Наталья Борохова - Предсказание для адвоката
– Значит, для этой журналистки поселение в определенном номере было необходимо, – заметил спасатель. – Для нее это был не пустяк, а досадное препятствие.
– Но почему? – спросила Дубровская, не понимая, куда клонит ее спаситель и почему он так хитро улыбается краешками губ.
– Действительно, что вы имеете в виду? – удивилась дама с прической. – Что могло понадобиться молодой даме, кроме комфортабельного номера с ванной и телевизором?
– О женщины! – рассмеялся спасатель. – Где ваша хваленая романтичность? Какой душ? Какая ванна? Соседи, или вернее будет, вполне определенный сосед волновал нашу журналистку. Она собиралась находиться рядом с предметом своих воздыханий, а ее отселяют на верхний этаж. Чувствуете драму?
– Будто нельзя встречаться с любимым человеком, проживая этажом выше? – хмыкнула администратор.
– Конечно, можно, – ответил на вопрос мужчина. – При условии, что отношения взаимные. А если пока только хочется понравиться? Не правда ли, соседний номер в гостинице – лучший повод для знакомства?
«Ну, конечно! – воскликнула про себя Лиза. – Как это я сама не догадалась? Стефания Кольцова преследовала своего доктора. Она решила поселиться с ним рядом, выбрав удобный плацдарм для новой атаки. Но руководство отеля, не шибко вникая в особенности любовной тактики своих постояльцев, внесло в ее планы неприятные коррективы. Только и всего!»
– Скажите, а удалось ей добиться своей цели? – спросила она, чувствуя, как лихорадочно начинает биться сердце. Она опять убеждалась в правильности своих подозрений.
– Конечно, – сердито ответила дама. – Мне пришлось потратить немало сил, чтобы вернуть все на свои места. День, как мне помнится, получился горячий.
– А можно как-нибудь узнать фамилии ее соседей? – задала вопрос Лиза.
– Конечно, они ведут отчетность, – влез спасатель. Дама сердито на него посмотрела.
– Это не так просто сделать. Нужно найти книги по регистрации клиентов отеля двухгодичной давности. Вы же понимаете, что они у меня не лежат в ящике стола.
Дубровская приуныла, но ее спаситель опять пришел на помощь:
– Будь любезна, помоги девушке. Ей очень нужно знать.
– Всем что-то нужно знать! – упрямилась администратор.
Мужчина наклонился и что-то жарко зашептал ей на ухо, показывая почему-то в сторону Дубровской. Дама вытаращила глаза, но гнев сменила на милость. Через минуту она уже удалялась по коридору, благосклонно предложив гостям подождать ее.
– А что вы ей сказали? – спросила обескураженная Лиза.
– Ничего особенного, – спасатель зевнул. – Всего лишь то, что вы приходитесь Стефании родной сестрой и так же обожаете скандалы…
Гроссбух содержал исчерпывающие сведения о постояльцах отеля. Листая пожелтевшие от времени страницы, можно было установить с точностью до одного дня, какой гость занимал конкретный номер, как долго он там проживал. На полях были сделаны особые пометки, дающие дополнительную информацию относительно некоторых клиентов.
Администратор ловко перелистывала страницы, отыскивая нужное число:
– Итак, вот оно…
Лиза и спасатель склонились над книгой. Мужчина – из чистого любопытства. Дубровская – из желания подтвердить свою догадку.
– Номер слева занимал…
Дубровской было неважно, кто занимал левый номер. Главное, что данные о номере справа были написаны четко и без помарок.
«Мерцалов Андрей Сергеевич», – прочитала она, и ровные строчки в тетради вдруг заплясали перед ее глазами, как летняя мошкара…
Андрей? Почему его имя оказалось в той толстой книге?
У Дубровской не было никаких сомнений, что это ужасная ошибка. Ее супруг не мог находиться в том номере, в той гостинице, короче, там, где обреталась поблизости злосчастная журналистка. Она знает Андрея, знает, что между ним и особами такого рода не может быть ничего общего.
Так рассуждала Дубровская, направляя машину по заснеженной трассе к той гостинице, в которой они остановились сутки назад. С черного неба валил снег. Отражаясь в свете фар, он делал видимость почти нулевой. У Елизаветы складывалось впечатление, что, кроме нее и этого бесконечного снега, в мире ничего и никого нет. Нет ни настоящего, ни будущего, только летящие навстречу белые мошки на фоне черной бездны.
Ее беспокоило, что звонка от Андрея за все время ее путешествия так и не поступало. Она тщетно терзала свой мобильный телефон: «Абонент находится вне зоны действия сети», – говорил сладкий женский голос, а сердце замирало в тревожном предчувствии.
Ну зачем она оставила его одного? Мало ли что могло произойти. Ведь рядом был он, Павел Грек, беспощадный убийца, для которого чужая жизнь имела не слишком большую цену. Как же он говорил в тот самый памятный вечер? «Я привык к различным проявлениям жизни и смерти», «Я не прячусь в кусты. Можете подозревать меня. Это нормально» и, наконец: «Я вполне мог желать смерти бедняжки Эммы». Самые честные, самые правдивые слова, сказанные им. Он окутывал себя правдой так же, как другие прячутся за ложь. Он умело создал иллюзию своей непричастности. Кому придет в голову подозревать человека, который с легкой усмешкой признается в собственных грехах?
И этот хладнокровный убийца находится сейчас рядом с ее мужем. Они, возможно, все еще на горном спуске, где риск иногда граничит с безрассудством. А что, если…
Дубровская извела себя страхами, и к тому моменту, когда за очередным поворотом зажглись яркие огни гостиницы, она была близка к истерике. Бросив машину у входа в отель, она легко преодолела многочисленные ступени и оказалась в залитом светом холле. К ней навстречу направлялся Ян. Его лицо казалось неестественно бледным.
– Елизавета Германовна… – начал он.
Похоже, самые дурные предположения сбывались. Дубровская сделала шаг назад и вытянула вперед руку, словно умоляя его замолчать. Он подхватил ее под руку и сделал это своевременно, поскольку его хозяйка начала оседать на пол.
Оказавшись в кресле, Лиза осмелилась еще раз взглянуть в глаза водителя. В них отражалась беда. Она замотала головой.
– Андрей?! Нет!..
Ян взял ее за руку.
– Крепитесь, Елизавета Германовна.
Он не должен был говорить этого. Он должен был остановиться. Но он продолжал:
– Произошло несчастье. Погиб Павел Грек…
…Молодой следователь, изучавший место происшествия, был скор на выводы:
– Ваш приятель переоценил свои силы. Он катался на склоне, не предназначенном для лыжников. В какой-то момент он перестал владеть ситуацией и вылетел с обрыва. Причиной смерти стали повреждения, полученные им при падении на камни.
Вот так, коротко и ясно, как в протоколе.
Лиза и Андрей молчали. Они были подавлены и не знали, стоит ли спорить со следователем. Тот, по-хозяйски расположившись в кресле их номера, пил чай с сухим печеньем из пачки.
– Вы же наверняка знали, что на «черной трассе» кататься запрещено. Но разве можно остановить экстремалов, которые всеми правдами и неправдами карабкаются на эту гору, а потом ломают себе шеи? Случай с вашим приятелем далеко не первый. Будь моя воля, давно закрыл бы весь этот чертов курорт!
Супруги не поддержали пламенную речь следователя. Они были не способны обсуждать происшествие, а тем более ратовать за безопасность горных склонов. Возможно, через неделю-другую и они смогут произнести нечто подобное. «Ты знаешь, всему виной была беспечность хирурга. Он ни в грош не ставил свою собственную жизнь, за это и поплатился», – скажет она как-нибудь вечером, листая перед камином новый иллюстрированный журнал с видами гор. «Верно, верно», – отзовется он, протягивая ноги поближе к огню. «Во всяком случае, он предпочитал умереть на склоне, чем в собственной постели. Пусть это послужит слабым утешением», – решат они.
Но это будет не скоро. А пока они сидят молча, уставившись в пол, словно затертое ковровое покрытие вызывает у них интерес. Эта минута такая живая, такая яркая. Она нестерпима в своей реальности, страшна. Поэтому они молчат.
Следователь закончил пить чай, нащупал на столе папочку с бумагами и смущенно кашлянул.
– Мне, пожалуй, пора. Сами понимаете, расследовать здесь ничего не нужно. Несчастный случай, хотя… – Он замялся на пороге. – Странная штука, но рядом с местом падения этого вашего Грека четко прослеживаются следы от лыж, принадлежащих другому человеку. Кто-то подобно молнии летел вниз. Только, в отличие от хирурга, он не запнулся, а благополучно съехал вниз. Круто катается, скажу вам! Хорошо бы поговорить с этим парнем. Но где теперь найдешь его? Одним словом, ветер в поле…
Дорога домой заняла три часа времени и целую вереницу воспоминаний. Они ехали молча. Каждый смотрел в свое окно, на пролетающие мимо снежные поля, черные коробки деревенских домов, темные островки леса. Машину вел Ян, который также за всю поездку вряд ли проронил слово. Он был погружен в свои мысли и разделял настроение хозяев.
