Анатолий Манаков - На грани фола (Крутые аргументы)
МАВР. Почему тогда некоторые анахореты Ордена посещают публичные дома и умаляют себя с продажными женщинами?
ГЕНЕРАЛ. Они хотят испытать свою верность обету целомудрия и убедиться на опыте, как трудно изменить природу человека. Чтобы перебороть в себе греховную плоть, мне лично приходилось возлежать рядом с нагой женщиной, но не вступать с ней в соитие, даже если она того очень желала.
МАВР. Неужели это позволительно для члена Ордена вне брака?
ГЕНЕРАЛ. А я, собственно, никогда не был женат, как и все мои подчиненные. К тому же, с одухотворенной целью делать это им позволительно и смертным грехом не считается. Здесь в Риме я заступаюсь за падших женщин, стараюсь наставить их на путь истинный. Как спасти душу такой грешницы и заставить её вести стыдливо, знаете?
МАВР. Понятия не имею.
ГЕНЕРАЛ. Нужно убедить её вести себя стыдливо. Для этого взять её тщеславие и сделать его противовесом кокетству, внушив, что стыдливость необходима в любви именно для ещё большего удовольствия. Но прежде она должна покаяться.
МАВР. Покаяться? Перед кем? Перед смертным, что клянется на святых мощах, а потом грешит напропалую?
ГЕНЕРАЛ. Перед Господом Нашим Иисусом Христом, вот перед кем. Силлогизмы у вас, дон Маурисио, выстраиваются безупречно, однако могут приносить пользу лишь в том случае, если применяются в надлежащий момент.
МАВР. Лично мне приходилось волею судеб закладывать в основу моих суждений больше не силлогизмы, а собственный жизненный опыт. Я имею в виду, если мне и случалось уступать плотским искушениям, то в том числе и для удовлетворения моих потребностей в общении и познании.
ГЕНЕРАЛ. Ваши суждения рассудочны, не одухотворены Священным Писанием, а потому ложны.
МАВР. Кто перед Богом не грешен, перед царем не виноват, как говорят у нас в России. Кому под благовидным предлогом не приходилось выручать своего друга, переступившего через закон? Не успеешь и моргнуть, как сам попадаешься на чем-то сомнительном, ибо следуешь житейской мудрости - хоть что-нибудь да урвать для себя.
ГЕНЕРАЛ. Не знаю, за мною такого не числится. Кстати, возлюбленные мои и дражайшие братья, готовые принять мученичество, скоро отправятся в Московию и Татарию, где уже работают доминиканцы и францисканцы.
МАВР. Случись там какая-нибудь непредвиденная неприятность с кем-либо из достопочтенных братьев, любой из них скажет, что сие не имеет никакого отношения к Ордену, а только к его собственной слабости. Верно? Или черто, как говорят здесь в Риме?
ГЕНЕРАЛ. У братьев моих всегда наготове огненный меч веры в Христа-Спасителя. Там, где сохраняется Его Пресветлый Лик, мы находим радость, благовещение и блаженство. Вне этого Лика для нас нет исхода и утешения. Нас не надо убеждать, что человек сотворен славить Господа Бога нашего, благоговеть и служить Ему. Все остальное на земле создано в помощь нам для спасения души. Члены моего Ордена - преданнейшие слуги заступника нашего земного Его Святейшества Папы. Мы бредем по миру и проповедуем Евангелие, стараемся сохранить ясность ума и пламенное благочестие. Готовы жизнью своею пожертвовать Христа ради. Мы видим, что вся пакость исходит от дьявольского толкования Священного Писания, подбрасываемого властвующим особам, чтобы они беспардонно вмешивались в дела Церкви и Ордена.
МАВР. Мне помнится, сеньор Генерал, одно время ересью признавали и любые попытки-разговоры о бедности Христа. Признавали до тех пор, пока верховный понтифик не назвал святым и похвальным делом отказ от права собственности, чего придерживался и Иисус, показывая всем пример совершеннейшего благодеяния. Тем не менее, апостолы и после казни Христа продолжали владеть земельными поместьями в Иудеи. Ратуя за бедность, сами же кардиналы и Папа Римский лишаться собственности не торопились и избегали такого возможного решения, как лепры или чумы.
ГЕНЕРАЛ. Совсем не так, хоть вам и кажется, что именно так. Иисус Христос и апостолы имели возможность раздавать блага бедным, тратить деньги на нужды их новой Церкви. В то же самое время они служили образцом исповедного совершенства в пренебрежении к любой мирской собственности. По сути, обет жизни без собственности не означает отказа от естественно необходимых человеку вещей. Братья мои только пользуются этим необходимым, но не владеют и не распоряжаются как собственностью. Иисус Христос же, по праву естественному и подтвержденному Священным Писанием, будучи Сыном Господа, унаследовал от Отца все, что есть на земле.
МАВР. При ещё живом-то Отце? Неужели Бог уже умер?
ГЕНЕРАЛ. Дерзите! Неужели Бога не боитесь?
МАВР. Признаться как на духу, побаиваюсь. Но вы правы, не стоит мне распространяться на скользкие темы. Опровергать ваши аргументы, Ваше Святейшество, дело для меня неподъемное. Я только хочу сообщить вам в доверительном порядке, что русским старцам-духовникам тоже ведомы тайны человеческой природы, её высочайшие взлеты и самые низкие падения. Святой Старец берет душу и волю себе подобного создания в свое полное, абсолютное послушание. Это не совсем обычное послушание, что практикуют в наших монастырях. Тут признается вечная исповедь всех подвизающихся Старцу и неразрывная духовная связь между связавшим и связанным. Другими словами, достигается нравственное перерождение человека посредством благого, пронизывающего насквозь слияния евангельских добродетелей и сладостных таинств христианских. Старец открывает в каждом верующем богоподобное, вечное, христолюбивое и высвечивает в нем нечто, способное заставить того распять самого себя на Кресте Христовом или взять свой крест и следовать за Спасителем повсюду, куда Он укажет.
ГЕНЕРАЛ. Красиво ж вы поете, православцы! Только не пытайтесь совращать меня в свою пакостную византийскую схизму. Не получится!
МАВР. Разрази меня гром, Ваше Святейшество! Я прекрасно знаю, что вы принадлежите к железной когорте несгибаемых.
ГЕНЕРАЛ. Потому и слушайте меня внимательно, как я вас слушаю. Расширяя границы Царства Христова на земле, мы воздействуем на душу грешников добродетелью, которая подсказывает им советоваться с нами, чтобы совместными усилиями придти к наилучшему решению. Мои люди не проповедуют, строго говоря, а ведут дружескую беседу о духовном в домах отдельных лиц, куда нас приглашают. Иногда говорим о достоинствах и восхваляем их, иногда о пороках для их осуждения. Сам же я придерживаюсь монашеской аскезы и одновременно связан посредством переписки с сотнями и даже тысячами моих братьев по всему миру, не говоря уже о множестве светских лиц в различных странах.
МАВР. Я слышал, вы избегаете душевной привязанности к кому-либо из них, искренности и дружбы, умеете сдерживать гнев и ненависть, но крайне подозрительны.
ГЕНЕРАЛ. Черто. Иногда все же мне приходится говорить человеку весьма неприятные для него вещи. Стараюсь делать это в спокойном, доброжелательном тоне при любых условиях. Что до моей подозрительности, святое дело Ордена от неё не страдает. Согласитесь, все мы дети или внуки распутных предков.
МАВР. Безусловно, у меня нет даже тени сомнения.
ГЕНЕРАЛ. А теперь давайте я вас спрошу, читали ли вы мои "Духовные упражнения"? И если да, то как вы их понимаете?
МАВР. Мне не хотелось сводить их к рассуждению о методах излечения грешных душ посредством аскетизма и успокоения совести. Я думаю, "Духовные упражнения" сообразуются со всемогуществом таких рассуждений, но только лишь в драматической форме.
ГЕНЕРАЛ. Не можете ли вы пояснее выразить свой тезис, дон Маурисио?
МАВР. На мой взгляд, в ваших наставлениях таится недоверие к рассудку. Острые углы рассуждений вы пытаетесь сгладить драматической напряженностью чувств увещевания. Однако любая драматическая экспозиция может оказаться далекой от непосредственного духовного переживания и не приносить душе человека полного удовлетворения. При чтении вашей книги, кроме того, я словно вязнул в сыпучих песках схоластической казуистики. Мне кажется, неожиданность новизны в нашем земном мире, его грандиозность могут привести и приводят к возбуждению мысли, который переходит в экстаз восхищения, когда при этом духовные переживания граничат с исступлением, почти с сумасшествием. Экстаз подобного рода ведь известен не только народам, воспитывавшимся на Евангелии. Не знаю, насколько я четко выразил свое мнение, но это то, что мне сейчас приходит в голову по поводу вашего вопроса.
ГЕНЕРАЛ. Многое в вашем экспозе мне представляется путанным. Чувствую, не верите вы в безгрешность господа, отсюда и все ваши блудливые мысли.
МАВР. Скорее всего оттого, что слишком уж много допускается небесами жертвоприношений существами никому не причинившими вреда или не успевшими причинить. И оттого что позволяется извращать до неузнаваемости моральные и нравственные ценности христианства. А что получается в результате? Человек вызывает истинный ужас тем, что даже свою веру в Бога часто строит на корыстном расчете. Расчет же таков: если Он есть, то поклонение Ему зачтется в день Страшного Суда, а если нет, то и поклонение не повредит на всякий случай. Как это все Господь сносит? Ради чего? Мне не понятно.
