Лариса Соболева - Гробница вервольфа
В каминном зале никого не было, Суров попросил лакея позвать всех, кто живет в доме, включая прислугу. Вскоре господа расселись по диванам и креслам, слуги стали у стен.
– Вы не торопились приехать к нам, – уколол пристава фон Левенвольде. – Эдак нас всех тут могли поубивать.
– Напротив, ваша милость, я стремился к вам, – сладко, обнажив длинные зубы, улыбнулся Ардальон.
– Ночью на меня напали… – начал было баронет.
– Я в курсе, уже осмотрел место нападения, – неучтиво перебил пристав, рассердив фон Левенвольде, который скрипнул зубами. – Итак, господа, должен вас уведомить: убийца найден.
– Как?! Что вы говорите?! Неужели?! Кто? Вы его арестовали? – загалдели обитатели усадьбы.
Ардальон величественно, точь-в-точь Цезарь в сенате, поднял руку, призывая к тишине. Господа не сразу умолкли, впрочем, понятно, почему. Новость оказалась неожиданной, с нею должно прийти окончание тревог, ужаса и отчаяния. Насладившись произведенным впечатлением и так же сладко улыбаясь, пристав вдохновенно повел речь:
– Я понимаю, господа, вы пребываете в недоумении, как же нам удалось найти убийцу. Всякий дерзкий преступник, имеющий идею и успех в своем черном деле, недооценивает нас, полицейских. Коль удается вычислить саму идею…
– О какой идее вы говорите? – спросил де ла Гра.
– Это цель, господа, преследуемая преступником, – ответил пристав. – Ради чего он затеял все убийства?
– О боже! – закатил глаза к потолку фон Бэр. – А ради чего убивают? Ради наживы, уважаемый.
– Итак, господа, – повторил пристав, пропустив реплику барона мимо ушей, – при наличии улик-с и логической мысли преступник выступает из тени.
Суров чуть наклонился к Марго и шепнул скептически:
– Да он оратор, ей-богу!
– Говорите ясней, – нетерпеливо бросил фон Левенвольде.
– Ясней? Что ж, господа, с удовольствием. Семнадцать лет назад в нашей округе случилось подобное: загадочные убийства, в ходе которых преступник загрызал жертвы. Глупый люд твердил об оборотне, как и в теперешнем случае, однако убийства прекратились. Нынешний преступник надумал повторить историю-с. Он начал убивать на полнолуние, выть по-волчьи…
– Позвольте, а выть-то ему зачем? – поднял плечи барон.
– Пугал народ и предупреждал о новой жертве. Далее. В городе появляется блаженная, которая прямо намекает, будто убивают ее светлость и ее дочь.
– Мы? – задрожала Шарлотта.
Уваров взял ее за руку.
– Да-с, мадемуазель, вы, – подтвердил Ардальон. – Цель преступника – уничтожить ее светлость с дочерью, но… чужими руками-с. По его плану возмущенный народ, вооружившись вилами и косами, должен был прийти в усадьбу и убить женщин.
– Простите, зачем? – осведомился барон.
– Минуточку! – поднял указательный палец пристав. – Однажды убийца в поисках новой жертвы увидел, как по лесу ехали ее сиятельство графиня и господин подполковник. Он привычно завыл по-волчьи, а подполковник, думая, что их преследует волк, выстрелил в него и попал. Раздался человеческий стон, а не волчий. Так выяснилось, что искусно изображает волка человек. Преступник явился к лучшему доктору, чтобы тот вынул пулю. Он был слаб, остался там до утра, затем ушел, не поблагодарив. А пришел к мещанке, которая по его просьбе и за весьма щедрое вознаграждение исполняла роль оракула. У нее он и отлежался. Придя в себя после ранения, он понял, что создаваемый им образ оборотня может рухнуть из-за пули, да и доктор мог узнать его. Он нашел единственный выход – убить доктора и забрать пулю. Это была его первая неудача, первая улика и первая жертва, которая могла стать свидетелем. Убил он доктора тем же способом, что и крестьян, то есть двузубцем, тем самым обратил неудачу в выгоду. Что должен подумать непросвещенный люд? Оборотень пробрался в город. Однако убийца не нашел пули, она была отдана доктором подполковнику. Вот та пуля, господа.
Ардальон раскрыл кулак. Марго следила за поведением убийцы, он, как и все, вытянул шею, разглядывая пулю. Но ошибки быть не могло, оставалось позавидовать его самообладанию. Тем временем пристав продолжил:
– В сущности, доктор не помешал планам убийцы, а вот его сиятельство граф Уваров помешал серьезнейшим образом, попросив руки мадемуазель Шарлотты. Господа, был семейный совет на сию тему?
Мужчины молчали, ответила Шарлотта:
– Был.
– Каково же было решение ее светлости?
– Разве это важно? – спросил де ла Гра.
– Разумеется, – самодовольно кивнул пристав.
– Моя мать просила всех придумать благовидный предлог для отказа, – сказала Шарлотта.
Вдруг пристав отчаянно замигал веками – что-то не клеилось в его логической цепочке. Выручила Марго:
– А потом, позже, она не намеревалась все же отдать вас за Мишеля?
– Нет. Я заявила ей, что люблю Михаила Аристарховича и…
– Намерены осчастливить графа! – обрадовался пристав. – Вот в чем была опасность для того человека, убийцы, господа! В мадемуазель! На что способны влюбленные? Решительно на любой отчаянный поступок. Она ведь могла сбежать с графом, что в планы убийцы не входило-с. Мадемуазель и герцогиня должны были стать преступницами в глазах людей, он не мог допустить, чтобы одна из них покинула усадьбу.
– Позвольте! – перебил де ла Гра, заерзав. – Вы хотите сказать, что убийца… здесь? В доме?
– Именно так! – торжествующе воскликнул пристав. Затем продолжил: – И что делать преступнику? Только убрать с дороги его сиятельство графа Уварова, но с выгодой для себя. Он стал караулить графа. Спустя несколько дней его сиятельство ехал за ответом к герцогине, и на него было совершено покушение. Графа спас конь, не подпустив к нему убийцу, а чуть позже подоспели ее сиятельство графиня и подполковник. Это уже был серьезный провал, именно он и натолкнул на мысль, что убийца живет в усадьбе. Он понял, что чувства мадемуазель и графа возникли не вдруг, не на вечере в Озеркине, стал следить за мадемуазель и выяснил, что влюбленные встречаются ночью. Тогда он убивает няньку.
– А няньку-то зачем? – изумился барон.
– Для графа. Увидев кровожадность, его сиятельство сами должны были отказаться от девушки. Преступник был уверен, что ни одной душе в нашем уезде не известна редчайшая болезнь мадемуазель. Но доктор Кольцов был неплохо осведомлен, поделился знаниями с подполковником и Маргаритой Аристарховной, которые искали ответ на вопрос, существуют ли оборотни. Но чего убийца не мог предположить, так это того, что мы найдем псевдонищенку. Под давлением она созналась, что роль ей написал некий барин, отдала его записи. Маргарита Аристарховна один лист передала герцогине, желая убедить, что враг у нее в доме. Полагаю, ее светлость узнала почерк, имела объяснение с убийцей, но отчего-то ночью. Очевидно, до того времени сочинитель отсутствовал в доме, и герцогиня ждала, когда он объявится.
– Моя мать говорила, что знает убийцу, – пролепетала Шарлотта.
– Вот-вот, именно знала, – закивал пристав. – Для него это был полный крах, как бы ни строился разговор, он уже был раскрыт. Ее светлость не только решила спасти дочь, но и развенчать слухи. Бытует мнение, будто нечисть охотится ночью, от дневного света она гибнет. Когда бы толпа пришла в усадьбу, герцогиня не побоялась бы выйти к ней днем, и сие явилось бы опровержением пустых слухов. Но того не могла бы сделать ее дочь, поэтому ее светлость решила увезти мадемуазель, однако герцогиню убили в карете, когда она ждала дочь. И снова мадемуазель оказалась первой, кто нашел убитую, и ее платье снова было в крови. А в полицейский участок к тому времени кто-то подбросил записку о событиях в усадьбе, в коей обещал также дать показания против мадемуазель. Какие? В случае успеха он преподнес бы недуг мадемуазель как неоспоримое доказательство ее преступлений.
Ардальон сделал паузу, протер мятым платком лоб и оглядел присутствующих. Шарлотта, не сводившая глаз с пристава, выдавила:
– Скажите, кто?
– Сказать-то нетрудно, да надобно представить доказательства, – уклончиво ответил он.
– Я вам верю, – поспешно произнесла девушка.
– Надобно, чтобы все поверили. Итак, переходим к доказательствам. По моей просьбе ее сиятельство и подполковник остались в усадьбе, дабы отыскать улики-с. И нашли-с. Кому принадлежал сей сюртук?
Он прищелкнул пальцами, один из полицейских вынул из-за спины сюртук, развернул его. Все отрицательно покачали головами.
– Ну, все правильно, – усмехнулся Ардальон. – Преступник позаботился, чтобы сюртук никто не узнал, а ведь это тот самый сюртук, который пробила пуля подполковника. А найден он в комнате у профессора.
– Что?! – побелел де ла Гра.
– Да то самое, – отмахнулся пристав. – Уж извините, профессор, но из вашей тетради был вырван лист, дабы мы могли сравнить почерк с тем, образец коего имелся на листке с ролью нищенки. Возьмите его.
Де ла Гра не шевелился.
