехать. Теперь здесь. И… — Алек осёкся, — я не жалею.
Он ни слова не сказал о сотнях ошибок, о слоях грязи на своих руках, о ребятах, которых доводил в детском доме, о шумных вечеринках молодости, о Майе, которую бросил там, оставил с глупыми оправданиями. Алек не рассказал о том что сам стал тем, кого презирал и ненавидел поначалу. Потом исправился, но такие сны не забываются утром.
— Эти шрамы… Мне было четырнадцать. — Как сухо, холодно звучал его голос, как отчеканил он возраст, словно время имело значение! — Я устал быть один, посмешищем, мальчиком для битья и переступил черту. Завоевал авторитет, вписался в одну нехорошую компанию. И да, я дрался, я пытался сбежать, я протаскивал алкоголь, курил и никого не подпускал к себе, кроме Ники. А потом щёлкнуло. Я понял, что творю со своей жизнью. Наверно, я просто устал…
— Поэтому придумал полицию и мечтал о выпуске. — Голос Маши прозвучал как продолжение его голоса.
— Это была надежда. И я стал сходить с кривой дорожки.
— Всё, хватит, давай не будем, — едва ли не крикнула Ника. Тема была закрыта. Маша не стала задавать вопросов. Только Алек, как назло, не мог забыть алых полос на руках.
Были и другие шрамы. Они скрывались под одеждой. На животе — неровный шов, след от ножа. Это в том же году Алек попал под горячую руку старших. На бедре почти незаметный шрам от ожога, неудачная шутка, таких было немало. Но один шрам Алек любил, крошечная белёсая полоска на колене от падения с велосипеда.
— Зачем ты уехал? — спросила вдруг Маша, когда они с Алеком, окружённые духотой и темнотой подъезда, спускались по лестнице.
— Я искал свободу, хотел чего-то большего. — Алек пожал плечами. Впрочем, всё равно в темноте не видно. — И ради Ники. Она хотела ехать.
— Ты не всё говоришь.
— Не всё. — И как Маша угадывала? Словно она заранее знала его мысли. — Я бросил там друзей… и девушку. И почему-то мне кажется, что я всё это любил.
Маша ничего больше не сказала, мотнула головой, когда Алек предложил подвезти, и скрылась за углом, растворилась в темноте. Руденко проводил её взглядом и залез в машину. Часы на панели показывали два.
Ночь была тёмной и тяжёлой. Машина с трудом прорвались сквозь неё. Фары разгоняли густую, вязкую темноту не до конца. Её обрывки кружили и при свете. Они казались живыми призраками, клочками теней. Их танец завораживал. И на пустых знакомых дорогах Алек мог смотреть не на них.
В квартире темнота сгустилась настолько, что в ней можно было утонуть. Алек включил свет везде, лишь бы прогнать ночь. Темнота ушла, густой, сдавленный воздух остался. Он лениво плыл от движений Алека. Или это запас сил медленно иссякал. В любом случае Алек твёрдо решил попытаться уснуть. Этой ночью он даже переоделся, закрыл шторы и, оставив гореть лампу над столом, выключил основной свет.
Тогда включился мозг. Он усиленно заработал и в который раз напомнил своему хозяину, что прямо сейчас где-то недалеко отсюда под покровом ночи совершается очередное преступление. И утром Алек проснётся от звонка. Макс сообщит об убийстве. И Алек рванёт на место, чтобы делать своё дело, которое давно переросло в нечто большее, чем работа. И никому не скажет о том, что было в квартире Ники.
Алек и правда проснулся от звонка, как предполагал. Было до странности темно. Он еле разлепил глаза. Телефон выскользнул из рук раза три, пока Алеку не удалось захватить его и провести по экрану. Ветер ворвался из открытого на форточку окна и встребушил, освежил всю комнату. Шторы приподнялись. За ними тоже пряталась темнота.
Алек поднёс телефон к уху. Не до конца проснувшись, он ничего не ждал и не подозревал. С той стороны раздалось тихое шипение. И голос.
— Алек, я убила человека.
Глава 24
По коже пробежал электрический ток. Алек вздрогнул и проснулся, скинул одеяло, вскочил. Голос молчал. Алек мерил шагами комнату и пытался понять, что всё это значило, чья это нелепая шутка.
— Ты слышишь? — Снова что-то зашипело, свистнуло и затихло. Голос звучал высоко и надрывно.
«Камилла», — мелькнуло в голове. Алек перехватил телефон в другую руку и ускорил шаг. Сердце отбивало чечётку, уже не в груди, где-то выше, почти в самом горле.
— Приезжай, пожалуйста. — Голос лопнул, как струна, не выдержал натяжения. — Я… я пришлю адрес. Алек, пожалуйста, никому.
Камилла отключилась. Гудки ещё долго били по ушам. Алек застыл в шаге от двери. Рука опустилась и безжизненно повисла. И чем больше Алек думал, тем меньше понимал хоть что-нибудь в этом безумии.
Двадцать вдохов, ровно столько понадобилось ему, чтобы взять себя в руки. Время — почти четыре, адрес есть, ехать минут десять. Алек оделся в первое, что попалось под руку. И почему попалось все чёрное и широкое? Интуиция затеяла свои игры.
Он схватил ключи от машины, телефон оставил на диване. Профессиональное чутьё не позволило взять его с собой. То же чутье подсказало Алеку, что машину лучше оставить на парковке у дома Ники, который по счастливой случайности оказался поблизости. Надев капюшон и спрятав руки в карманы, Алек выскочил на улицу. Начинало светать. Где-то очень низко, у самой земли, окрасились в розовый тонкие полоски облаков.
Алек шёл быстро, заставляя себя не бежать и не думать о Камилле. Мысленно он повторял адрес, чтобы не вылетел из перегруженной головы. От усталости не осталось и следа. Адреналин вымыл её из крови.
Нужный дом. Алек узнал его тоже интуитивно. И только подойдя к подъезду, заметил
