Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов
- Жалоба взята на контроль, Игумнов. Установлен срок для проверки и дачи ответа...
Игумнов почувствовал, как это с ним уже случалось в последнее время, нога его неожиданно дернулась...
" Становлюсь психом..."
- От меня-то что требуется?!
- Для начала напишешь объснение.
- Объяснения убийце? - В глазах что-то поплыло - серое пятно, закрывшее свет. - Этого не будет!
- Что ты хочешь сказать?!
- Пошли им его собственноручное признание! Как он взял из багажника металлический прут, положил девчонке на горло и встал на него. Наблюдал: как она умирает...
Мутная пленка сейчас уже плотно прикрыла нижнюю часть глаз. Голова Исчуркова была теперь словно отрезана от туловища.
- А то, видишь ли, Съезд всполошился: "Подумайте только: у убийцы в какалке косточка застряла!"
Исчурков едва не потерял дар речи.
- Подумай, что ты позволяешь себе!
- Все! - Игумнов поднялся.
На вокзале было полно дел.
Он уже шел к дверям. Внизу его ждал Бакланов с машиной.
- И больше меня по этому делу не вызывай, Исчурков!
- Знаешь, что тебе за это будет?
- А пошел ты...
Место начальника отделения розыска не было синекурой: низкий оклад, рабочий день до глубокой ночи, постоянный мальчик для битья. Со стороны сюда не шли. Начальники вокзальных розысков были примерно одного возраста, прошли примерно один и тот же путь. Лесенка была одна: опер - старший опер - зам
начрозыска... Если начальника розыска понижали - она падал сразу до старшего опера.
- Смотри, не пожалей, Игумнов! Есть данные: с регистрацией совершенных преступлений у тебя не все чисто!
- Еще бы!
Грехи начальников розысков были все, как на ладони. До времени на них закрывали глаза.
Сверху требовали: "все преступления зарегистрировать и все раскрыть.." Хотя все понимали - требовать полной регистрации преступлений и стопроцентной их раскрываемости, по меньшей мере, безнравственно.
Начальники розысков регулировали возбуждение уголовных дел. А на деле укрывали от регистрации кражи чемоданов, сумок, вещей из контейнеров, раскрытие которых было бесперспективным. Полученным в результате бесчисленных фальсификаций процентом генералы отчитывались перед министром, а тот, в свою очередь, перед ЦК КПСС и это всех устраивало...
Кроме председателя КГБ, боровшегося с МВД за влияние на власть...
У двери Игумнов обернулся:
- Я тебе сам дам список всех незарегистрированных краж. Там сотни три чемоданов! Представляешь? Сразу отличишься! Завалишь показатель всей Федеации. КГБ скажет ли тебе спасибо...
Игумнов пришел в себя уже за дверью.
Впереди по коридору шел генерал Скубилин. Начальник управления шел в туалет. Обгонять его подчиненным не полагалось.
" Делает вид, что ничего не знает! Ни про укрытые кражи, ни про выстрел на перроне. Ни про то, как раскрыто убийство на Белорусском... Какого черта!.."
СКУБИЛИН
- Товарищ генерал... - За Скубилиным бежал его помощник, чудной, напрочь лишенный оперативного чутья статистик, которого готовили на пенсию. - Товарищ генерал...
Он догнал Скубилина у самого туалета.
- Звонил заместитель транспортного прокурора...
Скубилин приостановился, повернул голову.
- У него новость по поводу нашего сотрудника Саидова. Помните? Ну, который родственник... - Помощник намекал на Авгурова. Он все-таки успел докричать свое. - Вымогательство у мясника. Вы в курсе..
- Ты бы еще на колокольню забрался... - Скубилин остановился, досадливо повертел пальцем у виска. - Вот уже поистине " заставь дурака богу молиться..." Все?
- Еще заместитель министра генерал Жернаков...
- Ты сказал, что я здесь, в Управлении?
- Да. Он перезвонит...
Звонок раздался минут через десять после того, как Скубилин возвратился к себе. Генерал наскоро пил жидкий чай, заваренный все тем же помощником.
Звонил заместитель министра:
- Ты радио слушал днем?
- Нет, Борис Иванович. А что? - Скубилин уменьшил звук работавшего сбоку на столике телевизора.
Жернаков помедлил:
- Иногда надо не только телевизор, но и радио включать. Про твоего Саида Саидова речь вели. В курсе?
- Первый раз слышу!
- Транспортный прокурор освободил его из под стражи.
Скубилин не поверил своим ушам.
- Саидова?!
- Транспортный прокурор сам приехал к нему в Бутырку - извиняться! Представляешь, как сейчас Ильин с Авгуровым торжествуют... Какое у них настроение!..
- Ничего не понимаю! А что с мясником?
- Уже в Бутырке! Санкцию дал Московский прокурор...
- Сейчас я свяжусь с его заместителем. Узнаю...
- И сразу перезвони.
Через минуту на проводе у Скубилина уже был все тот же заместитель транспортного прокурора Дороги.
На этот раз судачили не о парилке, ни о деликатесах. Ни о детективах.
Зампрокурора был в полной прострации от случившегося.
- Я звонил на Радио. Там все тоже в недоумении...
- Что за эфир?
- "Человек и закон".
- Что они там? Оборзели?!
- Ну, вообще-то, это сейчас модно - лить грязь на правоохранительные органы. Такое время. Играют на низменных чувствах толпы...
Зампрокурора терялся в догадках:
- Но, главное, ракурс! Вы бы слышали! Звучало примерно так. Я записал: "За бесчестного работника торговли, которого давно надо было гнать грязной метлой вступился прокурор!.. Молодого оперативного уполномоченного - комсомольца - упекли в следственный изолятор...Его матери - заслуженной сельской учительнице, воспитавшей не одно поколение советских труженнников - даже не сообщили..."
- Это кто-то подготовил!
- Тут же вмешалась Генеральная прокуратура... Прокурору позвонили. "Хочешь дальше работать - срочно принимай меры..." Наш откровенно струсил... Тут кто хочешь накладет в штаны...Тут же поехал в Бутырку с постановлением об освобождении, с цветами. Принес извинение...
- Ну, бардак! - Скубилин все еще ничего не понимал. - И что теперь?
- Ждем-с.
- А кто поставил этот материал в эфир да еще в дни работы съезда? Узнали?
- Нет. Но думаю, такое решают на уровне зампреда с подачи ЦК! Поэтому совершенно непонятно, откуда ветер...Пришла беда, открывай ворота...
Жернаков, которому Скубилин тут же перезвонил, тоже не мог даже предположить, какие силы стоят за молодым горцем. Грешил на Ильина:
- Шибко надавил сверху. Через ЦК.
- А что делать?
- Придется Саидова восстановить, Василий. Дать срочный отпуск для поправки здоровья, путевку в санаторий... Другого не дано...
- Ну дела...
- Мы тебя конечно накажем, для примера. Не без этого... И будешь работать дальше. Выговор - не туберкулез, как говорили, жить можно...
- Что делается, Борис Иванович?! - фальшиво пропел Скубилин. - Что же такое происходит?
- Все интриги Ильина и Авгурова. Но сегодня не это главное. Сначала надо довести до конца со Съездом. Чтоб никаких претензий со стороны гостей, делегатов... Потом будем разбираться!
- С жалобой насчет моей бывшей дачи не решили?
- Ильин взял ее себе. " Для подготовки проекта заключения..." замминистра круто перевел стрелку. - Где у тебя вечером поезда с избранниками?
- По Каширскому ходу... - Скубилин пустил скупую мужскую слезу.- Надо ехать. Служба есть служба! А что еще остается, Борис Иванович. Хочешь, не хочешь, а надо, хоть прошлая ночь вся была на ногах!
- Тут ты прав, Василий! Держись.
Скубилин положил трубку. Оставил остывший чай.
По телевизору давали дневник съезда. На экране возник председатель мандатной комиссии.
Скубилин прибавил звук.
Оратор привычно рубал:
- Убедительно раскрыты... научный анализ... по-ленински откровеннно и глубоко... - Покадив генсеку, оратор дальше курил фимиам всем подряд. Нерушимая дружба... Совершенствование социализма на многие годы вперед...
Скубилин вырубил съезд, подошел к шкафу, принялся экиппироваться по-генеральски.
Звонок замминистра его расстроил. Но не настолько, как можно было предположить.
После разговора с начальником КГБ Скубилин первым делом встретился с милицейским хозяином аэропорта "Шереметьева". За бутылкой коньяка было выработано судьбоносное решение...
Расстановка сил в борьбе с Ильиным и его командой вот-вот должна была круто измениться. И не в пользу Авгурова и Ильина.
Очень скоро! Сразу после прилета Авгуровой с Кипра...
АВГУРОВА
Самолет из Ларнаки в Москва вылетал поздно ночью.
Новые друзья Авгуровой - Сократис и Нина Романиди - приятные, интелегентные люди - привезли ее в аэропорт с вечера. Прямо из ресторана.
В аэропорту супруги извинились. Они не могли ждать начала регистрации и посадки. Утром обоим следовало быть на службе: ему - в отделении Общества дружбы "Кипр-СССР", ее ждали в партийной школе в Никосии, она преподавала тамошним слушателям основы марксистской философии.
- К сожалению, нам никак не удалось подыскать себе замену на завтра... - Выпускники Университета Лумумбы, они говорили по-русски с едва заметным акцентом.
