Наталья Борохова - Адвокат по сердечным делам
Ход ее невеселых размышлений был прерван неясным шорохом, донесшимся до нее откуда-то снизу. Это на мгновение отвлекло Женю, заставив ее подумать о том, что в дом забрались грабители. Это было бы уже слишком! Евгения вскочила на ноги и, опершись на перила, свесила голову вниз. В гостиной было пусто и тихо. Мерно тикали напольные часы, приближая часовую стрелку к цифре «три» – самое подходящее время для ночных вылазок непрошеных гостей. Евгения не успела пожалеть, что у нее в руках нет пистолета, как вдруг входная дверь бесшумно отворилась, пропуская вперед мужчину в носках и с букетом роз наперевес. Он двигался быстро и порывисто, как большой сильный зверь. Поворот головы в сторону, и Евгения узнала в нем… собственного мужа! Ему не потребовалось много времени, чтобы увидеть ее на ступенях лестницы. Никогда в жизни они не удивлялись так, как сейчас.
Прошли, казалось, столетия. Наконец Александр, криво улыбнувшись, сказал ей:
– Добрый вечер!
Самообладание вернулось к Евгении.
– Ты разве… не там? – Она неопределенно махнула рукой в сторону.
– Не там, потому что я здесь, – ответил он, стараясь изобразить, что ему все нипочем и он просто очень рад ее видеть.
– А кто же тогда там? – спросила она, указывая пальцем в небо.
Загадочное поведение жены стало действовать ему на нервы.
– О чем ты, ради всего святого, толкуешь?!
Евгения не ответила, она просто развернулась и быстрым шагом кинулась наверх. Александр ничего не понимал, кроме одного: с женой происходят странные вещи и оставлять ее одну в этот момент опасно. Он едва не схватил ее в охапку, сообразив, наконец, что она направляется к двери гостевой комнаты. Туда, где спокойным сном спит Машенька. Должно быть, внезапное появление супруга разбудило в ней кровожадные инстинкты, и она решила закатить девушке сцену ревности. Безумные люди становятся сильнее. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Евгения легко перехватила инициативу и распахнула дверь быстрее, чем он успел что-нибудь предпринять.
– Что ты делаешь, Евгения? Опомнись! – крикнул он, но под потолком вспыхнул свет, и голос его упал до шепота.
На кровати, путаясь в скомканных простынях, прижались друг к другу две человеческие фигуры: Машенька и… Иван!
Немая сцена затянулась до неприличия. Актеры, должно быть, забыли текст, а сейчас смотрели друг на друга в немом изумлении, не представляя, как такое могло произойти? Но их не тревожили ни свистом, ни аплодисментами. Их было четверо в небольшой комнате с окнами в сад, и они должны были разобраться во всем сами.
– Иван, что здесь происходит?! – гаркнул Александр, словно он был маленьким мальчиком и не знал, что означают два обнаженных тела в одной постели.
– Александр Юрьевич, я вам сейчас все объясню, – молвила Машенька, прижимая простыню к груди. – Это совсем не то, о чем вы подумали…
– Молчи, – приказал ей глава семейства. – Иван, я жду объяснений!
Ивану, должно быть, сейчас было очень неловко. Он вцепился в ту же простыню, что и Машенька, его волосатые ноги растопырились из-под нее в разные стороны. Он явно чувствовал себя как маленький мальчик, которого родители застали за чем-то неприличным.
– Я люблю ее, – сказал он глухо, боясь, что они поднимут его на смех.
– И долго продолжается… эта твоя любовь?
– Почти два месяца.
У Александра дернулась щека.
– Ну, что же… круто, сынок. – Он повернулся к Евгении: – Я, кстати, забыл, эти цветы – тебе, – он передал жене безжизненные розы, чьи шипы исцарапали ему руки.
Машенька повела плечом:
– Должно быть, мне лучше уйти?
В этот раз ни у кого не возникло возражений…
Глава 22
Дубровская держала тоненькую голубую папку. Ее взгляд выражал беспокойство, когда она протягивала Евгении несколько листов печатного текста.
– Вы можете объяснить, что все это значит? – спросила она. – Боюсь, что я перестаю что-либо понимать!
Впрочем, смысл цветистого послания, которое ей вручили сегодня утром, был прост и укладывался всего в одном числительном, для верности выделенном в тексте жирным шрифтом.
– Что же тут непонятного? – тоскливо заметила Швец, без сил опускаясь в кресло. – Машенька хочет получить от меня миллион рублей.
– Я умею считать ноли, – с обидой заметила Дубровская. – Я просто не понимаю, что у вас произошло. Откуда этот разворот на сто восемьдесят градусов? Ведь еще вчера вы были едва ли не лучшими подругами и Лебедева готова была закончить дело миром даже без материального вознаграждения.
– Значит, эти времена прошли. Наша милая жертва решила, что отобрать моего мужа ей вряд ли удастся, и она вспомнила о том, что из дела можно извлечь практическую пользу.
Как ни странно, Евгения сейчас чувствовала колоссальное облегчение. Девчонка убралась из их дома, захватив все, что было для нее куплено Александром, и прихватив ко всему прочему еще и вещи Евгении, предоставленные ей в пользование. Видимо, поняв, что восстановить прежние отношения с главой семейства ей будет невозможно, она мигом сбросила с себя шкуру бедной овечки, и супруги Швец смогли лицезреть ее во всей красе.
– Вы заслуживаете друг друга! Мистер и миссис Совершенство! – кричала она, швыряя вещи из своего шкафа на пол. – Оставайтесь вместе, но не рассчитывайте на то, что я так легко отступлюсь. Вы считаете, что можно так просто лишить кого-то здоровья – да что уж там! – едва ли не жизни, а потом просто извиниться и забыть об этом?! Дать в утешение обноски, заставить пахать на вас день и ночь: готовить, стирать, воспитывать вашу чертову дочь! Да вы, как я вижу, любители халявы, господа? Ну, ничего, это у вас так просто не пройдет! Вы еще запомните меня! Вы у меня попляшете!
– Если тебе было у нас так плохо, почему же ты не ушла? – спросил Александр, ошеломленный неожиданным натиском любовницы. – Почему же ты оставалась здесь? Готовила, стирала… Зачем ты играла с нашей дочерью? Ведь я думал, что тебе нравится Василиса…
– Неужели ты так наивен, Алекс? По-твоему, я два месяца ползала с тобой по ковру только потому, что люблю лото? – с насмешкой, будто это ее сильно забавляло, спросила Мария. – Я делала ставку на тебя, рассчитывая, что ты можешь составить счастье для такой бедной девушки, как я! Но я ошибалась, думая, что ты важная птица. Ты был не слишком щедр, мой дорогой, к тому же все время метался между мной и своей женой, не решаясь на настоящий мужской поступок!
– Признаю, что я вел себя как законченный кретин и вполне заслуживаю того, что сейчас происходит, – проговорил Александр. – Ты сможешь сама убраться отсюда как можно быстрее? Или ты ждешь, чтобы я спустил тебя вниз, пиная коленом под твой прелестный зад?
Взгляд его был полон презрения, а голос звучал саркастически. Теперь он понял, с кем имел дело.
– Представление закончено, Александр Швец, – шипела Машенька, с трудом перемещая тяжелую сумку к выходу. – И не рассчитывай, кстати, на то, что удовольствие ты получал бесплатно. Я найду способ призвать тебя к ответу!
– Не сомневаюсь, дорогая…
Раньше он не представлял, какое короткое расстояние существует между любовью и ненавистью. Трудно вообразить, что его можно пройти всего за несколько часов. Он летел к Машеньке на крыльях любви, чувствуя себя молодым и пьяным. А вот теперь, после того как чудовищное открытие, подобно тяжкому молоту, легло ему на душу, он ощущал усталость и пустоту, понимая, что от этого чувства ему будет не так-то легко избавиться.
Когда за Машенькой захлопнулась дверь, Александр прислонился к косяку, чувствуя слабость в коленях. Он сел бы на пол, зарылся бы лицом в ладони, но рядом стояла жена. Он посмотрел на нее, готовый увидеть в ее глазах презрение или даже ненависть. После случившегося Евгения имела на это полное право. Но в ее взгляде были лишь горечь и сожаление.
– Я не знаю, что сказать, – проговорил он и, опустив плечи, пошел по лестнице наверх…
И вот уже на следующее утро в офис Дубровской была доставлена бумага с претензиями, изложенными на трех печатных листах. Доставил сие послание адвокат, имевший репутацию специалиста, которому любая грязь нипочем. Он сообщил Елизавете суть требований гражданки Лебедевой, обильно пересыпая свою речь такими выражениями, как «особый цинизм», «унижение человеческого достоинства», «использование тяжелой жизненной ситуации в своих целях». Он говорил что-то о сексуальных домогательствах со стороны Александра, о которых они тоже намерены заявить в органы. О том, какой вред репутации супругов будет причинен. О неизбежном скандале в прессе. О возможных увольнениях и конце всяческих карьерных амбиций господ Швец. Подводя итог, адвокат скромно заявил, что они – вовсе не монстры и готовы простить супругов Швец, выслушав их извинения и получив в качестве компенсации морального вреда один миллион рублей. Не так уж много, если учесть все вышеперечисленное.
