Александр Трапезников - Аккорды кукол
- Я понимаю, это не легко, - сказал Владислав. - А что стало с мальчиком?
- Когда я забеременела, родители не на шутку перепугались. Они не догадывались и не могли понять, как такое вообще могло случиться. Святой Дух тут ни при чем. И они стали искать отца будущего ребенка, требовали от меня, чтобы я сказала им правду... Но я-то и сама не знала ее! Меня водили по врачам, но об аборте не могло быть и речи. И мне пришлось рожать. Дед изображал, что страшно озабочен, расстроен, говорил, что в его время такого не могло быть... Сейчас-то я понимаю, что он врал. Врал и, должно быть, посмеивался в душе. Если она у него была.
- Как сильно ты должны была его ненавидеть, - произнес Владислав.
- Но я даже не догадывалась. А потом я видела, как он превращается в развалину... И когда начала вспоминать все, мне стало страшно жить с ним рядом. Я думала, когда-нибудь он меня убьет.
- Но убили его самого... А сын?
- Он прожил в нашем доме всего года два. И был для меня игрушкой, поскольку какая из меня могла получиться мать. Им занимались то родители, то дед. Потом... Меня отправили в Болгарию, к родственникам, чтобы я подлечилась, а когда через полгода я вернулась, мне сказали, что он умер. Я, конечно, огорчилась, но по-моему не настолько, чтобы позабыть из-за этого все на свете. Впереди - целая жизнь, учеба, новые встречи...
- Любовь, - подсказал Владислав.
- И любовь. Вскоре я стала забывать о нем. Но полгода назад узнала, что он жив... Отец проговорился, что его отдали в детдом. Чтобы не осложнять мне жизнь. Отдали без моего согласия. Но, думаю, они бы смогли уговорить меня и так.
- Где он сейчас и что с ним, ты, конечно, не знаешь?
- Точно не знаю. Но я была в том детдоме и кое-что выяснила. Всегда остаются какие-то следы. В записях, в разговорах... На теле - тоже.
- Что ты имеешь в виду?
- Видишь ли, дед без нашего ведома сделал мальчику маленькую татуировку на спине. Между лопатками. Как я теперь понимаю, это то, что ты называешь знаком Заххака.
4
Яков бросил Карине одеяло, но она, забившись в угол комнаты, продолжала дрожать - не от холода, а от омерзения и ненависти. В глазах все расплывалось, тяжелый ком стоял в горле, боль была всюду - по всему телу, словно её избили. У неё было такое ощущение, будто в неё влили яд, и она, чувствуя эту липкую отраву между ног, безуспешно пыталась стереть её ладонью.
- Вам лучше убить меня... - через силу выговорила Карина. - Иначе я убью вас.
Одна из горилл захохотала, вторая смачно плюнула, целясь в Карину.
- Может быть, я так и сделаю, - сказал Яков. - Спасибо за совет. А этого - тоже? - Он пнул ногой Колычева, который лежал на полу со связанными за спиной руками. - Гляди, как смотрит! Прямо глазами ест. Гипнотизер, что ли?
Алексей не ответил, но Якову, видно, стало не по себе. Он отступил в сторону и рявкнул:
- А ну отвернись! Не то возьму вилку и выколю твои зенки. Кому говорю, ты, пиявка!
- Давай я ему башку сверну? - предложила одна из горилл. - А потом ей. Чего тянуть?
- Погоди, - отозвался Яков. - Все должно быть в порядке очередности. Придет хозяин - тогда. На его глазах. Чтобы видел, как его женушке бутылку вобьют. А этого тоже не оставим. Ты кто?
- Твоя смерть, - ответил Колычев.
- Ну... тогда я спокоен, - засмеялся Яков. - Тебе и комара не прихлопнуть. Копи силы. А я пока посплю...
Ему действительно хотелось спать, может быть, потому что с утра на ногах. Глаза слипались. Он тряхнул головой, пытаясь взбодриться, но веки тяжелели, руки тоже. И ноги. Яков лег на диван, не снимая ботинок, сладко потянулся.
- Ладно, - вяло сказал он. - Как только придет - разбудите.
- Без тебя не начнем! - Гориллы захохотали. Они были очень похожи - с выпуклыми надбровными дугами, запавшими внутрь глазками, выступающими подбородками и массивными загривками. Таких не прошибить ничем.
"Интересно, есть ли у них вообще разум? - подумал Колычев. - На который можно хоть как-то воздействовать?" Живым отсюда не выйти, он понимал это. Но сила Кундалини, к которой он взывал и которая уже гипнотически подействовала на коротышку, на этих горилл не влияла.
Гориллы, сидевшие к нему спиной, вдруг напряглись, как звери, которые чувствуют опасность. Карина не спускала с них ненавидящего взгляда. Желание умереть было столь велико, что она почти сходила с ума. Она и выглядела безумной - с горящими глазами, спутанными волосами, расцарапанной щекой.
- Во, баба! - сказала одна из горилл. - Отодрать её снова, что ли? Или его? - Он ткнул пальцем в Колычева.
Второй громко зевнул.
- Лучше поспать.
- Нельзя. Яша велел ждать.
- Вот ты и жди.
- Почему я? - И они заспорили.
5
Оказавшись в темной холодильной камере, кавказец неожиданно ойкнул, выкрикнул что-то на своем языке и схватился обеими руками за живот. Он мог и заорать, если бы не страх, сдавивший горло и боль, пронзивший внутренности.
Герасим захлопнул дверь камеры. Теперь вообще ничего не было видно.
- Это я! - громко произнес он. - Ты где?
- Здесь, - откликнулась Галя. Голос её дрожал. - Сейчас найду выключатель.
Что-то упало на пол, звякнуло. Кавказец продолжал стонать. Наконец лампочка вспыхнула. Кавказец сидел на полу, его руки и живот были в крови. Рядом валялся длинный нож.
У Гали было такое лицо, словно она извалялась в муке. Удивленно глядя на них, Гера произнес:
- Ты его зарезала. Могла и меня.
Она лишь кивнула, не в силах вымолвить больше ни слова, а кавказец повалился на бок, подтянув колени к подбородку. Он перестал стонать и только что-то шептал. Потом перевернулся на спину, вытянул ноги и затих. Глаза остались открытыми, будто он продолжал следить за тем, что происходит.
Галя заплакала. С тех пор как она услышала разговор Магомет и милиционера, а потом осталась тут в кромешной тьме, она плакала почти все время, сжимая в руке нож. Когда дверь в камеру опять открылась, она, плохо соображая, что делает, бросилась вперед.
Теперь Галя прижималась к Гере - он был её последней надеждой.
- Ладно, что-нибудь придумаем, - успокаивающе сказал он.
- Он мертв?
- Мертвее не бывает. - Гера нагнулся, перевернул продавца и положил на него валявшуюся рядом овечью шкуру. - Нам надо дождаться, когда они все уснут. Сейчас не выберемся. Но и сюда может кто-нибудь заглянуть. Чего от тебя хочет Магомет? Он уже получил свое? - грубо спросил Гера. Но, вглядевшись в её испуганное лицо с синяком на виске, усмехнулся. - Ты ведь сама виновата. Зачем сунулась?
- Не знаю. Я тебя искала.
- Не ври. Вечно вас, девчонок, тянет на всякие приключения. А потом выручай.
- Утром должен прийти какой-то фургон. Я так поняла, что они отправят его на Кавказ. Не меня одну. Там и другие будут. Мне страшно...
В одном из отсеков были свалены овечьи шкуры, Гера разбросал их, устроив некое подобие пещеры.
- Забирайся внутрь, - сказал он. - Переждем. Здесь теплее. Слышал я об этом фургоне... У нас в районе две девки пропали - Магомета работа. Все знают и никто ничего не говорит. И ещё несколько ребят, совсем маленьких. Они их вывозят... Я догадываюсь зачем. Сам как-то раз чуть не попался, хотели меня обкурить.
- Давай уйдем, - прошептала Галя. - Немедленно. Я боюсь тут оставаться. С ним, - она кивнула на распростертое тело мертвого продавца.
- Он нам уже не помешает, - возразил Гера. Поставив сумку, он уселся на шкуру. - Надо подождать хотя бы полчаса, пока не уйдет сторож.
Галя послушно села рядом. Она дрожала, и Герасим набросил на неё одну из шкур.
- Мы с тобой, как древние люди - охотники за мамонтами, усмехнувшись, сказал он. - Костра только нет. А ты молодец. Где нашла нож?
- Здесь. Не надо об этом.
- Почему же? Страшно было убивать?
- Я ничего не видела и не понимала. Думала, за мной пришли.
- Ну и правильно. Что же, ждать, как баран?
- А как ты меня нашел?
- Людка накукарекала. Знаешь что? У меня есть деньги. Но мы с тобой достанем еще. Я знаю как. И уедем отсюда. Вообще из Москвы. Филипп Матвеевич хотел отправиться со мной на Алтай. Вот мы туда с тобой и поедем. Купим или построим дом в самом заброшенном уголке. И выживем. А если хочешь, твои родители будут иногда к нам приезжать. Только не слишком часто. Мне не хотелось бы никого видеть. Вдвоем с тобой - другое дело. Ты будешь моей женой. Согласна?
- Да, - прошептала Галя, - согласна.
Гера обнял её одной рукой и продолжал:
- Представляешь, как там будет спокойно и хорошо? Одни, совсем одни на земле - а все вокруг давно вымерло, все уже убили друг друга. И от нас пойдет новый род, от тебя и меня, могучие и бесстрашные, может быть, даже бессмертные. И мы с тобой тоже станем бессмертными. Я чувствую, что во мне что-то происходит. Словно я избавляюсь от какого-то кокона... Ты веришь мне?
- Верю, - прошептала Галя.
- Но этого не будет, - хмуро ответил он, кусая губы. Потом встал, погасил свет и вернулся.
6
"Надо же, что-то получается", - подумал Колычев, хотя и не был уверен в том, что его магнетический взгляд и мысленные заклинания, которым его обучали в восточных сектах медитации, как-то подействовали. Конечно, коротышка уснул, но он вполне мог свалиться на диван и захрапеть по своей воле. Те двое никак не реагировали, наоборот, они вели себя чересчур возбужденно. Что-то не так. Вполне вероятно, что, поскольку этих парней вообще только с большой натяжкой можно причислить к разряду существ разумных, их, как и любое животное, трудно подчинить своей воле. Попробуйте усыпить настоящую гориллу! Колычев подумал, что энергия, которую он направляет, лишь злит их, вбрасывает в кровь адреналин и действует не как затормаживающее средство, а возбуждает агрессию. Хотя вполне возможно, они просто находят особое удовольствие в том, чтобы пинать друг друга и переругиваться. Так или иначе, но пустяковый спор между ними разгорался, и они, очевидно, позабыв причину ссоры, уже не обращали внимания ни на Колычева, ни на Карину, ни на своего спящего хозяина.
