Владимир Безымянный - Русское видео
Парень выложил три тонких пачки долларов на легкий плетеный столик (и здесь эта мебель!).
— Ну, может быть, я вам оставлю? Пересчитайте, пожалуйста.
Илья пошелестел банкнотами. В каждой пачке по сто пятидесятидолларовых бумажек.
— Но я не знаю… Тебе что, расписку дать?
— Какую расписку! Не в Союзе живем. Кто такой Нельсон и у нас в киббуце знают. Считай, за полцены отдаем. Сколько тут долларов, столько шекелей мне причитается. Где еще такое видано? Доллар — шекель! Да разве против Нельсона попрешь! И доллары эти, видать, в «отмывке» нуждаются. Потому и не через банк. Шутка ли, по курсу — тридцать одна тысяча шекелей! Все равно — ехать надо. Передайте — был, привозил. Сумма вам известна. Пусть на себя обижаются.
Илья моментально сообразил, как себя вести. В ушах еще звучали слова Нельсона: «Что же ты за еврей, если разобраться не можешь?». Портфель лежал в ящике стола, и щелкнув замком, он отсчитал парню сумму в шекелях. Парень не казался слишком осчастливленным. Дотошно сосчитал, спрятал в сумку, и, провожаемый Ильей, довольным своей находчивостью, вышел.
Секунду помедлили на ступеньках, поглядывая в оба конца улицы, но «ягуар» Фишбейна не появлялся. Тиснув руку Илье, киббуцник помахал на прощанье и неторопливо отчалил на своем разбитом чуде японского автомобилестроения.
Проводив его взглядом, Илья ощутил желание вернуться к долларам. Сумма приличная, хотелось иметь ее поближе. В голове роились фантастические мысли: «А ну как этот селянин разобьется по дороге? Или Гришка… В любом случае его капитал почти удвоится. Тогда и без всяких кредитов можно лавку откупить. Пятнадцать тысяч долларов! Или Гришке поплакаться? Может, займет по старой дружбе? Говорил же — нет наличных, теперь-то — вот они!»
Взявшись за дверную ручку, уже погружаясь в мягкий матовый свет холла, Илья услышал вдали знакомую трель. Итальянский сигнал Гришкиного «ягуара» доносился с дальнего конца улицы, стремительно нарастая. Илья сделал было движение навстречу, но сдержался и перешагнул-таки порог. Доллары молчаливо манили.
С бьющимся сердцем почти вбежал в гостиную… Нет, боялся понапрасну. Вот они, голубчики! Все три пачки. Распушил, прошелся пальцами по каждой. Нет, не «кукла». Доллар — он и есть доллар!
За этим занятием его и застал Фишбейн. Прятать деньги Илья не стал, понимая, что это не имеет смысла. Удивление Гриши, когда Илья поведал о визите, было сравнимо по масштабам разве что с весельем толстяка-мебелеторговца и еще одного, незнакомого Илье, парня, который, как выяснилось, и должен был явиться, но запоздал. Его-то Гриша и встретил по пути к Нельсону. Доллары оказались грубой подделкой…
Подоплека аферы открылась Илье почти сразу, Гришка мог бы и не упоминать, как бы мимоходом, о детских обидах. Теперь мордой в дерьмо макнули Илью. Квартиру пришлось сменить. А потом, отбросив предрассудки, пойти работать на стройку вместе с арабами. Единственным утешением оставалась бутылка «Кеглевича».
Речь шла уже не о процветании — только бы выжить, выкарабкаться. Камни великого города жгли подошвы. Гриша, не говоря уже о Нельсоне, до объяснений не снизошел. Они были формально правы — как по своим законам, так и юридически. От неизвестного фальшивомонетчика из киббуца решительно отмежевались. Мало ли кому понадобилось сплавить скверные фальшивки? Посоветовали Илье попросту их выбросить, а еще лучше — сжечь. Не дай бог, попадутся на глаза полиции.
Не искушая судьбу, Илья так и поступил. Работы было много, и работа была тяжелая. И нельзя сказать, чтобы хорошо оплачивалась. Свое решение подработать на панели Елена не скрывала. Этот вопрос вообще не обсуждался. С ее внешностью она и при солидной конкуренции профессионалок пользовалась популярностью. Наконец, настал день, когда Илья мог, в общем-то, бросить уродоваться на стройке. Возможность эту дал заработок жены. Понемногу стал забываться и подлый удар Фишбейна. Мебельный магазин остался за «передумавшим» его продавать прежним владельцем, а Гриша исчез из поля зрения.
До сфер, где вращался Нельсон, Заславским и вовсе было не дотянуться. Тем паче с малопочтенной профессией Елены. Налог с проституток мафиози взимать не отказывались, иногда и снисходительно пользовались их услугами, но в свой круг не допускали. Дурной тон.
Тем не менее, стройку Илья не бросал, обеспечивая некий приварок к основному доходу. Елена была в состоянии прокормить не только его. Поощряла и понравившихся клиентов. А главное, делилась с кем положено. Правильно поняла здешнюю жизнь.
Деньги от мелких сборщиков дани перетекали к Фишбейну, там аккуратно фиксировались и уходили к Нельсону. Судя по дружелюбным улыбкам рэкетиров всех уровней, работой Елены были весьма довольны. Вряд ли она придерживалась того же мнения. Жизнерадостности у молодой женщины поубавилось. К «Кеглевичу» все чаще прибегала и она, особенно если клиент попадался уж очень гнусный. Помогало. А когда дважды пришлось бесплатно обслужить Фишбейна, оба раза напивалась вдребезги. Тошнило не от спиртного — от отвращения. Потный слабый, с сырым земляным запахом…
Илья молчал и маялся. Не мог заставить себя не думать о смрадном коротышке.
И вдруг — поворот. Перестал злиться на мебельного торговца. Круглый, румяный жизнерадостный Бельфер, оставивший мечты о переселении, встречал Илью на пороге своей лавки, не выражая особого удовольствия. Но когда Заславский покупал-таки у него какие-то мелочи, снисходительно делал скидку. Илья не оскорблялся, напротив, почти навязываясь, звал в гости. В конце концов Бельфер явился. Угощение оказалось выше всяких похвал, прием — теплее не бывает. В ответ пожилой холостяк пригласил чету в ресторанчик.
С трудом завязавшееся знакомство парадоксальным образом перерастало в дружбу. Об известной неприятности старались не вспоминать, ее как бы не было. Не только ностальгия грызла обосновавшихся на земле обетованной, но и простая человеческая тоска по близкой душе
Остыл и к ненавистному поначалу Фишбейну. Понимал, что Гриша не в одиночку под него копал, хотя и немалую роль сыграли давние обиды. Хищникам, пусть и мелким, все равно не стать вегетарианцами.
Пришлось и поклониться Грише. И не раз. Сделать вид, что и впрямь поверил, что столкнулся со случайным проходимцем, не имеющим отношения к Фишбейну. В конце концов смирением добился приглашения к самому Нельсону. Точнее, благосклонного согласия дать аудиенцию.
Отправились в сумерках. Хорош был Иерусалим еврейской Субботой, в окнах у дороги уютно теплились огоньки свечей. Ехали мимо успокаивающей торжественности олив Гефсиманского сада, мимо прославленной церкви. Проплыли, остались позади и прямые кресты католических соборов. Тихо мерцало золото купола мусульманской мечети. Но перед важной встречей было не до красот храмов всех религий.
Однако их ждал сюрприз. Атлет, отворивший двери дома Нельсона, коротко бросил: «Велено пропустить одного».
Елена осталась в машине.
Нельсон принял Илью небрежно, снисходительно выказывая внимание. Слушал рассеянно. Однако, чем дальше говорил Илья, тем больше заинтересовывался.
— Вам одному говорю, Яков Моисеевич, — и только из глубокого уважения. Выпал случай немного посодействовать вашему делу, надеюсь, и обо мне не забудете. Есть один человек из Союза, а у него — поразительные вещи. Антики. Свояк его — таможенник. Контейнер: черненое серебро — восемнадцатый век, живопись, между полотнами — старые марки. Из тех, что в Австрии да во Франции культурные филателисты с руками оторвут. Значатся в каталогах Ивера и Пумштейна. Деньги можно взять хорошие. Я решил, что вас это заинтересует.
— Что там конкретно, ты знаешь? Мараться за копейки не стану.
— Вы позволите, я позвоню? Он ждет в отеле «Шератон». Не мог же я вести чужого к вам. Я даже адреса не назвал.
— Да меня здесь каждая собака знает и боится. Чего прятаться? Звони — пусть едет. И марки свои, или что там у него, везет.
Заславский сыграл короткую прелюдию на кнопках телефона. Трубку подняли с первого гудка. Вне сомнения, ждали. Заславский, услыша голос абонента, свел вместе большой и указательный пальцы левой руки и сладостно прищурился, вытянув трубочкой губы.
— Да, я. Все сговорено. Как и уславливались. Можешь выходить. Давай, быстрее! Дуй по улице, пока мою машину не увидишь. Нет, все спокойно. Люди тихие.
И, уже повесив трубку, сказал Нельсону:
— Вряд ли он товар с собой потащит — осторожный. Разве что фотографии, описания. Марки — по каталогу Всего боится, аж усы дыбом встают. Предупреждал меня: замечу хоть что-нибудь подозрительное — резко уйду. Вообще уйду, концов не сыщешь. Сейчас стало выгоднее «кидать», чем торговать.
— Ну, если и «кинем» — у тебя голова не заболит. Не дрейфь — твое обломится. Навел — получи. И нечего из себя сироту корчить. Ну, развели тебя. Так кого из нас не разводили?..
