Вячеслав Сухнев - Грязные игры
- Мой непосредственный начальник.
- Неправда ваша, - кротко сказал Небаба. - Руководитель департамента охраны Верховного Совета - осторожный человек и такими неэквивалентными делами заниматься не станет.
- Мой непосредственный начальник работает в Министерстве безопасности Российской Федерации. А департамент... Для многих - это хорошее прикрытие. В том числе и для меня.
- Выходит, основное место вашей службы - Министерство безопасности? уточнил Толмачев.
- Именно так.
- Тогда просветите, Валерий Сергеевич, - попросил Небаба, - с какой целью эта уважаемая организация запланировала сделать карачун генералу Ткачеву?
- Вы спрашиваете о цели, - пожал плечами Семенцов. - Я же выступал в качестве средства.
Согласитесь, это не одно и то же. Что касается цели, на этот вопрос может ответить лишь мой непосредственный начальник. Если захочет, естественно. Но могу допустить, что и он не знает.
- Давай у него спросим, - предложил Савостьянов.
- Без меня, - поднял руки Семенцов. - Я брал определенные обязательства, поступая на службу в Комитет государственной безопасности. Не важно, как он теперь называется... За службу получаю зарплату, звания и выслугу к пенсии. В интересующем вас случае действовал по приказу, который обязан был выполнить, не обсуждая. Поэтому и фамилию начальника, и его действия обсуждать тоже не собираюсь.
- Но вы же понимаете, миленький, - вздохнул Небаба, - у нас есть средства развязать вам язык.
И он кивнул на странное кресло в углу.
- Понимаю, - согласился Семенцов. - В любой работе существуют неприятные издержки.
- Ага, - сказал Савостьянов. - Вроде кубика пентотала... А еще лучше сапогом по яйцам.
- Информация, полученная под пыткой, мало стоит, - сказал Семенцов. Хотя в этом случае человек не нарушает долг.
Он улыбнулся. Обескураженный Небаба, почесывая лысину карандашом, посмотрел на генерала.
Тот встал.
- Ладно. Давай зайдем с другого бока. Чем докажешь, что служишь в Министерстве безопасности?
- Удостоверение спрятано в дверце "Жигулей".
Машина на стоянке перед БД. Назвать номер?
- Не надо. Верю на слово. Теперь вдумайся...
Фамилия начальника твоего, честно говоря, меня не интересует. Ее можно узнать по телефону. Не хочу говорить о деталях теракта. Вообще - о твоем участии в нем.
- Так для чего же я тут сижу? - засмеялся Семенцов.
- Для дружеской беседы... О цели устранения генерала Ткачева ты не знаешь. Допускаю. Но ведь разговоры об этом ходили! Не в безвоздушном пространстве живем. Какая-то картина у тебя сложилась? Расскажи о собственных ощущениях, о своем отношении ко всему. Твои мысли - твой товар. Ну, смелее!
Семенцов некоторое время размышлял.
- Уговорили. Действительно, кое-что я слышал. И кое о чем догадывался. Полагаю, что генерал Ткачев имел отношение к перевороту. Поскольку МБ располагает информацией о готовящемся мятеже, то некоторые контрмеры, безусловно, были приняты. Думаю, моя акция - в ряду этих мер.
- Логично, - кивнул Савостьянов. - Ты выполнил приказ... Кто и почему тебя арестовал? Милиция? Вряд ли... Какие еще соображения?
- Скорей всего люди генерала Шляпникова, заместителя министра безопасности. Зачем - не знаю.
- Может, Шляпников сам участвует в заговоре?
- Допускаю, - сухо сказал Семенцов. - Он из МВД переведен... Атам наш комитет никогда не жаловали.
- Ну, спасибо за откровенность, Семенцов.
У кого еще есть вопросы?
- У меня, - сказал Толмачев. - Вас подстраховывали в Поваровке, Семенцов?
- Нет. Я работаю самостоятельно.
- Вы убеждены, что контрмеры ограничатся только устранением генерала Ткачева?
- Спросите об этом у руководства.
Повисло молчание. Потом генерал спросил:
- Что будем делать с этим праведником?
- Предлагаю отпустить, - сказал Толмачев.
- Не всех еще взорвал? - вздохнул Небаба.
- А что! - прищурился Савостьянов. - Это мысль...
Он похлопал Семенцова по плечу.
- Куда отвезти, сынок?
- К любой станции метро.
- Постарайся больше не попадаться. А еще лучше - переходи к нам. Профессионалу могу обещать интересную работу.
- Любезность за любезность... Вполне возможно, вам всем скоро придется трудоустраиваться.
Приходите - замолвлю словечко.
Небаба молча нажал звонок. Вскоре те же оперативники, что отбили Семенцова у людей генерала Шляпникова, везли его по предутренней Москве.
Светало. Еще в подвале ему завязали глаза. Косынку сдернули лишь на Садовом кольце. Семенцов помассировал веки и спросил:
- Что ж раньше глаза не завязывали?
- Думали, они тебе больше не понадобятся, - откровенно сказал водитель. - На, закури!
- Спасибо. Лучше дай анальгина. Голова разламывается.
Водитель порылся в бардачке, достал фляжку из нержавейки.
- Сойдет вместо анальгина?
Семенцов принюхался к коньяку.
- Сойдет!
И сделал несколько мощных глотков. У станции "Маяковская" его выпустили. До начала работы метро оставалось полчаса.
Савостьянов закурил египетскую сигарету, постучал ею по диктофону и сказал Небабе:
- Сделай распечатку, Иван Павлович. Только побыстрее. С утра пойду к начальству.
- Сделаю, Юрий Петрович. Кофейку не желаете?
- Желаю. У тебя в загашнике всегда хороший кофе.
Небаба достал огромный китайский термос, поставил перед гостями чашки. Толмачев выпил кофе с удовольствием. Тяжесть в голове чуть уменьшилась.
- Ну, Иван Павлович, доволен разговором? - спросил Савостьянов, блаженствуя с чашкой.
- Нет, - вздохнул Небаба. - Какая же это беседа... Если мне будет позволено высказать свое мнение, товарищ генерал-майор, я не уловил, какой вообще был смысл спрашивать этого мальчика о его ощущениях и прочих эмоциях? Из эмоций протокола не сошьешь.
- Ах, Иван Павлович, - потянулся генерал. - Консерватор ты, брат! Этот мальчик сказал больше, чем ты смог бы из него вытянуть. Хоть ты и мастер!
Подумай: он фактически признал, что МБ проводит в Москве серию терактов. И это запротоколировано! Под такое признание можно много чего подверстать. Мы узнали также, что в МБ неоднозначно воспринимают жесткую линию по отношению к мятежникам.
- И еще мы узнали, - пробормотал Толмачев, - что кто-то надеется под прикрытием подавления мятежа потеснить нас. Недаром же он проговорился... о трудоустройстве! Значит, ветер носит мечты и вожделения.
- Ничего, - похлопал его по руке Савостьянов. - Мечтать не вредно. Их много было на нашем веку, мечтателей-то. И где они все?
На Рождественский бульвар вернулись при полном солнце. Вскоре доставили аккуратную распечатку беседы с Семенцовым. Генерал прочитал ее и сложил в черную папку.
Тут раздался телефонный звонок. Савостьянов послушал и закрыл трубку ладонью.
- Быстро на запись!
Толмачев снял отводную трубку, отрегулировал записывающее устройство. Щелкнуло.
- Я тебя слушаю, Лозгачев, - сказал Савостьянов. - Ты почему не спишь? Совещаловку ведешь?
- Уже провел. Уже навешал тем, кто упустил взрывника. Скажи своим головорезам, Юрий Петрович, чтобы вели себя повежливее. Мы же не на фронте, честное слово!
- Присылай своих ребят к нам на стажировку! - хохотнул Савостьянов. - А про какого взрывника речь?
- Да ладно тебе, Юрий Петрович... - с обидой сказал Лозгачев. - По его душу и звоню. Помоги, будь так любезен!
- Ага, "помоги"... А почему я тебе должен помогать? Ты за мной хвосты пускаешь, а я тебе - помогай?
- Ну, когда это было... И то сказать, для порядка хвост пустил.
- Еще скажи: для моей безопасности! Ладно.
Зачем тебе нужен взрывник?
- Не мне, Юрий Петрович. Начальству.
- Которому? Шляпникову, что ли?
- Ему.
- В интересное время живем, Лозгачев. Один посылает человека на задание, другой готов ему за это задницу разорвать. Ну и раздрай у вас в конторе, полный раскардаш!
- И неудивительно... Нас же недавно организовали. Есть бардачок, конечно. Но это болезни роста.
- Бывают такие болезни, Лозгачев, которые до старости не проходят, до самого сдоху. Болезнь Дауна, например. Она же олигофрения. А без мозгов нельзя работать.
- Без тебя знаю, не топчись на мозолях, Юрий Петрович... Отдай парня!
- Отдам. В обмен на информацию. Кто его посылал?
- Панков, - вздохнул Лозгачев. - Ты его, наверное, не помнишь. Он в Девятом управлении работал.
- Помню, - сказал Савостьянов. - Худой такой, жуковатый. Значит, переквалифицировался Панков. Сначала обеспечивал безопасность головке государства, а теперь теракты затевает. Откровенно скажу, Лозгачев: переквалификация даром не проходит. Человек в таком случае, знаешь ли...
- Не тяни, Юрий Петрович! Мне в девять на доклад к директору. Хотелось бы до того времени поговорить с пареньком. Шляпников однозначно запретил акцию, а Панков...
- Не думаю, что Панков принимал решение сам.
- Я тебе и так много наговорил, Юрий Петрович.
- Спасибочки. Теперь моя очередь говорить.
