Гилберт Честертон - Рассказы о патере Брауне
Мистер Саймон, официальный хранитель и гид, оказался молодым человеком с преждевременной сединой; к его большому рту совсем не шли смешные темные усики с нафабренными концами, которые, казалось, случайно прилепились к верхней губе, словно бы черная муха уселась ему на лицо. Он говорил очень правильно, как говорят чиновники, окончившие Оксфорд; и очень уныло, как все наемные гиды.
Они спустились по темной каменной лестнице, внизу Саймон нажал какую-то кнопку, и распахнулась дверь в темное помещение, вернее, в помещение, где только что было темно. Когда тяжелая, железная дверь отворилась, вспыхнул почти ослепительный свет, что привело в бурный восторг Физика, который тут же спросил, связаны ли как-то дверь и электричество.
- Да, это единая система, - ответил Саймон. - Она была смонтирована в тот день, когда его высочество положил сюда реликвию. Видите, монета заперта в стеклянной витрине и лежит точно так, как он ее здесь оставил.
Действительно, одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что хранилище реликвии столь же прочно, сколь и просто. Большое стекло в железной раме отделяло угол комнаты, где стены были прежние, каменные, а потолок деревянный. Не было никакой возможности открыть витрину, не зная секрета, - разве что разбить стекло, что, несомненно, разбудило бы - если бы даже он заснул - ночного сторожа, который всегда находился неподалеку... Глядя пристальней, можно было бы обнаружить еще более хитроумные приспособления, но взгляд преподобного Томаса Твифорда был прикован к тому, что его интересовало гораздо больше, - к тусклому серебряному диску, отчетливо выделявшемуся на гладком черном бархате.
- Монета святого Павла, отчеканенная, по преданию, в память посещения апостолом Павлом Британии, хранилась в этой часовне до восьмого века, говорил Саймон четким и бесцветным голосом. - В девятом веке, как предполагается, ее захватили варвары, и она возвратилась сюда после обращения северных готов в христианство, как сокровище готских королей. Его королевское высочество герцог Готландский хранил ее самолично, а когда решил выставить ее для всеобщего обозрения, сам же и положил сюда. Она была сразу же навечно замурована стеклом, вот так.
В этот момент, как на грех, Саммерсу Младшему, чьи мысли, по одному ему понятным причинам, витали вдалеке от религиозных войн девятого столетия, попался на глаза маленький проводок, торчавший на месте отколовшегося кусочка стены, и он с неуместным воплем бросился к нему.
- Ого! А с чем он соединяется?..
Несомненно, с чем-то он соединялся, ибо не успел Физик дернуть за него, как весь склеп погрузился во тьму, словно находившиеся там в один миг ослепли, а в следующую секунду послышался глухой треск захлопнувшейся двери.
- Не волнуйтесь, сейчас все будет в порядке, - произнес гид своим бесстрастным голосом. И вскоре добавил: - Я полагаю, нас хватятся рано или поздно и постараются открыть дверь. Придется немного подождать.
Все помолчали, потом раздался голос неугомонного Физика:
- Вот попались! А я, как назло, наверху фонарик оставил...
- Кажется, - произнес мистер Твифорд со свойственной ему сдержанностью, - мы уже убедились в твоей любви к электричеству... - И после некоторой паузы добавил более миролюбиво: - А мне вот жаль, что я оставил трубку. Хотя, надо признаться, курить здесь не очень весело. В темноте все не так, как на свету.
- Да, в темноте все не так, - послышался третий голос - человека, назвавшегося магом. Голос был очень музыкальный и совсем не вязался с мрачным обликом его обладателя, сейчас невидимого. - Вы, должно быть, и не представляете, как страшна эта истина. Все, что вы видите наяву, - лишь изображения, созданные солнцем, - и лица, и утварь, и цветы, и деревья. А самих вещей вы, быть может, и не знаете. Быть может, там, где вы только что видели стол или стул, сейчас стоит что-то другое. Лицо вашего друга может оказаться совсем другим в темноте.
Короткий непонятный шум внезапно нарушил тишину подвала. Твифорд испугался на мгновенье, а потом резко сказал:
- Вы не находите, что сейчас не время пугать ребенка?
- Это кто ребенок?! - негодующе воскликнул Саммерс Младший ломающимся, петушиным голосом. - И кто это испугался? Только не я!
- Что ж, я буду молчать, - произнес третий голос. - Молчание и созидает, и разрушает.
Желанная тишина восстановилась на довольно длительное время, пока наконец священник не спросил шепотом гида:
- Мистер Саймон, я полагаю, с вентиляцией здесь все в порядке?
- Да, - громко ответил тот, - у самой двери камин, наружу идет дымоход.
Грохот прыжка и упавшего стула со всей очевидностью показал, что нетерпеливый представитель подрастающего поколения снова куда-то кинулся. Послышался вопль:
- Дымоход! Так что ж я раньше... - И еще какие-то ликующие, полузадушенные вопли.
Преподобный Твифорд неоднократно взывал в пустоту и темноту, прокладывая ощупью путь к камину, и, увидев слабый диск дневного света, решил, что беглец не погиб. Возвращаясь к людям, стоявшим у витрины, он споткнулся об упавший стул, почти сразу пришел в себя и открыл было рот, чтобы заговорить с Саймоном, но так и замер, ибо в тот же миг его ослепил яркий свет. Глянув через чье-то плечо в сторону выхода, он увидел, что дверь открыта.
- Да, они нас хватились наконец, - сказал он Саймону.
Человек в черном стоял у стены, улыбаясь застывшей улыбкой.
- Вот полковник Моррис, - продолжал Твифорд, по-прежнему обращаясь к Саймону. - Кто-нибудь должен сказать ему, как выключился свет. Вы скажете?
Но Саймон молчал. Он стоял, как статуя, вперив неподвижный взгляд в черный бархат за стеклом; он глядел на бархат, так как больше смотреть было не на что. Монета святого Павла исчезла.
С полковником Моррисом было два новых посетителя, видимо, туристы, которых он хотел присоединить к экскурсии. Впереди неторопливо шел высокий лысый человек с огромным носом, а за ним - кудрявый блондин помоложе с ясными, почти детскими глазами. Саймон едва ли их заметил; он вряд ли сознавал, что при свете его застывшая поза выглядит несколько странно, но быстро опомнился, виновато взглянул на них и, увидев старшего из новоприбывших, еще больше побледнел.
- Да это же Хорн Фишер! - воскликнул он и тихо добавил: - У меня беда, Фишер.
- Здесь, кажется, и впрямь пахнет тайной, которую неплохо бы разгадать, - откликнулся тот, кого назвали Фишером.
- Ее никому не разгадать, - сказал бледный Саймон, - разве что вам под силу. И никому больше.
- Почему же... Я мог бы, - раздался голос рядом с ними, и, обернувшись, они, к своему удивлению, увидели человека в черном.
- Вы?! - вспылил полковник. - Как же вы думаете начать розыски?
- А я и не собираюсь ничего искать, - ответил незнакомец звонким, как колокольчик, голосом. - Я не сыщик, а маг - один из тех, кого вы разоблачали в Индии, полковник.
Наступило молчание, но Хорн Фишер, ко всеобщему удивлению, сказал:
- Ладно. Поднимемся наверх, пусть он попробует. - Хорн Фишер остановил Саймона, который хотел нажать на выключатель: - Не надо, пусть свет горит для пущей безопасности.
- Да теперь отсюда нечего уносить, - горько вздохнул Саймон.
- Уносить нечего, - сказал Фишер, - а принести можно.
Твифорд уже взбежал по лестнице, горя желанием разузнать что-нибудь о племяннике, и, действительно, получил известие от него, правда, несколько необычным путем, которое озадачило и утешило священника. На верхней площадке лежал бумажный дротик, которыми школьники швыряют друг в друга, когда в классе нет учителя. Этот влетел, очевидно, в окно и оказался посланием, начертанным ученическими каракулями: "Дорогой дядя, я в порядке. Встретимся в гостинице. Саммерс".
Мистер Твифорд все же немного успокоился и снова обратил свои мысли к драгоценной реликвии, которая в его сердце оспаривала первенство у любимого племянника. Не опомнившись как следует, он оказался среди людей, горячо обсуждавших исчезновение монеты, и быстро поддался общему возбуждению. Однако мысли о мальчике не покидали его, и он снова и снова терялся в догадках, где же Саммерс и что тот разумеет под словами "я в порядке".
Между тем Хорн Фишер озадачил присутствующих своим новым тоном и поведением. Он поговорил с полковником о военном деле и о разных технических нововведениях и продемонстрировал удивительные познания и в тонкостях воинской дисциплины, и в электротехнике. Он поговорил со священником и выказал поразительную осведомленность в религиозных вопросах и исторических событиях, связанных с реликвией. Он поговорил с человеком, назвавшимся магом, и не только удивил, но и шокировал всех своими знаниями самых диких видов восточного оккультизма и духовидения. Больше того - в этой последней из сфер расследования он, очевидно, готов был зайти дальше всего, ибо открыто поощрял мага и явно приготовился следовать за ним куда угодно.
- С чего же вы думаете начать? - спросил он с подчеркнутой любезностью, чрезвычайно рассердившей полковника.
