Валерий Воскобойников - Опасайтесь бешеного пса
— А вдруг они до него доберутся?
— Это нелегко. Он понимает, насколько серьезная опасность ему грозит, и, я уверен, принимает все необходимые меры предосторожности. На Барханова я очень надеюсь.
— С чего ты решил, что он легко выдаст своих? — спросила Штопка.
— Во-первых, не своих. Он на них зарабатывал, но они ему не свои. И знать он ничего лишнего не хотел, видимо, случайно вышло. Ему самому выгодно обо всем рассказать. Как только информация станет достоянием многих, он никому будет не нужен. И сможет спокойно жить себе на Ямайке или в Чили.
— Так далеко?
— Я бы на его месте держался подальше.
— Слушай, неужто это такие высокие структуры?
— Возможно, но не обязательно. Ирландская республиканская армия — разве высокие структуры? А скрыться от них очень трудно, если ты приговорен. Наверное, тут все же заинтересованы птицы высокого полета… — Дмитрий вспомнил рассказ Олега о машинах, виденных им у собачьего питомника под Усть-Нарвой. — Так что Барханову есть резон напрячь память и сообразить, что к чему.
— Не хотела бы я быть на его месте, — поежилась Штопка.
— Ему нужны были хорошие деньги, а что в нашей стране может заработать хирург, даже высочайшего класса? Тысячу рублей? А он зарабатывал тысячи долларов. Ни с того ни с сего никто не станет тратить на тебя сразу трех хорошо обученных дорогих собак.
— Ужас, — сказала Штопка и снова погладила Чака по голове. — Но все-таки вы бы присмотрели за этим Тимуром. Ты все правильно объяснил, что никто не станет на него покушаться, потому что он никому не нужен. Панику уже устроили, и теперь он может быть спокоен. Но все-таки он может быть в опасности.
Дмитрий и сам так считал, но понимал, что ни милиция, ни ФСБ не станут выделять людей для охраны Семицветова. Он вспомнил, каким видел Тимура в последний раз, когда он был похож на белый кокон с головой человека. Ну надо же — только из больницы — и снова на рожон. Неудивительно, что на них покушаются. Заразная эта штука, политика. Вот и Новосельская жила бы себе, занималась своей археологией, искала бы новые берестяные грамоты, так нет же, в политику нужно. С другой стороны, что же, одним только Савченко становиться политиками? Тоже не вариант…
— Сидел бы этот Тимур и не высовывался, — сказал он вслух.
— А я его понимаю, — Штопка тряхнула рыжими волосами. — Ему обидно, понимаешь, что вот так взяли и убили человека, и теперь от демократов нет вообще ни одного кандидата. И он решил, раз ее нет, ее должен кто-то заменить, сейчас же.
— А ты требуешь, чтобы мы его охраняли?
— Если вы патриоты в хорошем смысле этого слова — да. Если вы действительно хотите, чтобы у нас был достойный губернатор — конечно.
— Хорошо бы тебя услышал Зотов, — засмеялся Самарин. — Я, кажется, знаю, с кем нужно поговорить. Утром позвоню, обещаю.
Глава 51. Внезапное сообщение
Самарин помнил о звонке Дубинину, но прямо с утра обнаружил в своем кабинете Ивана Платоновича Треуглова, жаждавшего отчитаться о проделанной работе. Он методично обошел все квартиры в доме на Карповке и побеседовал с каждым из жильцов. И вот теперь перед ним лежал пухлый отчет, на печатание которого ушло еще дня три, если не меньше.
— Большое спасибо, Иван Платонович, — сказал Самарин, глядя на грандиозную папку. — Ознакомлюсь обязательно. Ну, а в двух словах? Что вытанцовывается?
— В двух словах непросто, — обстоятельно начал Треуглов, и Самарин внутренне застонал. Первый час уйдет на объяснение того, почему нельзя уложиться в час.
— Лай собаки и крики слышали многие, и описывают их сходно, — продолжал Иван Платонович, — но подошли к окну далеко не все. Видите ли, двор имеет неправильную форму, и справа, если смотреть от входа во двор, имеет выступ. Вот здесь на странице третьей у меня приведен чертеж. Те, у кого окна выходят на…
Самарин отключился. Делать было нечего. Единственным спасением от Треуглова могло быть только новое задание. Такое же кропотливое и не требующее больших затрат ума. «Что бы ему такое поручить? — размышлял Самарин. — Изучить деловые бумаги Савченко — слишком ответственно, лучше пускай Катя продолжает. Тогда… Может, кандидаты? Пусть выяснит биографии, подробности, что сможет…» В действительности Треуглов был хорош только в одном: когда речь шла о простой оперативной работе среди людей своего возраста. Он умел разговаривать с мужиками за сорок, делился житейскими невзгодами, которые у него были такими же точно, как и у них. Но в данном деле это пока не находило должного применения.
Самарин посмотрел на Треуглова. Тот продолжал неспешно и обстоятельно излагать:
— Вот, значит, какая картина получается, Дмитрий Евгеньевич. Новосельская упала в нескольких шагах от двери. Почему? Потому что побежала назад. Она громко крикнула. Это все слышали, во всех квартирах, даже те, у кого окна выходят в ту часть, за выступом. Эхо, понимаете, отражение звука о стены, все-таки двор-колодец. И, представьте, ни одна собака…
— Собака-то как раз была там.
— Я образно выражаюсь, в переносном смысле, — серьезно ответил Треуглов, не понявший иронии, — ни один из жильцов не подумал даже спуститься вниз и оказать помощь.
— Они бы не успели.
— Неважно, успели бы или нет, но они и не подумали. До чего наш народ довели, — констатировал Иван Платонович.
Дмитрий с тоской посмотрел на часы: Треуглов просидел уже сорок минут и просидит еще столько же, если его не остановить. А ведь нужно звонить Дубинине.
— Иван Платонович, — прервал старого опера Самарин, — я вас понял.
— Это еще не все, — запротестовал Треуглов. — Самое главное…
— У вас это написано в отчете? — спросил Самарин.
— Конечно. Все свои соображения я высказал в конце.
— Вот и отлично. Давайте сюда отчет. Я прочту сегодня же, а сейчас мне нужно сделать несколько очень важных звонков. И вот еще что, Иван Платонович. Поскольку Новосельская была кандидатом в губернаторы, я думаю, имеет смысл проверить биографии всех остальных кандидатов. Точно ли они указали факты биографий, может быть, скрыли судимость, да мало ли что. Вот такое вам задание.
Треуглов продолжал что-то бормотать себе под нос, когда зазвонил телефон. Дмитрий снял трубку, звонки прервались. Через минуту раздались новые звонки. Это был Дубинин.
— Осаф Александрович?
— Вы? — заревел на том конце провода сотрудник «Добрыни». — Где вас черти носят? Немедленно сюда.
Голос его был до того странным, что Дмитрий понял, случилось что-то очень и очень серьезное.
— Немедленно к нам. По телефону не могу, — только и сказал Дубинин.
Самарин сорвался с места и побежал к двери, стараясь опередить медленно шествовавшего к ней же Ивана Платоновича.
— Вас к себе Вячеслав Петрович! — крикнула ему вдогонку секретарша Зотова Тамара, но Дмитрий уже несся по улице.
Он примчался в «Добрыню», и его сразу пропустили в кабинет к Куделину, где уже сидели Эмилия Викторовна Баркова и сам руководитель агентства Андрей Кириллович, которого Дмитрий прежде видел лишь мельком.
— Новости неважные, — сказал Дубинин, опуская приветствия. — Они добрались до Барханова.
Дмитрию понадобилось несколько секунд, чтобы переварить эту новость.
— Как вы узнали? — наконец спросил он.
— От него самого, — ответил Дубинин.
— То есть? — не понял Дмитрий.
— Он оставил сообщение, записанное на наш автоответчик, — разъяснила Эмилия Викторовна. — Сейчас вы его услышите.
Пока она включала магнитофон, Осаф Александрович сказал:
— В Петербурге было пять часов утра. Разумеется, никого не было, он это знал.
Баркова нажала на клавишу, и в динамиках Самарин услышал знакомый голос Барханова. Хирург говорил быстрее обычного и казался очень взволнованным.
— Я узнал его. Я каждый день просматриваю русские сайты в Интернете и вдруг увидел лицо, которое я безусловно знаю, причем совершенно в ином качестве. Вот при каких обстоятельствах я его увидел. Это было три года назад, если точно, то три года два месяца. Я тогда только начинал, и квартиры этой, не говоря уже о медицинском кабинете, у меня не было. Я принимал в больнице. И вот тогда мне позвонили очень серьезные люди и попросили, чтобы я сделал аборт какой-то женщине на большом сроке. Я им ответил, что криминальными абортами не занимаюсь, что это не моя специализация. Зашить рану в нерабочее время — пожалуйста, вынуть пулю — согласен, но не это. Они сказали, что предлагают мне подумать, но я ответил весьма резко, что это совершенно не в моих правилах, и пусть обращаются, куда хотят.
Глава 52. Криминальный аборт
Валентин повесил трубку и пошел мыть руки, внезапно ощутив необходимость помыть их, причем с мылом, будто только что коснулся чего-то невероятно грязного.
